Чтение 43–й страницы книги ~Как стать Волшебником~

даже Фредом.

И вдруг в небе взорвалась, раскинулась фейерверком вспышка невероятно
сильного света. Это Фред выбросил мощный пучок излучения, вобравший всю его
массу, всю энергию до последнего кванта. Вероятно, он сейчас был на
полдороге к луне, а может быть, и совсем рядом с ней, потому что луна опять
засияла. Полная, чистая, такая светлая, какой ее еще никто и никогда не
видел. И свет ее упал на деревья, на статуи, на ошеломленное лицо
Поглотителя Звезд. Словно серебряное солнце, сияла луна.

Но всадник застыл лишь на мгновение. В следующий миг он поднял свой
стальной меч, на этот раз устремив его острие в сторону Фреда, выкрикивая
холодные слова проклятья всему светлому, всему, что от начала счисления
времени и до конца его рождается, живет, светится. Но Фред продолжал гореть
все ярче и ярче, хотя, казалось, это было уже невозможно. Даже Поглотителю
Звезд было не под силу истребить Белую Дыру, которая сосредоточила энергию
пяти или шести гигантских бело-голубых звезд.

- Нита, Нита, читай! - крикнул Кит.

Сквозь наполнившие глаза слезы она поискала в Книге то место, где
остановилась. Черный всадник сосредоточил теперь свои грозные проклятья на
ней, точно зная, что следующие три строчки Книги приведут Ниту к его имени.
Ей нужно будет лишь произнести это имя, чтобы выбросить его в бесформенную
пустоту по ту сторону Вселенной, куда он был брошен вечность назад, когда
эти слова произносились впервые.

Такси и перитоны с воплями кидались на остатки древесной стены в
последней дикой попытке прорваться к ребятам. Статуи вновь бросились в
битву. Крошился камень. Скрежетал металл. Стонали деревья. Нита углубилась в
Книгу, всхлипывая, читая, спеша, чтобы использовать свет невероятной вспышки
Фреда.

Она услышала, что Кит читает вместе с ней, в унисон. Так было при их
первом колдовстве. Голос Кита звучал тихо, спокойно, смело, хоть в нем и
прорывались нотки печали и грусти. А она не могла унять слезы, и они жгли ей
щеки. Она горько плакала о Фреде, о Лотосе, она вновь переживала весь тот
ужас, который обрушился на, них в этот день. Она вспоминала, как исказились
все прекрасные окружающие их вещи, как они наполнялись злобой, как красота
их искажалась под взглядом Одинокой Силы, этого черного всадника на железном
коне. Был ли он иным когда-нибудь? Смог бы стать иным, если бы пожелал?

Она дошла до строк с его именем. Это была длинная гармоничная нить
слогов на Волшебном Языке, по-своему дикая и мужественная. В ней говорилось,
что не всегда он был так злобен, иногда уставал от собственной ненависти, но
его гордость и страх показаться смешным, сдавшимся не отпускали его, не
давали усмирите жажду разрушения.

"Никогда. Навсегда", - вот что значил последний слог, последняя
светящаяся буква в строке Книги, в конце его имени. Это был замкнутый круг,
который скреплял заклинание нерушимой конечной фразой. Кит продолжал читать.
Нита подняла глаза в небо, посмотрела на светлый диск луны, потом перевела
взгляд на того, который тоже, не отрываясь, глядел на нее. У него было
застывшее, усталое лицо. Он знал, что скоро будет повержен, разрушен. Он
знал еще и то, что никогда не успокоится, даже поплатившись за это своим
существованием. Нита опять посмотрела на сверкающие строки Книги. Ей вдруг
стало жалко его. Но она набрала воздуха в легкие и вместе с Китом начала
произносить вслух имя черного всадника, длинную нить имени Поглотителя
Звезд.

- Не бойтесь ошибиться, не бойтесь исправлять ошибки...

Что это? Голос памяти? Или последний шепот слепящей новой звезды?
Далекий лепет Фреда? Нита не знала. Но она знала, что ей делать сейчас. Пока
Кит произносил первую половину имени, она выхватила свою ручку, свою любимую
космическую ручку, которую спас и наделил новой силой Фред. Щелкнув
колпачком, она открыла ручку. Металл пульсировал в ее руке, капля чернил на
кончике пера странно мерцала. И точно так же мерцали чернила, которыми были
написаны строки Лунной Книги.

Нита склонилась над Книгой и светящейся линией нарисовала стрелу,
вылетающую из замкнутого круга заклинания. Стрелу, направленную вверх.
Стрелу, обозначающую возможность изменения, освобождения, если... всего лишь
если он пожелает измениться...

В один голос они с Китом закончили произносить имя Поглотителя Звезд,
выдохнули последний слог, обратили его в реальный улетевший в пространство
звук.

Ветер прекратился. Осторожно, еще боясь поверить, Нита и Кит посмотрели
в сторону Пятой улицы. Она была пуста. Наползающая на них тьма исчезла.
Разрушились чары ее повелителя. Запечатался Вход во Вселенную. Тишина и
бледные сумерки. Статуи все еще стояли среди искореженных такси и
неподвижных тел перитонов. Безжизненно повисли ветви сломанных деревьев. Но
уже через несколько мгновений статуи зашевелились и медленно стали
расходиться, спеша к своим пьедесталам. Деревья встрепенулись и
раздвинулись, отправляясь к зияющим ямам на их прежних местах. Они
расправляли ветви, вкапывались корнями в землю и застывали, устремляясь всей
кроной в небо. Где-то в бесконечном пространстве космоса, в неимоверной дали
от Земли Солнце начинало возвращаться к жизни. Но свет его должен идти к
Земле еще целых восемь минут.

Кит и Нита не отрывали глаз от неба, пока медленно не стала гаснуть,
бледнеть новая звезда, а с нею и громадный диск луны, уступая занимающемуся
свету дня. Серебряное, стальное мерцание сменялось блеском золотых лучей. А
звезда стала желтеть, потом полыхнула красной точкой и умерла. Ничего не
осталось, кроме растекающейся по всему небу утренней зари, огромной пелены
дрожащего света, рождающихся лучей и возникающей разноцветной ленты радуги,
опоясывающей небесный свод и изгибавшейся над городом из конца его в конец.

- Он говорил о какой-то высокоэнергетической радиации, дающей ему
жизнь, а на этот раз забыл про нее, - всхлипнул Кит, и слезы сдавили ему
горло.

Нита захлопнула Лунную Книгу. Теперь это была обычная книжка в кожаном
переплете, разве что обложка ее поражала бездонной глубиной и на обрезе
мерцал и отражался свет далекой звезды.

- Он всегда был чуть нелепым и рассеянным, - прошептала Нита, вытирая
слезы.

Она протянула Книгу Киту, но тот отрицательно покачал головой, и Нита
сунула ее в свой рюкзак.

- Ты думаешь, он сможет снова?.. - с надеждой спросила она.

- А? Ой, разве я знаю? - вздохнул Кит. - Знаю только одно: трудно
измениться и старые привычки трудно умирают... Но если он захочет...

И как бы в ответ на его слова над их головами вдруг снова засияла луна,
полная, серебристая. А рядом с нею на мгновение вспыхнула знакомая красная
точка далекой звезды. И снова сверкающая завеса утренней зари укрыла небо.
Они стояли и смотрели в небо. Его спокойный свет, казалось, никогда не
исчезал: ни в прошедший час, ни в минувшую ночь. Все шло так, как должно
было идти.

- Давай-ка выбираться отсюда, - сказала Нита. Они вышли из парка. Никто
их не остановил, ни полисмены, ни пожарники, которые уже приехали на своих
сияющих пожарных машинах в сопровождении фургонов "скорой помощи". Никому и
в голову не могло прийти, что двое детей, учеников начальной школы, имеют
хоть какое-то отношение к этому хаосу, к искореженным такси, выкорчеванным и
измочаленным деревьям. Нита подняла сломанную веточку дуба, жалостливо
покачала головой.

- Больше ничего от него не осталось, - печально сказала она.

Мимо прогрохотал грузовик-мусорщик с решетчатыми боками. Ребята
пересекли Пятую улицу и направились вдоль Шестьдесят четвертой по
направлению к Пан-Ам, туда, где был сгусток сжатого ими времени.

- Свет, повсюду свет, - с восторгом сказал Кит, глядя на угасающую в
небе зарю, которая вела с собой ясный день.

Молча они дошли до Центрального вокзала и вошли в здание Пан-Ам на
цокольный этаж. Одинокий охранник сидел к ним спиной, закинув ноги на стол,
и читал газету "Пост". Кит спокойно подошел к лифту, дотронулся до двери
рукой и прошептал несколько слов на Языке. Двери плавно раздвинулись. Они
вошли в лифт и двинулись вверх.

Этаж, на котором находился ресторан, был еще темен и пуст: время ленча
не наступило. Никто не видел, как они прошли к двери, ведущей на крышу. Кит
легко отворил ее. Их встретила тишина, темнота и мягкий ветерок, дующий с
океана. Вертолет стоял в центре площадки, привязанный к стальным колышкам
витыми канатами. Он слегка присел на тормозных башмаках и глядел на них
чистыми, чуть сонными, добрыми глазами фар. Голубые посадочные огни
светились ровным кругом, словно круг защитного заклинания. Нита тряхнула
головой, больше не желая думать о заклинаниях, о волшебных кругах и вообще о
чем-либо, связанном с Колдовством. Она устала. К тому же в ее учебнике
говорилось, что после нечеловеческого напряжения, которое потребует
Колдовство, наступает ощущение радости и даже счастья. Но где же оно, это
счастливое облегчение? Нита была даже чуть обижена.

Она глядела в ночь, а Лунная Книга в рюкзаке тяжестью своей оттягивала
ей плечо. Все вокруг, на многие мили, сияло светом. Движение и мерцание
огней. Сверкание стали и стекла под луной. Разноцветные огоньки тысяч окон,
огни городских фонарей, многократно отраженные в витринах, в фарах
автомобилей. Город, дышащий, светящийся, живущий полной жизнью, той жизнью,
которую они сохранили, спасли. Десять миллионов жизней, а может быть, и
больше.

"Как было бы ужасно, если бы что-то случилось с ними всеми", - подумала
Нита, и слезы облегчения брызнули из ее глаз.

Она глотала слезы, вспоминая Фреда, его слова, сказанные утром, совсем
недавно, но будто бы вечность тому назад. И эта потеря тоже входила в плату
за Волшебство. Быть Волшебником - значит стать на путь опасности, не
считаясь ни с телесной болью, ни с душевными потрясениями, ни с потерей
самого дорогого. Тебе дана не просто сила, не просто власть над тем, что не
могут контролировать обычные люди, тебе дано право страдать за них.

Она неожиданно осознала, что никто и ничто не заставляет ее продолжать