белоснежного; попыталась подняться, не смогла, упала снова и поползла к
гробу на четвереньках - высокому, украшенному строгой резьбой гробу из
палисандра с ручками работы самого Кучильерри... а ее оттаскивали и
наконец оттащили прочь, оттащили втроем - худенькая стройная женщина с
лицом, укрытым густой вуалью, и вторая женщина, ярко, не к случаю,
раскрашенная толстуха, ревущая едва ли не громче, чем несчастное дитя...
и вокруг них мыкался, пытаясь помочь, верзила с густой бородой...
они наверняка приехали по желанию синьорины... Но крик этот, никак не
утихавший, подломил мне ноги, и я понял вдруг, на кого же похожа
девочка!.. И еще я понял, что нынче же вечером прикажу вынести из
кабинета портрет Мадонны кисти маэстро дель Санти...
на воздух.
направлялись следом, к месту захоронения. Они не смешивались даже здесь,
условности жизни снова побеждали великое откровение смерти, и они
проходили мимо меня явно различимыми группами, подчеркнуто сторонясь
друг дружки; впереди - Бибигуль, ведущая под руку ту несчастную
девочку... она уже не могла кричать, только всхлипывала, а неотступно
вслед брели те самые женщины, такие разные, сопровождаемые бородачом;
дальше - люди из "Мегапола", то и дело косящиеся в мою сторону и
перешептывающиеся; и наконец, мои парни, как велено - при галстуках, с
супругами, подтягивающие ряды, проходя мимо моей скамейки.
отдалилась.
драгоценный ящик опустят в яму и комья земли полетят вниз, засыпая
палисандровые доски.
плиты рядом, и стану молчать. Раньше туда, к южной окраине кладбища, я
ходил в гости к одному. Теперь их у меня двое...
Через год, если доживу, на такой же плите, которая ляжет рядом, будет
выбито - "ХОЛМС".
не станет беспокоиться, тем паче что позади, деликатно придерживая шаг,
движутся Слоник и Кот - этого вполне достаточно на любой случай.
Излишняя осторожность жены меня подчас умиляет; с другой стороны,
осторожность никогда не бывает лишней. Многие из лежащих тут парней
согласились бы с этой простенькой мыслью.
крылья. Османкул... Друг, почти что брат. Он был бы доволен таким
памятником. Я потерял его давно, еще во времена Организации, на
глупейшем деле, когда он, деловой человек и умница, по приказу
престарелого маразматика был вынужден руководить эксом на Госбанк ДКГ и
был убит наповал выстрелом сопляка из охраны. А ведь он чувствовал, что
не вернется, и долго шептался на кухне с Бибигуль; не знаю, о чем они
говорили, но, прощаясь, он впервые поцеловал ее в щеку, а когда нам
сообщили о несчастье, моя жена в первый и последний раз на моей памяти
рыдала, запершись в спальне...
Ханс-Йорген Меченый, преданная душа и полнейшее животное по жизни. Как
ни старались адвокаты, а он стал все же последним, кого повесили на
Валькирии незадолго до отмены там смертной казни. Что ж, никому не дано
права стрелять в детей. Я щедро обеспечил его матушку и поставил именно
такой памятник, какой он нарисовал на переданном перед уходом из камеры
листке бумаги. Рисовал Меченый, отдам должное, вовсе неплохо...
придется - взять с боем, привезти сюда и похоронить - я сделал это
традицией и убежден, что был прав.
звездолета, и я не стыжусь того, что имею прямое отношение к этому. Ему
нечего было уже делать в этом мире. Подозреваю, нечего делать и в том,
но Господь милосерден и в благости своей, наверное, подыскал Наставнику
местечко по способностям...
просто презирал. Рядовая горилла, устраивавшая всех и потому досидевшая
на посту "капо деи тутти капи" почти до девяноста, киллер, сделавший
карьеру на ликвидации, - вот кем был Пак Сун Вон; он цеплялся за старые
методы и не умел чуять новых веяний. Мишура, обряды, громкие титулы -
вместо ясной стратегии. Гоп-стопы вместо серьезного вложения капиталов.
Ненависть властей и страх граждан. Вот чем было то, что при нем
называлось Организацией; впрочем, и это болото существовало лишь на
бумаге; имелись сотни слабо связанных отделов и чисто формальный, редко
собиравшийся слет планетарных капо...
комиссара "Мегапола", ничего не понимал и понимать не хотел. Зато к
девяностолетию заказал коллективу авторов книжку воспоминаний. Бедняга
всерьез надеялся получить Нобелевскую по литературе.
"Атти, сбегай! Атти, распорядись!" И так далее. А ведь мне было
пятьдесят три года, и я давно подрос. И Бибигуль, урожденная Корлеоне,
рода, умевшего делать большие ставки, уже поглядывала на меня с
недоумением.
без охраны. Он, впрочем, тоже умолчал в своем ведомстве о предстоящей
встрече. Похоже, тогда он уже никому не верил. И, наверное, был прав.
правоту. Потому что между нами не было крови, а это - великое дело. Лишь
тот, чьи благородные предки по отцу рождены в предместьях Палермо, а
достойные пращуры по матушке произросли в рощах под Кандагаром, иными
словами, только такие, как я, могут до конца понять, что это такое -
вендетта. И поэтому я отдал ему Наставника, отдал с потрохами и пообещал
еще большее, взамен же попросил одного - не ставить мне палки в колеса.
Никогда не забуду его налитых кровью глаз; передо мной стоял псих, это
было несомненно, однако, сумасшедший или нет, но он понял мою идею... и
мы расстались, вполне поняв один другого.
сделать. Все громкие титулы ушли в прошлое вместе с дурацкими камешками
во рту, отсеченными мизинцами, пустой говорильней, пальбой по пустякам и
безудержной лестью. Я создал Хозяйство, и спустя два, много - три года
моя логика была понята и признана всеми. Новый порядок, если угодно. Но
- порядок. Заслуженные мумии поехали разводить цветочки. Те, кто решил
пискнуть, отправились на огороды же, но уже в качестве удобрений. Я
достаточно много знал о каждом из них, а информация имеет свойство
утекать, и никто не посмеет обвинить меня в том, что она утекала именно
к Рамосу, а каждый из старых корешей Пака был для него кровником, и он
не собирался консультироваться ни с кем, тем более что был к тому
времени на пенсии.
помноженная на отставного психопата... и все. Мне оставалось только
провести зачистку осиротевших кланов, чтобы исключить возможность
вендетты. А это было вовсе не сложно...
лице Владо Кота читалось явное беспокойство. - Вы в порядке?..
теле - здоровый дух; это верно и для юридических лиц. И я, душа
Хозяйства, должен быть бодр, пока не подрастет Хайдар-Али. Не на
Джанкарло же оставлять все...
добавил, словно защищаясь:
печь, куда неторопливо заталкивали меня, живого еще, некие тени в
красно-белом. И самое страшное, что не кричалось.
бы дня три.
идеи обросли плотью, встали на ноги, и само существование Хозяйства
стало оскорблением для меня, именно потому, что, вопреки всему, во что
он верил, Хозяйство подписало мир с Его Величеством Законом, но пакт был
заключен на моих условиях.
любая сволочь, возомнившая себя санитаром общества, может открыть пальбу
по моим сотрудникам, может ворваться в дом и переворошить вещи, может,
наконец, закрыть меня и выбить из пожилого человека все, что
заблагорассудится. И сделает это, кстати, под радостный визг быдла,
запуганного россказнями о "кознях мафии".
давно, и последние лет десять мои юристы если и имеют дело с Большим
Жюри, то разве что по вопросам, связанным с налогами...