Чтение 42–й страницы книги ~Узы крови~

рука, таким он был схематично-угловатым. Ручки-спички, ножки-спички и
недорисованная голова на тщедушном тельце. Он неподвижно сидел напротив
Элизабет за огромным столом в конференц-зале "Роффа и сыновей". Слева и
справа от него сидели еще пятеро банкиров. Все они были одеты в черные
сюртуки с манишками, белые рубашки и черные галстуки. Они, казалось
Элизабет, не столько оделись в парадные костюмы, сколько натянули на себя
рабочие спецовки. В душе Элизабет, при виде их холодных, безразличных лиц,
шевельнулось недоброе предчувствие. Незадолго до открытия совещания Кейт
внесла в зал поднос с кофе и только что выпеченными, восхитительно
пахнущими пирожными. Все мужчины, как один, отказались от угощения. Так же
ранее они отклонили приглашение Элизабет отобедать с ней. Она решила, что
это плохой знак. Весь вид их говорил, что они пришли получить
причитающиеся им деньги.

Элизабет начала:

- Прежде всего, благодарю вас, что вы любезно согласились сегодня
прийти сюда.

В ответ они пробормотали что-то учтиво-невразумительно-вежливое.

Она набрала в грудь побольше воздуха.

- Я пригласила вас, чтобы попросить о продлении сроков уплаты тех
сумм, которые "Рофф и сыновья" вам задолжали.

Юлиус Бадратт мелко-мелко затряс головой.

- Простите меня, мисс Рофф. Мы уже имели честь уведомить...

- Я не закончила, - перебила его Элизабет и, окинув их всех взглядом,
продолжила: - На вашем месте я бы отказала.

Они быстро взглянули на нее, затем в недоумении друг на друга.

- Если раньше вас одолевали сомнения по поводу возможности получить
долги с "Роффа и сыновей", когда президентом был мой отец, - а он, как
известно, был блестящим бизнесменом, - то имеет ли смысл продлевать сроки
теперь, когда у руля концерна встала женщина, которая ничего не смыслит в
деле?

- Вы сами ответили на свой вопрос, - сухо сказал Бадратт. - У нас нет
никакого желания...

- Я не закончила, - снова сказала Элизабет.

Теперь они настороженно наблюдали за ней. Она посмотрела на каждого
из них в отдельности, удостоверившись в полном их внимании. Это были
швейцарские банкиры, которыми восторгались и к которым с уважением
относились их коллеги во всех частях финансового мира. Чуть наклонясь
вперед, они выжидательно смотрели на нее, и в их глазах светилось
любопытство.

- Вы уже длительное время сотрудничаете с "Роффом и сыновьями", -
продолжала Элизабет. - Уверена, что большинство из вас хорошо знали моего
отца, и если это так, то, несомненно, он пользовался у вас уважением и
доверием.

Некоторые из банкиров утвердительно кивнули.

- Уверена, господа, - невозмутимо продолжала Элизабет, - что многие
из вас чуть не поперхнулись своим утренним кофе, когда узнали, что его
место заняла я.

Один из банкиров улыбнулся, затем расхохотался.

- Вы абсолютно правы, мисс Рофф, - сказал он. - Может, это и
невежливо с моей стороны, но я думаю, что выражу общее мнение, когда
вашими же словами скажу - мы действительно чуть не поперхнулись своим
утренним кофе.

Элизабет простодушно улыбнулась.

- Я вас не виню. Уверена, что со мной приключилось бы то же самое.

Один из банкиров сказал:

- Одного не могу понять, мисс Рофф. Если все мы заранее знаем об
исходе этого совещания, - он выразительно развел руками, - то почему мы
все еще здесь сидим?

- Потому, - ответила Элизабет, - что вы самые известные и крупные
банкиры в мире. Не думаю, что вы достигли таких высот, глядя на все
исключительно сквозь призму долларов и центов. Если это так, то вместо вас
мог бы вести дело любой из ваших бухгалтеров. Полагаю, что в банковском
деле не только это определяет успех.

- Все это верно, мисс Рофф, - сказал один из банкиров, - но мы
коммерсанты и...

- А "Рофф и сыновья" тоже коммерческое предприятие. К тому же
огромное. Честно говоря, я и сама не предполагала, насколько огромное,
пока не села в это кресло. Даже трудно себе представить, сколько людей в
мире обязаны ему собственной жизнью. А какой вклад внесли мы в медицину! А
жизни скольких людей и поныне зависят от концерна? Если...

- Все это, несомненно, достойно одобрения, - перебил ее Юлиус
Бадратт, - но, сдается мне, мы отклоняемся от темы. Вас, должно быть, уже
поставили в известность, что одним из способов быстро обрести необходимые
суммы на погашение долгов является свободная продажа акций концерна.

"Это его первая ошибка", - подумала Элизабет. - "Вас, должно быть,
уже поставили в известность".

Ведь "в известность ее поставили" на закрытом совещании Совета
директоров, где вся информация рассматривалась как строго
конфиденциальная. Кто-то из присутствующих там ее намеренно разгласил.
Тот, кому это было позарез необходимо. Надо выяснить, кто был этот
"кто-то", но не сейчас, чуть позже.

- Я хотела бы вас спросить, - продолжала Элизабет. - Разве вам не все
равно, откуда появятся деньги, если ваши займы будут погашены?

Юлиус Бадратт испытывающе поглядел на нее, что-то прикидывая в уме,
пытаясь обнаружить ловушку в ее словах. Наконец он сказал:

- Естественно, все равно. Главное, что мы получим обратно свои
деньги.

Элизабет, подавшись вперед, с воодушевлением сказала:

- Таким образом, не важно, получите ли вы деньги от свободной продажи
акций или из наших собственных финансовых источников. Всем вам известно,
что "Рофф и сыновья" не банкрот. Не станет он им ни сегодня, ни завтра, ни
в обозримом будущем. И потому, единственное, чего я прошу, - это немного
времени.

Юлиус Бадратт сухо причмокнул губами и сказал:

- Поверьте мне, мисс Рофф, мы вам очень сочувствуем. Мы понимаем,
какую тяжелую утрату вы понесли и как вам сейчас тяжело, он мы не можем...

- Три месяца, - сказала Элизабет. - Всего девяносто дней.
Естественно, с повышением процентов за отсрочку.

За столом воцарилось молчание. Но оно было не в ее пользу. Лица их
стали холодными и враждебными. Она решилась двинуть в атаку основной
резерв.

- Я... я не знаю, могу ли... имею ли я моральное право сказать то,
что собираюсь, - проговорила она, понизив голос почти до шепота, - но
надеюсь, что это останется строго между нами.

Она обвела взглядом присутствующих и увидела, что вновь завладела их
вниманием.

- "Рофф и сыновья" на пороге открытия, которое революционизирует всю
фармацевтику.

Она выдержала паузу.

- Концерн готов выпустить на рынок лекарство, равного которому по
важности и коммерческим возможностям, как показывают наши расчеты, _н_е_т
в_ с_о_в_р_е_м_е_н_н_о_м _м_и_р_е_.

Она почувствовала, как атмосфера в конференц-зале резко переменилась.

Юлиус Бадратт первым клюнул на приманку.

- Что же... это... м-м-м... за?..

Элизабет отрицательно качнула головой.

- Простите меня, герр Бадратт. Возможно, я и так уже сказала много
лишнего. Могу только добавить, что это в корне изменит все производство.
Возникнет необходимость значительного увеличения наших мощностей, в два, а
то и в три раза. Естественно, нам понадобятся новые крупные займы.

Банкиры многозначительно переглянулись. Герр Бадратт прервал
наступившее молчание.

- Продлевая вам срок погашения долгов на девяносто дней, мы,
естественно, надеемся и в будущем оставаться основными банкирами "Роффа и
сыновей" во всех его начинаниях.

- Естественно.

Снова многозначительные переглядывания. Их молчание было для Элизабет
громче звука самых громких африканских барабанов.

- А вы уверены, - сказал герр Бадратт, - другими словами,
гарантируете ли вы, что по истечении девяноста дней, все ваши долги будут
полностью погашены?

- Да.

Герр Бадратт выжидательно замолчал, глядя в пространство. Потом
посмотрел на Элизабет, перевел взгляд поочередно на каждого из своих
коллег и, получив их молчаливое согласие, наконец сказал:

- Со своей стороны: я бы не возражал против такой отсрочки. Не думаю,
что она - разумеется, с дополнительным процентом - может нам сильно
повредить.

Один из банкиров утвердительно кивнул.

- Если вы не возражаете, герр Бадратт, мы бы также...

И невозможное стало возможным. Элизабет откинулась в кресле, с трудом
сдерживая нахлынувшее на нее чувство безмерного облегчения. Она
сумела-таки вырвать эти девяносто дней.

И каждую минуту каждого дня она должна использовать с максимальной
для концерна отдачей.