не сознавала этого, как не сознавала, что хочет заставить Мартина слу-
жить, потому что инстинктивно готовится к материнству. Если бы ей сказа-
ли об этом прямо, назвав все своими именами, она бы покраснела от смуще-
ния, а потом возмутилась бы и стала утверждать, что лишь заботится о лю-
бимом человеке и хочет, чтобы он сделал блестящую карьеру. И пока Мартин
изливал ей душу, в восторге от первого успеха на выбранном пути, она ед-
ва слышала его, а сама то и дело озиралась, потрясенная тем, что видит.
любленный - ей всегда казалось, это так романтично, но она понятия не
имела, как живут голодающие, возлюбленные. Ничего похожего ей и не сни-
лось. Она оглядывала комнату, переводила взгляд на Мартина и снова огля-
дывалась по сторонам. Парной запах грязного белья, который ворвался из
кухни с ее приходом, вызывал тошноту. Если эта ужасная, женщина часто
стирает, Мартин, наверно, весь пропитался этим запахом. Ведь низменное
заразительно. Она смотрела на Мартина и, кажется, уже различала на нем
позорный след окружающей обстановки. Впервые она видела его небритым, и
трехдневная щетина была ей отвратительна. Это не только делало его таким
же мрачным, нечистым, как домишко Сильва снаружи и изнутри, но, каза-
лось, подчеркивало в нем животную силу, так ненавистную Руфи. И вот по-
жалуйста, два его рассказа одобрены, он с такой гордостью об этом гово-
рит, он окончательно утвердился в своем безумии. Еще немного, и он сдал-
ся бы и пошел служить. Теперь же он останется в этом мерзком доме и еще
не один месяц будет писать и голодать.
к этим запахам.
он.
знаешь, это такая давняя привычка. Я приучился к куреву еще мальчишкой.
дохнуться, прямо как в аду.
годи, придет чек на сорок долларов. Тогда стану курить такой, что и ан-
гелам покажется вроде ладана. Но ведь правда неплохо, две одобренных ру-
кописи за три дня? Эти сорок пять долларов покроют почти все мои долги.
того края стола, конторскую книгу в серой обложке. - Мартин раскрыл кни-
гу и стал быстро листать. - Да, верно. "Колокольный звон" за четыре дня,
"Водоворот" за два дня. Выходит сорок пять долларов за неделю работы,
сто восемьдесят долларов в месяц. Такого жалованья мне нигде не полу-
чить. А я ведь только начинаю. Я хочу, чтобы у тебя столько всего было,
на это и тысячи долларов в месяц не слишком много. А пятьсот долларов
жалованья и вовсе мало. Эти сорок пять долларов только первый шаг. То ли
будет, когда возьмусь за дело всерьез. Вот тогда увидишь, поддам тогда
пару.
не сорт табака, неприятно, что ты куришь. Ты дымоход, действующий вул-
кан, ходячая дымовая труба, это ужасно, Мартин, милый, ты сам знаешь.
цо, в чистые ясные глаза, он вдруг, как бывало, ощутил, что недостоин
ее.
пожалуйста... ради меня.
ни попросишь, ты же знаешь.
может он быть широк, уступчив, и поверилось: попроси она, и он бросит
писать, лишь бы исполнить ее волю. Слова уже готовы были сорваться с ее
губ. Но она их не произнесла. Ей не хватило храбрости, она не посмела.
Вместо этого она потянулась ему навстречу и в его объятиях прошептала:
уверена, тебе вредно курить, и потом, что хорошего быть рабом чего-то,
тем более рабом наркотика.
взгляд, хотя в глубине души жалела уже, что не высказала самое главное
свое пожелание.
Посмотри, ты оцарапал мне щеку.
лась, а добиться всего сразу она и не надеялась. Ее женскому самолюбию
льстило, что она уговорила Мартина бросить курить. В следующий раз она
убедит его пойти служить - разве не сказал он, что сделает все, о чем
она ни попросит.
бельевые веревки с висящими на них заметками, поинтересовалась загадоч-
ным приспособлением на потолке, к которому подвешен велосипед, с грустью
поглядела на груду рукописей под столом - сколько же времени потрачено
впустую... Керосинка привела ее в восторг, но, проверив полки для прови-
зии, она убедилась, что они пусты.
лостью сказала она. - Ты же голодаешь.
тин. - Там все лучше сохраняется. С голоду я не помру. Вот посмотри-ка!
рукавом рубашки тугим, твердым бугром напружинились мускулы. Зрелище это
было ей неприятно. Оно оскорбляло ее чувства. Но плоть ее, все существо,
каждая клеточка стремились к этой силе, томились по ней, и, чем бы от-
шатнуться от Мартина, она опять, сама не зная как, потянулась к нему. И
в следующий миг, когда Мартин сжал ее в объятиях, ее рассудок, такой да-
лекий от глубин жизни, вознегодовал, а сердце, женское сердце, которому
ведома сама суть жизни, торжествовало и ликовало. Вот в такие минуты
Руфь особенно остро ощущала безмерную любовь к Мартину - когда его
сильные руки обнимали ее и крепко сжимали, стискивали жарко, до боли,
она едва не теряла сознание от наслажденья. В такие минуты казалось: все
оправдано - что она предает общепризнанные правила, оскверняет свои вы-
сокие идеалы, а главное, молчаливо нарушает волю родителей. Они ведь не
хотят, чтобы она вышла замуж за этого человека. Их возмущает ее любовь к
нему. И сама Руфь - та спокойная, благоразумная Руфь, какой она стано-
вится вдали от Мартина, - порой возмущается этой своей любовью. А рядом
с Мартином она его любит - подчас, правда, любовью досадливой, тревож-
ной, но все равно это любовь, и любовь сильнее ее.
рядно болела, но с тропической лихорадкой никакого сравненья.
поглощенная блаженным чувством, которое испытывала в его объятиях.
слова Мартина ее испугали.
на Гавайских островах.
не преступление.
проказа. Я сбежал с корабля, выбрался на остров и двинулся подальше от
берега, хотел укрыться понадежнее. Три дня кормился плодами гуавы, ма-
лайскими яблоками, да бананами, всем, что найдется в джунглях. На чет-
вертый день набрел на тропу, на узенькую тропинку. Она вела в глубь ост-
рова, в гору. Как раз туда, куда я держал путь, и видно было, что по ней
недавно прошли. В одном месте она шла по гребню горного кряжа, узкому,
как лезвие ножа. На самом гребне ширина тропинки была меньше трех футов,
а по обе стороны - пропасть в несколько сот футов глубиной. Если иметь
вдоволь патронов, там можно защищаться одному против сотни тысяч.
рез три часа я вышел по этой тропе в маленькую горную долину, в выемку,
что образовалась среди выступов застывшей лавы. Долина была возделана,
рядами росли таро и плодовые деревья, и стояло с десяток хижин. Но едва
я увидел жителей, я понял, куда меня занесло. Хватило одного взгляда.
всякая Дездемона, она слушала испуганная и зачарованная.
зашла уже далеко, но правил он как король. Это он нашел долину и основал
поселок - что противозаконно. Но у него были ружья и сколько угодно пат-
ронов, а канаки ведь привыкли охотиться на диких коз и диких свиней и
стреляют без промаха. Нет, Мартину Идену было не убежать оттуда. Он ос-
тался и прожил там три месяца.
наполовину китаянка, на четверть белая и на четверть гавайка. Бедняжка,
она была красавица, и притом образованная. Дочь одной богатой женщины из
Гонолулу, чуть ли не миллионерши. Ну, и эта девушка наконец меня вызво-
лила. Понимаешь, ее мать давала деньги тому поселку, и девушка не боя-
лась, что ее за меня накажут. Только сперва взяла с меня клятву, что я
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Круз Андрей
Орлов Алекс
Ильин Андрей
Перумов Ник