он. Петр оживился, глаза его заблестели. Я испугался, не повторилась ли
вновь нервная лихорадка, которая долгое время мучила его, но он сказал, что
хочет поделиться с теми, кто спас ему жизнь, своим единственным уцелевшим
воспоминанием. Я попытался было отговорить его от этого, но он так упорно
настаивал, что, посоветовавшись с Анной и Шреем, я согласился. Кроме врачей
и Тер-Хаара, при его рассказе присутствовал Амета, чье общество всегда самым
удивительным образом ободряло нашего больного.
глядел то на меня, то на Анну, как бы ожидая, что мы подскажем ему нужное
слово. Рассказ прерывался долгими паузами. Иногда он задумывался и в
молчании, закрыв глаза, силился восстановить какую-то стертую, утраченную
деталь. Порой ему это удавалось, иногда же он покачивал головой со слабой,
беспомощной улыбкой, которая означала "забыл". Он походил на человека,
который возвратился в родные края и нашел пепелище на месте родного дома,
поднял какой-то осколок и по нему воссоздает памятный лишь ему одному образ
целого. Может быть, именно поэтому его суровый и простой рассказ потряс нас.
Я передаю его вам не в том искаженном виде, в котором слышал сам, но
переписав заново и заполнив все пробелы благодаря сообщениям с Земли.
пространстве, его единственное воспоминание, которое оказалось сильнее
катастрофы.
у деда с бабкой в большом заповеднике евразийского парка природы на
Памирском плоскогорье и лишь два месяца в году проводил в старом доме
родителей на Висле. Затем он поступил в школу; отправился путешествовать по
морям и континентам Земли, что было связано с изучением географии и
геологии, посещал старые музеи и изучал коллекции, чтобы знать историю,
совершал вылазки в горы, предпринимал летние экскурсии в поля и леса. Вместе
со своими товарищами под наблюдением воспитателей он проводил
самостоятельные физические и химические эксперименты, изучал модели планет в
детском межпланетном парке, летал на ракетах и, наконец, впервые отправился
на две недели в обсерваторию на шестой космической станции. Это было время
ярких снов, мечтаний об открытиях далеких планет, о необычайных
приключениях, о грозных силах, с которыми он намеревался бороться до победы.
и победах уходили вдаль. Он уже изучал основы всеобщей науки и был убежден,
что таинственное - если оно есть вообще - можно найти лишь в самых
отдаленных уголках Вселенной. В семнадцать лет он стал посещать
политехникумы, институты, лаборатории, чтобы познакомиться с безграничными
просторами деятельности человека и выбрать ту отрасль, которой хотел бы
посвятить себя. Вначале он интересовался астрономией, но в конце концов
поступил в Институт общего и экспериментального звездоплавания.
четырехлетнему периоду самостоятельных исследований. Именно тогда он испытал
первый успех: профессор Диаадик, оценивая результаты работы своих учеников,
признал, что самые большие надежды подает Петр. Но скоро радость успеха была
отравлена для юноши горечью поражения, которое он потерпел в борьбе с
неведомой силой, открытой им не на далекой звезде, а в себе самом. Он
познакомился с молодой девушкой, ровесницей, такой же, как и он, студенткой.
Их объединяли общие интересы и надежды; через год они подружились. Им иногда
было смешно оттого, что их мысли были одинаковы и чувство, возникавшее у
одного из них под влиянием произведения искусства, дополнялось чувством
другого. В эту пору он работал более интенсивно, чем когда-либо. Он никогда
раньше не был так уверен в том, что сможет преодолеть любые препятствия,
никогда не штурмовал их с такой страстью и решимостью. Он непрерывно искал
новых дел и задач. Иногда им овладевало непреодолимое желание подняться
одному на какую-нибудь горную вершину; в это время он совершил несколько
смелых, рискованных восхождений. Однажды вечером, оставшись в лаборатории
наедине с девушкой и увидев, как она, отвернувшись от него, легкая и
сильная, работает у аппаратов, он вдруг с замиранием сердца неожиданно
понял, что его борьба с самим собой, стремление уединиться, непонятная
задумчивость, жаркие сны, невысказанная тоска, - все это объясняется одним
словом: любовь.
и все было кончено: она ценила, уважала, но не любила его. После
решительного объяснения он несколько месяцев избегал встречи. Когда же они
увиделись вновь, он уже не сказал ничего, и, что самое удивительное, почти
перестал думать о ней. Только изредка по ночам, сидя над раскрытой книгой
при свете низко опущенной лампы, он вдруг поднимал голову и устремлял свой
взгляд туда, где начиналась темнота, пустая и черная, как межзвездное
пространство. Его пронизывала молния сожаления, такая сильная, что у него
перехватывало дыхание. Он сутулился, опускал голову и возвращался к своим
расчетам, бессмысленно повторяя последние написанные фразы.
звездоплавательного института на Луне. Там он закончил работу и прилетел на
Землю, чтобы сдать ее своему воспитателю Диаадику. Он собирался вернуться на
Луну в тот же день, но встретил одного из своих старших товарищей, который
сказал полушутя: "Жаль, что ты не показываешься у нас. Дочка все ждет, когда
ты расскажешь ей обещанную сказку". - "Ну, раз обещал, извинись и скажи, что
я завтра приеду", - серьезно ответил Петр.
институте и там встретил девушку. Они не виделись два года. Она очень
обрадовалась ему и предложила погулять вместе. Они полетели з один из
ближайших заповедников, ходили там до захода солнца по зарослям вереска; она
нарвала огромный букет. Наконец, утомленные жарой, они сели отдохнуть на
южном склоне холма, покрытого густой, высокой травой.
дыханием надвигающейся ночи. Вдруг в северо-восточной стороне вспыхнул
ослепительно яркий свет, молния прорезала тучи, поднялась к зениту и
исчезла; донесся затихающий грохот, похожий на раскаты отдаленной грозы.
без тебя, теперь тебе придется остаться до утра.
фосфоресцирующий свет; наконец он исчез. Лицо его спутницы становилось все
менее различимо.
поблизости. - Уже поздно...
неподалеку. Смотри вверх. Видишь - Большая Медведица? А дальше - Полярная
звезда.
лишь усиливали темноту. Они стали спускаться вниз. Ноги путались в высокой,
влажной от росы траве.
будут сбрасывать воду из океанов за пределы земной атмосферы?
использовать эту воду для орошения засушливых планет. Смотри-ка, здесь,
кажется, можжевельник: я укололась. Ага, вот начинается тропинка! Все-таки
мы куда-нибудь да придем. Так вот, профессор поручил нам новую работу, очень
интересную.
кустарника. На повороте открылся вид на широкие просторы. Далеко в небе
двигалось светящееся облако, потом оно остановилось и поползло назад.
Жаль, что ты не остаешься здесь... Я показала бы тебе все новое; мы ведь
многого добились за последнее время.
когда под дуновением ветра они поворачивались, казалось, что из темноты
смотрят десятки белесых глаз. Он не видел девушки, а видел лишь беспокойное
трепетание листьев, на фоне которых, в ореоле призрачных огоньков, неясно
выделялась ее фигура.
себя очень усталым.
за два года... - Она умолкла, не докончив фразы.
добавил он, словно разговаривал с ребенком. - Ты не понимаешь... Впрочем, я
тоже не понимаю. Дай руку.
какого она еще никогда не слышала, едва можно было различить среди
непрекращающегося шума листьев.
так. Твои пальцы, губы так же принадлежат мне, как мои собственные. Я не
выбирал их: они существуют, и я не удивляюсь этому, хотя по временам могу
против этого бунтовать... Но кто же, подумай, бунтует всерьез против
собственного тела? Ты не дорога мне, как не дорого собственное тело, но ты
необходима мне, как необходимо оно: без него я не мог бы существовать. Я
касаюсь твоей руки. Как высказать тебе это? Бессмертия нет. Мы все это знаем
и все так думаем. Но теперь, в эту минуту, бессмертие есть. Я прикасаюсь к
твоей руке - и словно я знаю всех забытых и погибших, все страдания и
горести людей и все миры. А что же такое бессмертие, как не это?
я забыл, то уже не был бы собой, ибо ты вошла в меня, слилась с самыми
отдаленными воспоминаниями, дошла туда, где еще нет мысли, где даже не
Орловский Гай Юлий
Березин Федор
Ильин Андрей
Суворов Виктор
Суворов Виктор
Распопов Дмитрий