Чтение 42–й страницы книги ~Охота Бешеного~

— Гость уехал. — Мушмакаев поморщился. — А эти две откуда?

— Дочки одних засранцев, которые на тебя, командир, лаяли.

— Убрали?

— Не стали, командир, — народу было много. Только девчонок втихую прихватили.

— Хорошо, — кивнул Мушмакаев, задумчиво глядя на Людмилу. — Забери их и пусти по обычной программе. Когда надоест, спрячьте так, чтобы и собака не нашла, а журналистку оставь мне.

— Слушаюсь, командир! — Удди схватил испуганных девушек за руки и потащил из комнаты. Те кричали и отбивались.

Как только дверь за ними закрылась, Мушмакаев радушно улыбнулся Людмиле.

— Твоего оператора, оказывается, ранили солдаты, и сейчас чеченские врачи борются за его жизнь.

— Солдаты? — переспросила Людмила.

— Да, русские солдаты, — подтвердил Мушмакаев, сверля журналистку взглядом маленьких глаз.

— А почему нас захватили ваши… солдаты? — Она едва не сказала «боевики».

— Захватили? Девушка, мне кажется, ты не понимаешь, что происходит в Чечне. Вас спасли мои солдаты, а врачи сейчас спасают твоим друзьям жизнь. Вы не арестованы, а взяты под защиту!

Журналистка решила сделать вид, будто поверила.

— В таком случае я благодарна вашим солдатам. А что будет с этими девушками?

— Это сбежавшие жены двух моих солдат, — нашелся Мушмакаев. — Что с ними делать, решат их мужья. Захотят — палками забьют, захотят — простят.

— Но…

— У нас, девушка, свои законы, — оборвал ее Мушмакаев.

— А что будет с нами?

— Как только ваш друг подлечится, вас отправят домой. — Мушмакаев хитро улыбнулся. — Если, конечно, ты правильно будешь себя вести, а российские власти проявят милосердие к моим солдатам, попавшим в плен к вашим.

— То есть вы хотите совершить обмен. Понятно, — вздохнула Людмила.

— А что означают ваши слова: «Если правильно будешь себя вести»?

— Ты девушка сообразительная, сама догадайся.

— Вам нравится секс без чувств? — Людмила попыталась задеть его самолюбие.

— Так я же не замуж тебя зову, — усмехнулся Мушмакаев.

— А если я откажусь?

— Ну вот, а говоришь, что домой хочешь.

Людмила почувствовала, что Мушмакаев начинает злиться, и решила не рисковать.

— Где?

— Что где?

— Где будем трахаться?

— А если я потом прикажу вздернуть тебя? — Мушмакаеву явно не понравился ее пренебрежительный тон.

— Что ж поделаешь: хозяин — барин. Зато перед смертью получу удовольствие. — Людмила с вызовом взглянула прямо ему в глаза и стала стягивать свитер.

— А ты мне нравишься! — воскликнул Мушмакаев и радостно потер руки. — Не спеши! Посидим, покушаем, выпьем… Ты небось голодная?

— Конечно. Твои помощники только кашей кормили, да и то один раз в день. И… — Людмила решила рискнуть. — И лез ко мне один все время…

— Удди! — крикнул Мушмакаев.

— Да, командир! — немедленно появился тот.

— Ты забыл, кто здесь главный?

— О чем ты, командир? — Удди бросил быстрый взгляд на Людмилу и сразу понял, в чем дело.

— Ты дурака-то не строй, дубина!

Удди упал на колени.

— Прости, командир: шайтан попутал! Гадом буду! Прости!

— Гадом? Точно будешь! — Мушмакаев пнул его сапогом. — Пошел вон, шакал вонючий!

Удди поднялся с колен и выскользнул за дверь.

— Он больше не будет, — усмехнулся Мушмакаев. — Садись, красавица!

— Эльсан кивнул на стул, стоявший рядом со столом.

Людмила подошла ближе.

— Удди, ужин! — крикнул Мушмакаев и тут заметил, что не убрал карту; он сложил ее и сунул в ящик стола.

Но Людмила успела разглядеть, что это была карта Москвы с тремя красными кружками в центре И одним — на юго-западе. Зачем она Мушмакаеву? Не на экскурсию же он собирается! Неожиданно Людмила вспомнила разговоры про гостя из Москвы, но тут появилась моложавая, довольно симпатичная чеченка и принялась накрывать на стол. Делала она это быстро, ловко и тихо, и блюда на столе появлялись словно бы сами по себе. Меню ужина можно было сравнить с меню хорошего ресторана. Много деликатесов, дорогие вина.

— Начнем, — весело сказал Мушмакаев, как только чеченка, поставив последнюю тарелку, тенью выскользнула из комнаты. — За тебя, красавица! — разлив вино по стаканам, провозгласил Мушмакаев и подмигнул.

Людмила не любила вино, предпочитая коньяк, но сейчас с удовольствием выпила. От голода ее тошнило, от вкусных запахов сразу закружилась голова, а выпив вина, журналистка вообще чуть не свалилась со стула.

Мушмакаев засмеялся.

— Что, сразу ударило? Ты закусывай лучше.

Неожиданно Людмиле стало очень хорошо. Понимая, что от его лап ей все равно не отвертеться, она решила напиться вдрызг и без стеснения сама налила себе второй стакан, потом и третий.

— Тебе не хватит? — нахмурился Мушмакаев. — Ешь, а то совсем никакая будешь.

Людмила пьяно расхохоталась. Этот смех подействовал на Мушмакаева как сигнал. Он отложил вилку и принялся шарить по бедру Людмилы. Для тепла на ней были надеты шерстяные рейтузы, и Мушмакаев все никак не мог залезть в них. Он вскочил, подхватил девушку под мышки, поставил на ноги и, шатающуюся из стороны в сторону, с трудом довел до кровати.

У Людмилы все кружилось перед глазами, она слабо попыталась сопротивляться, но не смогла. Мушмакаев повалил ее на кровать, дрожа от нетерпения, быстро раздел и разделся сам. Людмила увидела его маленький, как у десятилетнего мальчика, член и опять расхохоталась.

Взобравшись на нее, Мушмакаев потыкал членом несколько раз, потом заревел по-звериному и начал дергаться, словно эпилептик. Боясь, что он сейчас свалится, а потом, обозлившись, сделает хуже ей, Людмила придержала его, обняв.

Но Мушмакаев принял это за ласку, которой никогда в своей жизни не получал.

— Никто тебя больше не тронет, — в порыве прошептал он Людмиле на ухо.

В Калмыкию группа прилетела к вечеру, и встречающий после нехитрой проверки предложил ребятам отдохнуть денек, чтобы на следующий день, ближе к ночи, сесть в вертолет, который доставит их в район Хасавюрта. Посовещавшись, ребята приняли решение отправляться в эту же ночь, чем очень обрадовали встречающего: он и сам хотел побыстрее расстаться с людьми, с которыми было запрещено даже разговаривать на посторонние темы. Он лишь имел право задавать конкретные вопросы только одному человеку по имени Сергей. Кивнув, встречающий предложил им пройти в депутатский зал, а сам отправился заниматься подготовкой вертолета.

В зале был накрыт стол: горячий плов, зелень и огромный кувшин с кумысом. Плотно перекусив, парни расположились в шикарных мягких креслах и задремали, не выставив даже дежурных, поскольку снаружи уже была охрана — возле единственного окна и за дверью стояли по два автоматчика.

Через три часа они уже взлетали. Лететь было недолго, и Савелий еще раз проинструктировал ребят.

— Да не волнуйся, командир! В случае чего поступишь так, как ковбой с женой в одном анекдоте, — улыбнувшись, сказал Никифор.

— И как же он поступил?

— Едет хмурый ковбой, навстречу ему — приятель. «Слушай, Билли, почему ты такой хмурый?» — «А, Сэм, не спрашивай! Жена ногу сломала».

— «Ну и что?» — «Пришлось пристрелить!»

Взрыв смеха едва не перекрыл гул двигателя.

— Нет, ребята, вы уж лучше не ломайте себе ноги, — отсмеявшись, сказал Воронов.

— Да уж, — согласился Савелий. — Только ноги коснутся земли, сразу кувырок, еще кувырок и вставай! Без вещей, думаю, будет не очень сложно.

— Все пройдет нормально, командир, — заверил его Матросов. — Давай лучше еще раз карту посмотрим.

Савелий развернул карту, и все склонились над ней.

Еще в Москве Говорков ярким фломастером обозначил путь их следования после приземления: Савелий, Матросов и Кораблев отправятся к посреднику, с которым разговаривал Краснодарский, а Воронов с остальными пойдет неподалеку параллельно и будет прикрывать их. Они договорились о визуальной связи и о телефонной.

От района приземления до поселка, где жил посредник, было чуть больше восьми километров. Так что к рассвету группа Савелия должна до него добраться. Перед самым вылетом Савелий позвонил посреднику, передал привет от Семена и сказал, что прибудет до обеда. На всякий случай Савелий специально не стал уточнять время: мало ли каких сюрпризов можно ожидать от этого Лома.

Сбросив сначала тщательно упакованные вещмешки, парни высыпали из идущего на бреющем полете вертолета, и тот сразу повернул в обратную сторону.

Ночь была тихой, и Савелий с тревогой всматривался в темноту: вертолет грохотал так, что, казалось, перебудит всю округу. Несколько минут ребята оглядывались по сторонам, но, очевидно, до ближайшего населенного пункта было далеко — не слышно было даже собачьего лая.