словно метался во сне.
вырвавшийся через широкие щели, закрыл небо; отхлынуло море, как бы
отогнанное яростным порывом огня, брызнувшего из зева пещеры, словно из
пасти огромного неведомого чудовища; лодку отнесло шагов на пятьдесят в
море; ближние утесы затрещали: у основания стали разваливаться на части,
как откалываются под действием вгоняемых клиньев огромные глыбы мрамора;
часть свода пещеры взлетела высоко в небо, как будто кто-то сверху под-
нял эту массу камней; зеленорозовый огонь серы и черная лава земли и
жидкой глины столкнулись на мгновение и как бы сразились между собой под
величественным куполом дыма; зашатались, потом стали клониться и, нако-
нец, рухнули скалы - взрыв не смог сразу сдвинуть их с тех оснований, на
которых они покоились столько веков; поклонившись друг другу, словно
медлительные и важные старцы, они простерлись навеки в своих песчаных
могилах.
гигант между гигантами. Но когда он пробегал между гранитными чудовища-
ми, стоявшими сплошной стеной с обеих сторон, они, лишившись поддержки
снаружи, начали с грохотом рушиться вокруг этого новоявленного титана,
низринутого, казалось, небом на скалы, которые он только что взметнул в
это самое небо.
Он простер вправо и влево свои могучие руки, чтобы удержать падающие на
него камни. Его ладони уперлись в гигантские глыбы; он пригнул голову, и
на его спину навалилась целая гранитная скала.
Геркулес собрался с силами, и стены тюрьмы, готовой уже поглотить его,
мало-помалу раздвинулись и дали ему выпрямиться. Словно демон, он стоял
в окружении хаоса мощных гранитных глыб. Но, раздвигая стены, давившие
на него с боков, он тем самым лишил точки опоры монолит, лежавший у него
на плечах. Этот груз придавил его и поверг на колени. Глыбы, находившие-
ся с обеих сторон и на короткое время раздвинутые нечеловеческим напря-
жением его тела, снова стали сближаться и присоединили свой вес к весу
огромного камня, которого и одного было бы совершенно достаточно, чтобы
раздавить десяток людей.
вами, исполненными бодрости и надежды, ибо на один миг он и в самом де-
ле, уповая на крепость своих стальных мышц, мог надеяться на спасение,
на то, что ему удастся стряхнуть с себя эту тройную тяжесть колоссальных
обломков. Но Арамис увидел, что глыба опускается все ниже и ниже; напря-
женные в последнем усилии, изнемогающие руки Портоса стали сгибаться,
плечи, изодранные о камень, поникли.
терпение!
жесть; громадная скала навалилась, придавленная двумя другими, и Портос
оказался похороненным в склепе, образованном этими тремя гигантскими
глыбами.
последовали двое бретонцев, прихвативших с собою железный лом. Третий
остался сторожить лодку. Доносившиеся из-под груды камней стоны указыва-
ли им путь.
этим трем глыбам и руками, нежными, как у женщины, при помощи какой-то
чудом вселившейся в него силы приподнял один из углов этой огромной
надгробной плиты. Во мраке глубокой ямы он увидел еще не успевшие по-
тускнеть глаза своего друга, которому поднятый на мгновение груз позво-
лил свободно вздохнуть. Тотчас же оба бретонца взялись за лом. К ним
присоединился и Арамис, и их усилия были направлены не на то, чтобы под-
нять эту глыбу, но на то, чтобы удержать ее хотя бы в том положении, ко-
торое ей придал Арамис. Все, однако, было напрасно. С криком отчаяния,
медленно уступая непосильной для них тяжести, они не смогли удержать
скалу, и она легла на прежнее место. Портос, видя всю бесплодность этой
борьбы, насмешливо проговорил последние в своей жизни слова:
мертвенной бледностью, руки вытянулись, и титан, испустив последний
вздох, распростерся на своем каменном ложе. Вместе с ним опустилась и
гранитная глыба, которую он держал на себе до последней минуты.
шиваться. Грудь его сжимало словно в тисках, сердце, казалось, вот-вот
разорвется. Ничего больше! Ни звука! Великан уснул вечным сном. Бог уго-
товил ему гробницу по росту.
дрожа поднялся с камня.
лось, что вместе с Портосом умерло чтото и в нем. Бретонцы окружили его
и, взяв на руки, отнесли в лодку. Положив его на скамейку возле руля,
они налегли на весла, предпочитая не поднимать паруса из опасения, что
он может их выдать.
всем плоском теперь побережье лишь единственное возвышение останавливало
на себе взгляд. Арамис не мог оторвать от него глаз, и по мере того как
они выходили в открытое море, эта гордая и угрожающая скала, казалось
ему, распрямляется, как совсем недавно распрямлял свои плечи Портос, и
поднимает к небу непобедимую, запрокинувшуюся в смехе голову, похожую на
голову честного и доблестного друга, самого сильного из четверых и все
же первым унесенного смертью.
физическую силу вел за собой гибкий и изворотливый ум; и в решающее
мгновение, когда лишь сила человеческих мышц могла спасти и тело и душу,
камень, скала, грубая сила одолели мускулы и, навалившись на тело, изг-
нали из него душу.
готовый к самопожертвованию ради спасения слабых, как если бы бог наде-
лил его физической силой лишь для этого одного, он и умирая думал только
о том, чтобы выполнить условия договора, который связал его с Арамисом,
договора, преподнесенного ему Арамисом без его предварительного согла-
сия, договора, о котором он узнал лишь затем, чтобы возложить на себя
бремя страшной ответственности.
изобилующие дичью, пруды, кишащие рыбой, и подвалы, не вмещающие сокро-
вищ! К чему лакеи в раззолоченных ливреях и среди них Мушкетон, гордый
твоим доверием? О благородный Портос, ревностный собиратель сокровищ,
стоило ли отдавать столько сил в стремлении усладить и позолотить твою
жизнь, чтобы угаснуть на пустынном берегу океана под немолчные крики
птиц, с костями, раздробленными бесчувственным камнем? Нужно ли было,
благородный Портос, копить столько золота, чтобы на твоем надгробии не
было даже двустишия, сложенного нищим поэтом?!
скалой, которую окрестные пастухи считают верхней плитою долмена.
океана, столько лишайников спаяли эту гробницу с землею, что ни одному
путнику никогда не придет в голову мысль, будто эту гранитную глыбу мог-
ли удерживать плечи смертного.
ленный, смотрел, пока не угас последний луч солнца, на берег, исчезавший
на горизонте. Ни одного слова не слетело с его уст, ни одного вздоха не
вырвалось из его груди. Суеверные бретонцы с трепетом глядели на него.
Это молчание не было молчанием человека, оно было молчанием статуи.
маленький парус; лобзаемый бридом, он расправился, наполнился и стреми-
тельно понес лодку от берега; повернувшись носом в ту сторону, где Испа-
ния, она смело устремилась вперед, в обильный страшными бурями Гасконс-
кий залив.
торые, наклонившись над бортом и приложив руку к глазам, принялись
всматриваться в морские дали, заметили белую точку, появившуюся на гори-
зонте; она казалась столь же неподвижной, как чайка, мирно качающаяся на
незримых волнах.
приближающимся для опытных глаз моряков; что казалось застывшим на вод-
ной поверхности, то в действительности пенило встречные волны.
господин, бретонцы не решались побеспокоить его; они ограничивались тре-
вожными взглядами и вполголоса высказанными друг другу догадками. И
действительно, Арамис, всегда такой деятельный, такой наблюдательный,
чьи глаза, как глаза рыси, были неизменно настороже и ночью видели луч-
ше, чем днем, Арамис впал в какую-то дремоту отчаяния.
Мацумото Сэйте
Круз Андрей
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Белогорский Евгений
Сертаков Виталий