Чтение 42–й страницы книги ~Умирать

Сохо, ЦРУ не котируется, дружище. Здесь мы привыкли обходиться без ЦРУ.

Он опять подходит к бару, чтобы налить себе очередную дозу.

- Запаситесь, стало быть, нужным самообладанием, Питер, и обуздайте
свою скорбь. Вы ведь знаете, я тоже человек чувствительный, но наши эмоции
не должны идти вразрез с чувством долга и справедливости. Не то все пойдет
прахом.

Дрейк отпивает глоток виски, не потрудившись бросить в него лед,
затем опять усаживается в кресло напротив и принимается за любимое
занятие: любовно развернув сигару, он старательно обрезает ее. Покончив с
этим, он погружается в раздумья и облака дыма.

- Ах, это вы, Ларкин! - радушно восклицает Дрейк, когда спустя
четверть часа американец входит к нему в кабинет. - Прошу прощения, что
разрешил себе вторично обеспокоить вас, но совсем недавно выяснились новые
подробности, нужно кое-что уточнить. Что же вы стоите? Присаживайтесь.

Ларкин садится на диван, на котором не так давно располагалась
грациозная Бренда, где ему знать, что занимать место человека,
переселившегося в мир иной, не рекомендуется. Садится и застывает в
привычной позе с неподвижным выражением смуглого худощавого лица. Долго
ждать не приходится, шеф склоняется к письменному столу и включает запись.

Приятно иметь дело с профессионалом. В течение всего времени
прослушивания магнитофонной записи его разговора с Мортоном выражение лица
Ларкина остается абсолютно неподвижным, и только по чрезмерной
напряженности взгляда можно догадаться о том, что он сосредоточенно думает
над тем, как выйти сухим из воды, как более приемлемо истолковать смысл
воспроизводимых фраз.

- Ну что, придумали свою версию? - добродушно спрашивает рыжий после
того, как раздалось ровное шипение, означающее конец прослушивания.

- Мне незачем придумывать, - отвечает Ларкин, переводя свой тяжелый
взгляд на Дрейка.

- Этого требует материал, который вы только что прослушали, - все тем
же добродушным тоном говорит шеф. - Или, может, вы станете отрицать его
подлинность?

- Представьте себе, нет, - сухо произносит американец. - Мне ни к
чему сочинять небылицы, поскольку правда всецело на моей стороне.

- Я не сомневаюсь, - кивает рыжий. - Вам известно о моем безграничном
доверии к вам. Но я не откажусь выслушать ваше объяснение, хотя бы просто
так, из чисто формальных соображений.

- На меня оказал натиск Мортон, - спокойно говорит Ларкин. - И если я
до сих пор не обмолвился об этом, то лишь потому, что не считал нужным
беспокоить вас попусту.

- А кто такой этот Мортон? - спрашивает Дрейк для виду.

- Мне кажется, совершенно ясно, кто он такой, - сотрудник
"Интерпола". Я был знаком с ним еще в Нью-Йорке. Из-за одного нелепого
совпадения он напал на мой след здесь, в Лондоне. Установил за мной слежку
и на основании своих источников информации, о которых я сейчас не могу
дать вам более подробных сведений (здесь Ларкин не забывает бросить
подозрительный взгляд в мою сторону), выяснил, чем я занимаюсь в данный
момент. Он буквально прижал меня к стенке.

Объяснение выглядит непривычно длинным для такого молчаливого
человека, как Ларкин, но американец прекрасно понимает, что молчание тут
не поможет.

- А что, в сущности, нужно от вас этому Мортону? - все так же
формально интересуется шеф.

- Вы же слышали: он хочет перехватить большую партию наркотиков,
чтобы блеснуть. Разве вы не знаете этих господ! Они готовы на все ради
высоких постов и больших пенсий.

- Да, конечно, у каждого свои заботы, - соглашается Дрейк.

А потом поворачивается ко мне:

- Вот видите, Питер! Я же вам говорил, как вредно идти на поводу у
собственной подозрительности. Ларкин вовсе не ведет двойной игры, как вы
предполагаете.

- В сущности, я был вынужден вести двойную игру, - спокойно возражает
американец. - Только она касается не вас, а Мортона. Я всячески
дезинформировал его, я водил его за нос, чтобы выиграть время. Ждал, пока
мы проведем две-три крупные операции и сорвем порядочный куш, а потом,
если бы "Интерпол" стал проявлять нетерпение, поставил бы в известность о
сложившемся положении вас, чтобы всем вовремя выйти из игры.

Ларкин умолкает, потом опять меряет меня подозрительным взглядом и
продолжает:

- Однако среди нас есть еще один человек, который ведет двойную игру.
Я не хочу проявлять чрезмерную мнительность, но это подтверждается
информацией, которой располагает Мортон. И этот двурушник - он находится
здесь, среди нас - ведет двойную игру против нас с вами.

- Логично, - признает рыжий.

Он устремляет задумчивый взгляд к потолку и, выпустив в направлении
хрустальной люстры струю дыма, спрашивает у Ларкина:

- А почему вы думаете, что мы имеем дело с "Интерполом", а скажем, не
с ЦРУ?

- Ну, какой интерес ЦРУ заниматься подобными аферами?

- Вот и я спрашиваю, какой интерес?

Ларкин, видимо считает, что этот вопрос к нему не относится, он и не
думает на него отвечать.

- Мне кажется, - говорит он, - что сейчас гораздо важнее установить,
от кого Мортон получает сведения.

- Да, в самом деле, - спохватывается Дрейк. - А что вы думаете по
этому вопросу?

- Полагаю, что не так уж трудно добраться до истины.

- Каким образом?

- Естественно, методом исключения, единственно возможным в
сложившейся ситуации. Насколько я знаю, об операции известно только
троим... Или, может, я ошибаюсь?

- Нет, нет, вы не ошиблись, - говорит Дрейк. - Только нас трое, и
больше ни один человек.

- Полагаю, что лично вы вне подозрений...

- Благодарю за доверие.

- Я тоже вне подозрений, причем это довольно просто доказать: вы
знаете, какая сумма полагается мне в случае успеха операции. Неужели же я
похож на идиота, способного лишиться таких огромных денег ради интересов
"Интерпола"?

- Следовательно? - позволяет себе задать вопрос шеф.

- Следовательно... - Ларкин пожимает плечами, мол, он не намерен
отвечать на дурацкие вопросы.

- Ну а вы, Питер, что можете сказать в свою защиту? - обращается
Дрейк ко мне.

- Ничего, - отвечаю я.

- Как так "ничего"? - удивляется рыжий. - Смотрите, как оправдал себя
Ларкин. А вы - "ничего"!

Американец невозмутимо молчит, хотя, вероятно, видит шефа насквозь.

- Да, вы оба ставите меня в трудное положение, - после короткой паузы
признается Дрейк. - Один то и знай молчит, будто в рот воды набрал, а
другой то и знай оправдывается.

- У меня нет намерения оправдываться, - холодно возражает американец.

- Да, надо сказать, вы абсолютно спокойны, - говорит Дрейк. - Видите,
Питер, какую самоуверенность приобретает человек, который служит в ЦРУ.

Он бросает окурок сигары в пепельницу, не потрудившись потушить его,
лениво встает с кресла и уже другим тоном произносит:

- Думаю, что нам пора кончать.

И поскольку американец продолжает сидеть, не говоря ни слова, Дрейк
поясняет:

- Кончать с вами, Ларкин.

- Не важно, кому я служу - ЦРУ или кому-нибудь еще, - все так же
невозмутимо говорит Ларкин, вставая, - но за меня есть кому заступиться,
Дрейк. Людям, которые мне покровительствуют, известно все. Даже та
подробность, что я в данный момент нахожусь в вашем кабинете.

- Ну вот, наконец-то вы раскрыли свои карты! - восклицает шеф и
разражается хриплым смехом. - Значит, я поймал вас на удочку. Больше мне
ничего не нужно, уверяю вас.

Он смотрит на Ларкина своими маленькими голубыми глазками и
пренебрежительно машет рукой.

- Теперь можете идти. И лучше не попадайтесь мне на глаза.

Дрейк подходит к письменному столу, и я догадываюсь, что он нажимает
невидимую кнопку звонка. И даже если бы я не догадался, то внезапное
появление Боба и Ала достаточно красноречиво говорит об этом.

- Проводите его, - приказывает шеф. И добавляет фразу, заставившую
американца споткнуться в дверях. - И чтобы никакой крови в коридоре.
Отведите его к Марку, в подвал.

- Послушайте, Дрейк! - В голосе Ларкина нет прежней невозмутимости. -
Вы угадали: я действительно служу в ЦРУ.

- Знаю, знаю, - сговорчиво замечает шеф. - Но что поделаешь: все люди
смертны, даже те, кто служит в ЦРУ.

Гориллы хватают американца, и в эту минуту Ларкин, забыв о своей
выдержке, вдруг начинает кричать и вырываться, но Боб тычет ему в зубы
кулаком, а Ал выворачивает руку до тех пор, пока Дрейк не урезонивает их:

- Успокойтесь, ребята. Я же сказал: никакой крови.

Марк и на этот раз сделал свое дело аккуратно. Марк - исполнитель
образцовый. Посланник смерти, проникшийся полным сознанием ответственности
за выполняемую миссию.

Труп бедняги Ларкина, как и следует ожидать, хорошо упакован. Гориллы
заботливо укладывают его в багажник машины, которая направляется к берегам
Темзы.