заплатила.
которые я должна убрать.
плитки. "На обед меня не жди, не знаю, когда вернусь", - шепнула Корнелия и
поцеловала меня в щеку.
набросил на себя рубашку и брюки и полетел к лифту в бюро обслуживания.
- Госпожа Шиппер уехала на аэродром, сегодня прямой рейс "Алиталии" в Рим.
Один рейс в неделю, я сама заказывала ей билет.
приснилось бы и во сне. Корнелия бросила меня, сбежала! Предоставила меня
судьбе без слова прощания, без денег... У меня нет ни доллара, почти ни
одного доллара - расходы в мотелях оплачивал, разумеется, я, я ведь был муж.
А где мое жалованье, где мои пятьдесят долларов ежедневно? Я встал и
потащился к лифту. Может быть, Корнелия оставила их в номере под подушкой
или на туалетном столике? Но в номере я ничего не нашел, даже ее чемоданчика
с дорожными принадлежностями. Она уехала! Десять тысяч метров над черным
континентом, направление - Италия!
Сверкающая белизной африканская архитектура, воздушный сон,
правительственные здания на окрестных холмах, море зелени... Дряхлый
автофургон одиноко стоял на стоянке отеля.
печи, не замечал красоты Каирского бульвара. Я лежал на полу в стальном
омуте, а Гут сигнализировал: "Жду тебя, жду тебя, жду тебя..."
Город впал в неподвижный покой. Только я сидел, обхватив голову руками, и не
знал, с чего начать. Слишком быстро я забыл, что "Гильдеборг" не была сном,
что я все еще затравленный человек и у меня это написано на лбу. Корнелия
избавилась от меня быстро и без колебаний, как Гофманов корпус. Чего я еще
ожидал, чем себя обнадеживал? Я тупо посмотрел на ее сиденье. Пусто, она не
дремала в углу. Тут, прикрыв веками глаза, она все обдумала. Или на
раскладушке, рядом со мной.
миновали в центре саванны. Бог знает кто его там оставил, что могло
случиться и спаслись ли люди. Но он уже был ни на что не годен, только
поржавевшее железо и кучи пыли, как наш грузовик. Что теперь с ним делать?
его, разумеется, я его продам... Я разозлился. Продам немедленно! Я повернул
ключ зажигания: чего мне ждать - пока не проголодаюсь?
где-нибудь поблизости, но ее не было. Крепко сжав губы, я поехал. Один. Один
среди чужого, незнакомого и страшно далекого города. Это было гнетущее
сознание, оно давило на ме- ня свинцовой тяжестью, которую я не мог унести.
Хочу вернуться домой, я хочу домой!
направился к аэродрому. Туда она уехала, туда она убежала, а я спал в
сладком неведении. Я нажал на газ. Проспект по всей длине с запада на восток
был пуст. С одного конца города можно было видеть другой. Светофоры погасли,
на три часа все замерло. Я гнал по осевой линии на скорости девяносто
километров в час. Тотчас же продам это чертово барахло, а потом будет видно,
потом буду думать, что делать дальше.
машинами и протяжно затрубил. Когда появился замбиец в пастелевом
комбинезоне с эмблемой "ВР" на груди, я вышел из машины.
года, господин.
машину он приобретал задаром, и поэтому его ничего не интересовало. Я знал,
что родезийский автофургон дороже нигде не продам. Хватит ли этих денег,
чтобы отсюда попасть на побережье? В голове у меня начал рождаться новый
план. С продажей пока подожду, фургон - единственное место, где я могу
задаром жить и спать. Прежде всего надо иметь представление о ценах билетов;
необходима въездная виза, а ее оформление может продлиться и ряд дней. В
отель я идти не могу - у меня не останется денег на дорогу...
ему автомат, - а машину привезу через два - три дня. У меня еще масса дел.
равнодушным из-за того, что лишается такого бизнеса.
эту минуту я понял, что не должен проклинать Корнелию. Я олух царя
небесного, а она только осторожна и знает мир. Цена за машину составляла
точно столько, сколько она должна была выплатить мне жалованья. И оставила
мне паспорт, который стоил в сто раз больше. Это был ключ к возвращению,
ключ к неизвестному пока судну, на которое я вступлю через пару дней, и
прощай Африка!
хватит до Дар-Эс-Салама в Танзании. Оформление въездной визы длилось три
дня, и все это время я спал в автофургоне на окраине Лусаки. Вечером я
представлял себе Корнелию где-то в Европе, но не знал, где именно. Рассказам
о Голландии я уже не верил. Это, скорее всего, была маскировка следов, чтобы
я не тащился за нею, чтобы не висел у нее на шее.
выставленные товары меня не привлекали. Я смотрел сам на себя. Каким видела
меня она? Каким я ей казался?
знала тоже. И Гофман, и все его парни имели человеческие лица, те два агента
и капитан Фаррина - тоже. Од- нако каждый из них готов был сделать что
угодно. У этих людей форма и содержание не имели ничего общего. Это были
одинокие хищники, обманщики, сбивающиеся на время в случайные стан. Она
мерила меня по ним и по себе, и иначе вести себя не могла. Но в душе я не
осуждал ее.
въездную визу и в последний раз проехал Лусакой к бензоколонке. Мне
казалось, что я прожил здесь целый год.
расы, но я не мог позволить себе отдать даже доллар на такси, а времени у
меня было достаточно. Замбийский самолет вылетал только на следующий день, в
половине пятого утра. Ночь я продремал в зале аэропорта. Я был единственным
белым иностранцем, путешествующим в этом направлении. Мысленно представлял
себе, где примерно я буду через неделю. Возможно, на палубе какого-нибудь
судна. Но прежде всего я должен проделать тысячекилометровый прыжок. Всего
хорошего, Корнелия, можешь спать спокойно, мы только встретились на
мгновение, какой-то миг летели рядом. А теперь уже отдаляемся, исчезаем в
бесконечности, наши судьбы никогда не сойдутся.
Мало денег - мало музыки. Я сидел у круглого окошечка и смотрел, как на
крыльях вибрируют и дрожат заклепки. Временами самолет глубоко проваливался
- так глубоко, что и черная стюардесса бледнела.
красно-зеленую землю с кочующими стадами и непроходимым изумрудно-зеленым
руном вдоль рек. Затем я увидел огромную зелено-голубую поверхность с
тусклым блеском старого зеркала. Однако это было не море, а танзанийское
озеро, с серебристыми пятнами водорослей и трав.
сел на воздушную подушку. Я ударился головой о потолок этого чудесного
транспортного средства, потом теплый воздух опять придавил нас сверху. Мы
поднимались. Для моего желудка это был неудобоваримый кусок. Я закрыл глаза
и долго глубоко дышал. Главное, что мы летим, теперь они уж окончательно
потеряли мой след. И если - даже выйдут на "Корпорацию Кобальт Шиппер" и
проследят весь остальной путь, то увидят, что в Лусаке мой след обрывается.
проглотил его и попросил еще. Я возвращаюсь, я на пути к дому, так почему не
выпить? Примерно через полчаса из-за бесцветной полосы горизонта вынырнуло
побережье.
выдвинулось шасси. Все обошлось, мы спасены, Через несколько минут под нами
появилась бетонная полоса дарэс-саламского аэродрома.
Орлов Алекс
Ильин Андрей
Доставалов Александр
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Чернецов Андрей