Чтение 42–й страницы книги ~Человек, для которого не было тайн~

самым младшим в семье инженера Альфреда Зорге, среди еще четырех сестер и
братьев.
Отец Рихарда когда-то принимал участие в экспедиции Свена Гедина в
Центральной Азии, работал в российской императорской нефтяной компании, а
вернувшись в Германию, стал закупщиком оборудования для нефтяных фирм в
России.
"...До того, как началась война, - писал Зорге, - мои детские годы
текли сравнительно спокойно, я жил в обеспеченной семье, принадлежащей к
классу буржуазии. Наша семья не испытывала никаких материальных
затруднений. Но во мне было нечто такое, что несколько отличало меня от
других... О текущих событиях в Германии я знал намного лучше взрослых. В
течение длительного времени я скрупулезно изучал политическую обстановку.
За это в школе меня даже прозвали "премьер-министром". Мне было известно,
что мой дед посвятил себя рабочему движению. Знал я также, что взгляды
моего отца были прямо противоположны взглядам деда. Отец был националистом
и империалистом, он всю жизнь прожил под впечатлением, полученным в
юношеские годы, когда в результате войны 1870-1871 годов была создана
Германская империя. Он только и знал, что беспокоился о своей
собственности за границей и о своем общественном положении. Мой брат
придерживался ультралевых взглядов".
Детство и юность Рихарда Зорге закончились в школьные каникулы лета
четырнадцатого года. Школьники возвращались с экскурсии из Швеции. Они
плыли домой с последним немецким пароходом - начиналась война, и корабли,
застигнутые ураганом событий, спешили укрыться в своих портах.
Кайзеровская Германия жила в угаре шовинистических настроений, на
улицах кричали: "Хох!", поднимая портреты кайзера, точно так же как в
России носились с портретом царя...
Романтика новизны, надоевшее школярство, стремление начать новую
жизнь и, конечно, шовинистический угар вокруг, принимаемый за патриотизм,
решили судьбу подростка. Рихард не вернулся больше в школу. Тайком ото
всех младший Зорге ушел добровольцем в солдаты.
Это было началом судьбы. И вот финал - он в тюрьме, быть может
единственный путь отсюда - на эшафот. Зорге не знал, что с ним будет, но
был готов к самому худшему. Теперь, когда жизнь была прожита, он мысленно
спрашивал себя: так ли нужно было жить? Да, так!
"...Первая мировая война 1914 - 1918 годов оказала глубочайшее
влияние на всю мою дальнейшую судьбу, - писал Зорге. - Если бы даже у меня
не было никаких других убеждений, одной ненависти к этой войне было бы
достаточно, чтобы я стал коммунистом..."
Но это произошло не сразу. Шовинистические настроения постепенно
выветривались. Очень помог этому солдат, бывший гамбургский каменщик. Он
скрывал ото всех свои левые убеждения, но раскрылся перед Рихардом Зорге.
Солдата вскоре убили на Западном фронте. Рихард навсегда сохранил в памяти
разговоры в траншее с солдатом из Гамбурга. Каменщик был первым, кто
заставил Зорге подумать о том, что происходит вокруг. Рихард несколько раз
был ранен. Он кочует из госпиталя в госпиталь, потом на фронт и снова в
госпиталь: опять ранение, очень тяжелое, на этот раз под Верденом. Его
отправляют в Кенигсберг.
За молодым солдатом ухаживала сестра милосердия, дочь врача,
приносившая ему книги из дома. Перебитые осколками кости срастались
медленно, проходили месяцы... Рихард, не расстававшийся с костылями,
зачастил в дом госпитального врача. С тех пор прошло двадцать пять лет, но
и сейчас во сне Рихард часто слышит голос сестры, видит склонившуюся над
ним фигуру девушки в белой косынке... Для солдата Зорге было громадным
счастьем сидеть в уютной квартирке врача и слушать его рассказы. Врач был
левым социал-демократом, и дочь разделяла взгляды отца. Здесь Рихард
впервые услышал имена Розы Люксембург, Карла Либкнехта, Владимира
Ленина... Пройдет еще много лет, и Рихард прочтет слова Ленина,
посвященные его деду - Фридриху Альберту Зорге. Рихард станет глубоко
идейным, стойким, преданным делу коммунистом. Но тогда, в полевом
госпитале, он только начинал приобщаться к революционному движению.
"В это время, а именно летом и осенью 1917 года, - писал Зорге, - я с
болью в сердце почувствовал, что эта война бессмысленна, что она сеет
повсюду опустошение без всяких на то причин. Обе стороны уже потеряли в
этой войне по несколько миллионов человек. И никто не мог предугадать,
сколько миллионов людей ждет такая же судьба..."
Война для Рихарда Зорге кончилась тем, что он возвратился домой на
костылях. Он поступил в берлинский университет. В это время в России
произошла Октябрьская революция.
Мать Рихарда, Нина Семеновна, дочь киевского железнодорожника,
радостно приняла весть из России о начавшейся революции. Теперь она была
уже пожилой женщиной, но по-прежнему тянулась к России, мечтала взглянуть
на родные края. И Рихард навсегда остался благодарен ей за ее чувство к
Родине, к революции, разделенное с сыном.
В камере-одиночке, изолированный от всего света, в тюрьме Сугамо,
Рихард излагал свое кредо - пусть знают тюремщики, что его не сломить!
"...Взрыв русской революции указал мне путь, по которому должно идти
международное рабочее движение. Я решил поддерживать это движение не
только теоретически и идейно, я решил сам стать его частицей в
действительной жизни. После этого я всегда, когда искал окончательный
ответ на мои личные вопросы, а также на вопросы чисто материального
порядка, следовал по этому пути. И сейчас, встречая третий год второй
мировой войны, а в особенности имея в виду германо-советскую войну, я еще
более укрепился в своей уверенности в том, что мое решение, принятое 25
лет тому назад, было правильным. Об этом я заявляю со всей решительностью,
продумав все, что случилось со мной за эти 25 лет и в особенности за
прошедший год".
Коммунист Зорге не раскаивался, не сожалел о пройденном пути.
Революционные события захлестнули молодого студента. В Киле он вел
нелегальную работу среди матросов, проникал тайком в военные казармы, звал
к борьбе, к революции. Вскоре в Киле вспыхнуло революционное восстание
моряков германского военно-морского флота. Рихард был вместе с восставшими
моряками.
Потом Берлин, Гамбург, встречи с Тельманом, кипение революции. А в
затишье - экзамены, лекции, студенческие сходки, митинги. Но вот Рихард
окончил университет. Теперь он мог полностью отдаться партийной работе.
Об этом периоде Зорге написал:
"...В 1918 году я уже состоял в социал-демократической организации
Киля. Создал кружок среди матросов. Во время восстания матросов участвовал
в демонстрациях...
Из Киля переехал в Гамбург. Здесь в университете работал над
диссертацией и получил степень доктора социологических наук. Из Гамбурга
перебрался в Аахен. Работал ассистентом. Был членом забастовочного
комитета. Уволен. Работал в шахтах Голландии. В 1919 году вступил в
Коммунистическую партию Германии. С ноября 1920 года по 1921 год в
Золингене был редактором партийной газеты. В 1920 году участвовал в
подавлении контрреволюционного Капповского путча..."
А еще он участвовал в гамбургском восстании, в революционных боях в
красной Саксонии. Потом подпольная работа во Франкфурте, руководство
охраной нелегального съезда германской компартии... Конечно, в немецких
полицейских архивах должны лежать подробные донесения об активной работе
коммунистического функционера Рихарда Зорге. Когда-то он опасался, так же
как опасался и Ян Карлович Берзин, что гестаповцы могут наткнуться на эти
архивы. Теперь здесь, в тюрьме Сугамо, это уже не имело никакого значения,
ведь это касается только биографии Зорге, и Рихард сам продолжал подробно
рассказывать о себе. Пусть знают враги, с кем имеют дело! Зорге шел в
последний бой, как военный корабль, поднявший на мачте свой боевой флаг.

***

Прошло много недель после ареста Зорге, а Майзингер все еще обивал
пороги кемпейтай, доказывая невиновность своего друга по карточному столу.
В один из таких дней, когда Майзингер снова пришел в японскую
контрразведку, полковник Осака попросил его проверить некоторые данные,
касающиеся доктора Зорге. Эсэсовец охотно согласился, но, прочитав
справку, взвился от негодования: выходило, что Зорге был коммунистическим
функционером, близким к Эрнсту Тельману - вожаку германских коммунистов.
- Откуда вы это взяли?
- Арестованный Рихард Зорге сам дал такие показания...
Полицейский атташе просто развел руками:
- Ну, дальше уж ехать некуда!.. Рихард Зорге - приятель Тельмана! -
Майзингер громко расхохотался. - Да вы представляете себе, какая это
глупость, какая фантастика!.. Впрочем, хорошо. Я берусь это проверить, но
не завидую состоянию вашего следователя, господин полковник, в котором он
окажется, получив справку германской тайной полиции...
Майзингер с возмущением рассказал Отту о новой выдумке японских
контрразведчиков и все же послал запрос в гестапо.
Наступали рождественские праздники. В немецком посольстве встречали
их скучно, как бывает, когда в доме лежит тяжелобольной. В сочельник вся
колония немецкого посольства собралась у сияющей огнями нарядной елки,
Эйген Отт произнес несколько проникновенных слов о вифлеемской звезде, о
рождении Спасителя. Генерал говорил, как проповедник, но начал с того, что
здесь, у рождественской елки, всем недостает Рихарда Зорге. Но он верит,
что его мучения скоро кончатся, он выйдет из японской тюрьмы.
Через какое-то время полковник Майзингер, не веря глазам своим,
прочитал телеграмму из Берлина, в которой начальник гестапо Мюллер
сообщал, что все сведения, касающиеся Рихарда Зорге, присланные для
проверки из Токио, полностью подтверждены материалами полицейских
архивов...
Майзингер стал понимать, как его одурачил Зорге. Теперь он всюду