сможет прослушивать мой телефон, а? Да я дважды в неделю проверяю линию, -
он помолчал и добавил:
передать.
трубку.
Готтшалк заметил бы, что она подслушивает! Трубка висела на стене, словно
желтый указующий перст.
нащупала тайну! Она попыталась осмыслить ситуацию, но пока у нее ничего не
получалось: внешне Готтшалк и Макоумер находились на совершенно разных
концах политического спектра. Она покачала головой... Каким бы
могущественным Готтшалк ни был, он не мог добиться всего в одиночку, да и
никто не мог бы: образ независимого президента, героической личности,
принимающей единоличные решения - да он существует только в фантазиях!
решений не принимает никто. И неважно, кем ты был до того, как тебя избрали:
ты становишься тем, что требует от тебя должность. Лишь немногие выживали и
даже преуспевали, несмотря на тот груз, который давил им на плечи.
Большинство же ломалось. И Кэтлин, хотя ее и саму привлекали власть и сила,
не могла понять страсти мужчин выбиться в президенты.
лишь решения, ниспосланные судьбой?.
крыльцо. Спустилась ночь. Трещали сверчки, было все так же душно и жарко.
возможно, станет брать ее с собой на лето в Кэмп-Дэвид. Она понимала, что
коснулась лишь краешка тайны, что там глубже - она не представляла. Но одно
она видела ясно: между Атертоном Готтшалком и Делмаром Дэвисом Макоумером
существует связь. И прочная.
***
тысячами прикосновений поверхность. ?Станок, - говорила ее первая
преподавательница Станилия, - позволяет сосредотачиваться на каждом
конкретном движении. И это очень важно, потому что танец строится из
множества отдельных движений. Но, что еще важнее, станок помогает
успокоиться, он дисциплинирует, он дает ту абсолютную неподвижность, из
которой рождается движение?. И хотя теперь она занималась у Мартина и он дал
ей очень многое - даже прыжки стали выше и легче, - она никогда не забывала
тех первых уроков.
использовать станок в качестве опоры, как это делают начинающие, и
добивалась равновесия только за счет собственного тела.
battements frappes - для бедер, grands battements - для живота и спины,
потом наклоны. Она меняла ритм, меняла позиции и наконец была удовлетворена
собой: она подготовила свое тело к тем па, которые придумал для нее в своей
новой хореографии Мартин.
de chat, видоизмененными Мартином до такой степени, что, казалось, танцор в
прыжке застывает над сценой.
наблюдали за ней: когда же они сами смогут исполнять pas de chat с таким
изяществом и легкостью? Одна из девушек, гибкая блондинка - она недавно в
труппе, поэтому не приобрела еще предубеждений и зависти - подошла к Лорин
посоветоваться насчет растяжения, которое она заработала, стараясь выполнять
пятую позицию так, как требовал Мартин.
примы постарше, как правило, питают к молоденьким балеринам, делающим первые
шаги наверх. Может, происходило это потому, что Лорин обладала хорошей
памятью - она навсегда запомнила просмотры в Американской балетной школе,
после которых неудачницы забивались в угол и рыдали, закрыв лицо руками, их
худенькие тела отчаянно вздрагивали.
признавала его в других и не боялась.
- она поглядела в огромное, во всю стену зеркало, и вспомнила одно из своих
растяжений. Бобби тогда ужасно над нею потешался. Она так хотела помнить о
нем только хорошее, но всплывали чаще всего не очень приятные воспоминания.
нечего, все планы разрушила погода: ни пикника с Левиттсами, ни купанья в
соленой воде, ни бутербродов с тунцом в пляжном кафе - тогда это было ее
любимое блюдо. Вместо этого ей пришлось весь день просидеть в старом дощатом
пляжном домике вместе с Бобби.
как ей казалось тогда, скучным. Все дни сидел сиднем и читал, в то время как
она репетировала и репетировала - уже тогда ее тело начинало превращаться в
совершенный, подвластный ей инструмент.
еще не видела такого усердия в девочках этого возраста, - говорила
преподавательница Адели, матери Лорин, и Лорин ужасно гордилась таким
отзывом. Она все вспоминала и вспоминала слова преподавательницы.
хотела гулять с подружками, бегать в кино, на вечеринки, есть мороженое и
торты. И если уж все это было ей недоступно, она хотела как бы испытать все
удовольствия через Бобби. А он вовсе и не собирался предаваться подобным
утехам, и Лорин оставалось только шпынять и дразнить его.
больше всего, над слабым телом. Лорин уже хорошо разбиралась в мускулах и
физической подготовке, поэтому худые, слабенькие руки и ноги Бобби вызывали
у нее насмешки.
со сливочным маслом. Да если б она хоть раз так поела, она бы наутро в дверь
не прошла! А он ел, ел, и ни капельки не толстел. Он поглощал калории, как
копилка - пенни.
Лорин читала ему на ночь истории о короле Артуре, или ?Приключения Робина
Гуда? Говарда Пайла, или когда она в свой день рождения вернулась с занятий
и обнаружила нарисованную им для нее картинку...
было нечем, произошло нечто ужасное. Непоправимое.
металлической крыше колотил дождь, стулья и диваны отсырели и сидеть на них
не хотелось. Она с тоской вспоминала солнышко, которое уже достаточно
позолотило ее худые плечи, соленую морскую воду. Потом сделала несколько
упражнений, пару-тройку вращении. Потеряв равновесие, она чуть не шлепнулась
и почувствовала, что растянула ногу. Хватит, достаточно! Лорин вернулась в
дом, чтобы выпить диетической ?колы?.
рекламирующая пасту ?пепсодент?. Лорин прошла на кухню, открыла холодильник.
Ни диетической ?колы?, ни диетической ?соды?! Она оглядела полки: молоко,
кувшин с охлажденным кофе, две бутылки тоника.
Она решила пойти.
где-то болтается!
?коле? вылетели у нее из головы. Она увидела, что Бобби открыл второй ящик
старого комода - тот самый, в котором она держала свое белье, и что-то
разглядывает. Потом он вытащил из ящика пару трусиков: она уже носила
?взрослые? трусики. Бобби с интересом растянул резинку, заглянул внутрь.
смотрел на то, на что никому смотреть не положено! Она в три прыжка
подскочила к нему и вырвала трусики.
отлетел к комоду, нога в носке поскользнулась на натертом полу, он шлепнулся
и разревелся.
Потом склонилась над плачущим братишкой:
хоть раз куда-нибудь полезешь - пожалеешь!
***
ручным.
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Корнев Павел
Корнев Павел
Ильин Андрей
Орлов Алекс