Чтение 42–й страницы книги ~Один шаг между жизнью и смертью~

предпочитая молча курить с самым недовольным видом или
".`g+(". бормотать себе под нос, с одинаковым раздражением
комментируя все - от событий международной политики до
собственной изжоги. Все звали его просто Борей, и он,
казалось, не имел ничего против, хотя ему уже основательно
перевалило за пятьдесят.

Проходя по коридорам банка в компании Бори, Юрий
частенько ловил на себе насмешливые взгляды. Боря был ворчун
и растяпа, которому никогда не доверяли ничего более
ответственного, чем сбор выручки с овощных магазинов, и Юрию
потребовалось время, чтобы осознать простую истину: коллеги
невольно отождествляли его самого с напарником. Так сказать,
скажи мне, кто твой друг...

Уяснив для себя этот неутешительный факт, Юрий только
пожал плечами: в конце концов, все было правильно. Куда еще
послать новичка? Боря был чем-то вроде пробного камня, и
водитель броневика, который обслуживал крупные перевозки,
добродушный зубоскал Мишка Сафонов, однажды прямо сказал
Юрию:

"Ты, браток, не бери в голову. Просто у нас порядок
такой. Если ты в одной упряжке с Борей полгода продержишься,
значит, работать тебе у нас до пенсии. Всему свое время. Тем
более, стреляешь ты классно, и с Арцыбашевым, как говорится,
не разлей вода".

Юрий пропустил широкий кожаный ремень сквозь петли на
кобуре и рывком затянул его на талии. Тяжелая кобура
привычно легла на бедро. Рядом с ним Боря с лязгом захлопнул
дверцу шкафчика и стал звенеть связкой ключей, что-то
невнятно бормоча и поминутно поминая чью-то мать.

- Что? - спросил Юрий, которому это надоело. Он уже
успел хорошо изучить Борю и знал, что, если заставить того
два или три раза повторить тирады, толстяк окончательно
раздражится и наконец замолчит.

- Я говорю, пойду проверю машину, - более внятно
повторил Боря. - Не тянет ни хрена, мать ее. Это же надо
было додуматься - "Ниву" бронировать! Она и так еле ползает,
а тут еще столько лишнего железа. Козлы, мать их, нормальную
машину не могут купить, а мы из-за них должны жизнью
рисковать...

Юрий уже знал, что Боря проработал инкассатором
двадцать пять лет и за все это время ни разу не подвергся
нападению. Поэтому он с легким сердцем пропустил Борины
слова мимо ушей и принялся поправлять галстук перед
укрепленным внутри шкафчика осколком зеркала.

- Кстати, - сказал Боря перед тем как уйти, - в
разбитое зеркало смотреться нельзя. Говорят, плохая примета.
Помереть можно.

Юрий сплюнул. Ну что за человек! Там, в Грозном, он
знал одного такого. Тот был майором спецназа,
профессиональным воякой, бесстрашным человеком и ворчуном,
который шел через огонь и смерть, недовольно бормоча, и
оставался целым там, где не выживал никто. Как будто смерть
специально обходила его стороной. Майора сторонились, идти с
ним на задание считалось плохой приметой, и примета эта, к
сожалению, чаще всего оказывалась верной. Справедливости
` $( стоит заметить, что в бою майор не щадил себя и всегда
делал все, чтобы вытащить своих товарищей из огня, а когда
они все-таки оставались там, ходил чернее тучи. В конце
концов он подорвался на мине, да так, что от него мало что
нашли, и Юрий часто думал потом: а было ли это случайностью?
Быть может, хмурый майор просто устал?

Он запер шкафчик и вышел из раздевалки, напоследок
приветственно махнув рукой в сторону окошка оружейной
комнаты. До выезда на маршрут оставалось еще минут сорок, и
можно было немного посидеть в комнате отдыха рядом с
гаражом, наблюдая, как ребята режутся в домино, а то и
успеть обставить кого-нибудь в шахматишки. Было бы неплохо
выпить кофе, но на днях какой-то умник спер из комнаты
отдыха кофеварку. Случай был совершенно дикий, и все ужасно
возмущались и размахивали руками, грозясь вычислить
злоумышленника и оборвать ему все на свете. Шум стоял
примерно полчаса, а потом все как-то незаметно улеглось,
забылось, и любители кофе начали таскать из дому термосы. О
кофеварке больше не вспоминали, словно ее и не было. Юрий не
очень удивился: он видел, как крали танки, и воров никто не
пытался найти.

В длинном коридоре, где не было ни одного окна, под
потолком жужжали и подмигивали лампы дневного света, а
подошвы звонко постукивали по кафельной плитке, Юрия
перехватил Мишка Сафонов. Филатову нравился этот низкорослый
и щуплый, похожий на черного жучка парень, относившийся
легко и весело ко всему, кроме своей работы. В том, чтобы
головой отвечать за чужие деньги, Михаил Сафонов не находил
ничего веселого и тем более интересного. Еще меньше веселья
вызывала в нем перспектива погибнуть за несколько матерчатых
мешков с разрисованной водяными знаками бумагой, и потому на
работе Мишка всегда был внимателен, осторожен и готов к
любым неожиданностям. Юрий находил, что это единственно
правильный подход, и не понимал Борю, который мог, поджидая
ушедшего за деньгами напарника за рулем машины, жевать хот-
дог, сжимая булочку с сосиской в правой руке, а левой ловя
вытекающий кетчуп. Правда, Сафонов, в отличие от Бори,
пережил два нападения и собственноручно уложил одного из
грабителей наповал.

- Заворачивай оглобли! - весело закричал он Юрию вместо
приветствия. - Придется твоему Боре сегодня кому-нибудь
другому мозги компостировать.

- Не шути святыми вещами, - сказал Юрий, и Сафонов
разразился довольным хохотом.

- Какие шутки! У меня горе. Михей тухлых консервов
нажрался, час назад из больницы позвонил - так, не поверишь,
будто с того света, еле языком ворочает...

Михей был напарником Сафонова. Оба они были Михаилами,
так что для удобства их окрестили Михеем и Мишкой. Если же
кто-то имел в виду не какого-нибудь отдельного Михаила, а их
экипаж в целом, говорили просто: М2. Они ездили на неуклюжем
с виду, похожем на коробку из-под обуви броневике "рено",
вызывая черную зависть коллег. Броневик, на взгляд Юрия,
действительно был хорош: этакий сейф на колесах, который так
a` 'c, с налету, не очень-то и возьмешь, да еще в городе,
где навалом милиции, спецназа и Бог знает кого еще.

- Ну, а я здесь при чем? - спросил Юрий.

- Ас кем, по-твоему, я должен в Мытищи ехать?

- Погоди, а как же Боря?

- А ты что, уже соскучился? Боре тоже кого-нибудь
дадут, не переживай.

- Постой, - сказал Юрий, - я не совсем понял: это чей-
то приказ или ты сам так решил?

- Это не я решил, - ответил Сафонов, - это твой друг-
приятель, их величество Арцыбашев соизволил распорядиться.

- Арцыбашев? Он что, рехнулся? Что он сказал?

- Он сказал, что поездка очень ответственная и что он
не может доверить четыре миллиона баксов кому попало. А тебе
он верит. Насколько я понял, он тебе доверяет больше, чем
мне. Так что, по идее, ты и за мной должен присматривать,
чтобы я ненароком не уехал вместе с бабками в какую-нибудь
Швамбранию прямо на броневике.

- Бред какой-то, - искренне сказал Юрий. - Четыре
миллиона?

- Тише, не ори. Это военная тайна, доверенная мне под
большим секретом. Не четыре, а четыре с половиной. Я вот тут
все думаю, думаю: может, все-таки махнем в Швамбранию? С
такими деньгами все телки будут наши.

- С такими деньгами наши будут не телки, а быки, -
ответил Юрий. - И ровно столько времени, сколько нужно,
чтобы хорошенько прицелиться. А почему он мне сам не сказал?

- Спешил куда-то. Велел найти тебя, проинформировать,
проинструктировать и вообще поменять подгузники. Да, и еще
пожелать удачи.

- М-да?.. Черт возьми, это довольно волнительно!

- А ты не мог бы волноваться на ходу? Нам выезжать
пора, так что давай двигаться. С повышением, напарник!

- Ну уж, напарник, - проворчал Юрий, идя с ним по
коридору к гаражу. - На одну поездку!

- А хоть бы и на одну, - сказал Мишка. - И потом, это
еще как сказать. Поездка ответственная, а Михей в последнее
время что-то спекся. Керосинит по-черному, два раза его
Арцыбашев на работе "под банкой" ловил. Он и сегодня,
сдается мне, не консервами отравился, а просто не смог с
похмелюги из кровати выбраться. Так что шанс у тебя есть.