сжал плечо Замке. - Но вам, Юлиус, бояться, собственно, нечего. Ведь так?
наше время бояться всегда есть чего.
интеллигентного человека. В ваших устах даже бунт выглядит, как строка из
научной диссертации. Вы не человек действия.
штурмбаннфюрера, но он боялся.
Поэтому и загремели в Бельзен, а не, скажем, в Освенцим. Вы по большому
счету безобидный человечек. Вся интеллигенция - очень безобидная штуковина.
Вы любите поговорить, дымя дешевыми сигаретами, пошуметь... А толку? Вы бы
взяли в руки винтовку?
человека, даже если он будет на ваших глазах насиловать вашу же жену, а
ружье будет стоять за дверью. Вы безобидный человечек. И знаете, Юлиус, я
вас боюсь!
Освенцим? Или гестапо? Вздор! Нет ничего страшнее вас.
сойдем со сцены. И тогда я не дам за этот мир даже окурка. Или горсти вот
этого песка. Нет ничего хуже болтунов, витающих в своих заоблачных
империях...
что сказал. Интеллигенты всегда готовы выстроить некую придуманную империю!
И не просто выстроить, а воплотить! На костях таких, как я. Каждый из вас,
это такой... Мягкий Знак! Внешне безобидный, но изменяющий слово до
неузнаваемости. Мелкий человек, способный натворить много, очень много бед
во имя своих выдуманных идеалов. А потому мне страшно...
фюрера. Ничуть не бывало! Фюрер практик и великий человек! Фюрер делает
великое дело, он уже где-то там, за гранью. Не таким, как вы, судить его.
Хотя я уверен: именно такие вот умненькие трепачи будут это делать. Не
сейчас, так в будущем. Но если мне предстоит умереть, я постараюсь сделать
это с его именем на устах. Я готов умереть за Адольфа Гитлера!
пески и бескрайние небеса.
необходимости жить, о необходимости прощать врагов, о... этом... Сейчас
вспомню... Я слышал эти слова от одного болтуна в кабаке. Еще в двадцать
шестом... Ах да, этот очкарик долго говорил о ценности, необходимости и
назвал этот болтологический комплекс "общечеловеческими ценностями". Вот
так-то, Юлиус, я боюсь. Боюсь, что такие, как вы, напишут на знамени эти
мифические ценности и во имя их утопят континенты в крови. Добрые любители
поболтать. Ценностей для всех не бывает, запомните это, дорогой профессор.
Вы не обиделись?
штурмбаннфюрер.
невероятно хочется выпить. - Давайте.
вечера мы все равно не тронемся...
Коньяк был плохой и сильно бил в нос сивушными маслами. Замке закашлялся и
скривился.
бурда, которая хуже этих помоев.
зашумело. Профессор вспотел.
расовую доктрину. Они развивались только две сотни лет. Как можно научиться
готовить сносный алкоголь за двести лет? Вы можете себе представить?
только французский... Французы, конечно, лягушатники и трусливые вишисты, но
они делают неплохой коньяк. А по сравнению с тем, который пьем мы, так и
вообще отличный. А вся ценность русских - в водке. Конечно, неполноценная
раса... Но водку придумали они, тут ничего нельзя возразить. А американцы?
Боже мой, ничего более убогого, чем американское виски, я не пил в жизни.
практично, штурмбаннфюрер.
Напишите в газету, может быть, опубликуют. А теперь простите, дорогой
профессор, я сосну часок.
Богер, вконец измотавшись, поставили на место последнее колесо и прокачали
все тормоза. Было израсходовано более половины всех запчастей, снятых с
поврежденного грузовика, а запасов воды сильно поубавилось за один долгий,
раскаленный день без движения.
каждая капля воды, пить воду разрешалось только шоферам, остальные должны
были терпеть, пока хватало сил.
"фиату".
лицу. - Боюсь, что сейчас я не совсем готов вести машину. Меня подранили и к
тому же всю ночь мы возились с этим чертовым колесом...
я не подумал об этом раньше... Мне кажется, я найду замену на эту ночь.
Забирайтесь назад и поспите, машину поведет Ягер.
обнявшись, пытались вполголоса петь. Получалось довольно слабо, профессор
плакал и постоянно ронял очки. Штурмбаннфюрер ругался и тыкал Юлиуса Замке в
бок локтем, стараясь придать его голосу больше музыкальности.
что оба пытаются вывести прелюдию к "Тангейзеру" Вагнера. Слов, естественно,
не было, потому все музицирование заключалось в непрестанном разнотональном
вое. Профессор, впрочем, кажется, пытался наложить на мотив Ягера слова из
"Деревенской свадьбы".
что-то вразумительное.
профессор.
четко:
приказанию прибыл! - и непонятно прибавил после продолжительной паузы. -
Сволочь.
совершенно не заботитесь о сохранности такого ценного кадра... То есть
представителя дружественной нам интеллигенции... Совершенно не заботитесь! Я
буду иметь честь доложить по возвращении об этом вопиющем факте...
мысленно сосчитал до десяти и только после этого обратил внимание на
какое-то бульканье, доносящееся из-за спины. Обернувшись, Артур обнаружил,
что Богер сидит на песке и давится от смеха.