собраться с мыслями, прийти к какому-то четкому, строгому решению,
попробовать выработать мнение определенное, свое. Такое, за которое можно
бороться. До конца.
Крэлом по вечерам, проходившим в окружении в общем-то чужих людей Холпа, и
присутствие доктора Феллинсена в эти часы было особенно желанным.
Феллинсен любил поговорить, но, к счастью, отличался удивительно приятной
способностью замолкать вовремя.
отлично, бодро. При мысли, что скоро можно будет выходить, много
двигаться, работать, он уже предвкушал наслаждение, которое дает здоровое
тело.
выйти в парк!.. Феллинсен отправился к себе в комнату и через несколько
минут уже не шуршал газетой, а сладенько посапывал. Крэл сидел у окна и
смотрел, как золото постепенно сменяется синью, как замирает уставший за
долгий летний день старинный парк. Было тихо. В окнах зажглись огни.
Почему-то их оказалось гораздо больше, чем обычно, они горели ярче,
веселее. Огни вспыхнули на верхушке башни, огни сияли в "клубе". Крэл
распахнул окно, и в комнату полилась музыка. В "клубе" пели. Пели
старинную застольную:
уху. В трубке не слышно было ничего, даже всегдашнего фона.
когда они начинают стрелять.
выздоровлению больного. - Феллинсен вышел в переднюю и, быстро возвратясь,
продолжал: - Звони, я включил аппарат.
мой запрет, начали вырабатывать фермент в себе. Сами разорвали кольцо и
дадут теперь новый виток спирали. Ваматр считает сегодняшний день днем
рождения еще более совершенных существ... Давайте... давайте выпьем кофе.
обстановку. Феллинсен, наконец, стал позевывать, прикрывая рот полной
белой рукой, и предложил:
трудный и очень ответственный день. Ты впервые после всего случившегося
вынужден будешь столкнуться со многими людьми. Не бойся этого. Здесь все
расположены к тебе наилучшим образом. Однако собранность необходима,
конечно. Береги себя. Взваливать на себя все сразу не следует. Нужен до
поры до времени щадящий режим.
рано утром.
объявление в газеты. В списке указано, в какие именно.
тоже любят старинную застольную. Отзовитесь!
об Инсе, нетерпеливо ждал встречи с ней, а теперь, впервые после болезни
выйдя из коттеджа, больше всего боялся встретить именно ее.
отталкивали землю? Покончено с недомоганием, постоянным, изнуряющим, уже
ставшим привычным, но от этого не менее тяжким... Крэл посмотрел на башню.
Над ней вилась сероватая лента. Лента, пожалуй, стала плотнее, и
подумалось: "Втягивают все большее и большее количество пищи. Куда им
такая уйма? Странно..." Он пошел быстрее, а по ступенькам лаборатории
взбежал. Легко, как в двадцать лет, как до болезни. И еще приятнее: в
коридоре встретил Ялко. Хорошо, что он, а не кто-нибудь другой, менее
симпатичный.
свою лабораторию, подбежал к окну, распахнул его и, опираясь на
подоконник, повторил:
происходящем в башне. Сомнений не оставалось. Протоксенусы сумели,
очевидно, выйти на новый цикл, дали потомство, резко отличающееся от всех
предыдущих. Личиночная стадия совсем иная. Недели две, и должен появиться
еще более совершенный вид протоксенусов.
снисходительной улыбке:
удивительные свойства. Перед нами откроются невиданные возможности
преобразования природы. Вообразите только: победа над неуправляемыми до
сих пор процессами жизни! А направленное формообразование - они,
по-видимому, помогут и в этом - значит, усовершенствование, улучшение в
короткий срок многих пород и даже видов животных. - Ялко с трудом перевел
дыхание. - Наконец, наконец, Крэл, - болезни... Вы же сами, - Ялко
запнулся, не зная, как продолжать, а затем осмелел: - Вы... вы исцелены,
Крэл! Вы ведь счастливы!
тогда заметил, что решеток на окне нет. - Мы не знаем толком, что такое
счастье, Ялко, и всегда платим за него дорого... Не знаю и я, во что мне
обойдется это счастье... Как все сложно. И... и подозрительно.
Смерть Эльды, Бичета... В то время они еще не умели дозировать свое
влияние. А затем... Уже на первой стадии протоксенусы, существа, в
общем-то беззащитные, распространяли излучение, вызывающее эйфорию,
задабривали, стараясь всячески привлечь людей, повысить интерес к себе и
зародить в людях мысль о своей нужности, а потому и вылечивали. Да,
вылечивают... И все же нужна осторожность. Ведь они - чужие!
энтузиазмом продолжал защищать нарождающиеся в башне создания. Крэл
улыбнулся, выслушав Ялко, и наставительно заметил:
придется людям!.. Согласитесь, Петер, людям пока не удается решить
проблему равенства. Все еще идет борьба. Самое страшное и отвратительное,
что борьба эта дикая, кровавая, атавистическая. За кусок мяса, за место в
пещере, у костра когда-то дрались, разбивая черепа камнем. Теперь это
делается с помощью радиоэлектроники и счетно-решающих машин. Но ведь
принципиально ничего не изменилось! Так можно ли считать разумным и
своевременным присоединение к борьбе за власть над богатствами природы еще
одной, по существу своему чуждой нам силы?
становились отточенней, строже и, слушая себя, Крэл чувствовал, как
крепнет его убежденность.
пультовую. Как только Ялко, взглянув на часы, побежал в башню, Крэл
направился к своему пульту. Зачем?.. Этого он еще не знал, просто тянуло к
аппаратуре, к любимой и привычной обстановке, в которой постигается
новое... А это новое... Как отнестись к нему, новому - заманчивому и
страшному? Как действовать дальше, как отнестись к происходящему в
вольерах, к нарождающейся силе?..
объяснить свое поведение! Но ничего этого делать не пришлось. Инса
встретила его радушно и просто, словно ничего и не случилось в ту ночь,
будто и не было каблука, занесенного Крэлом над ее лицом. Спокойно,
деловито и увлеченно она рассказала о питомнике, об изменениях в системе
сумматора, которые пришлось сделать за время его болезни...
бывать в лаборатории ограниченное время, и Крэл не упорствовал, с
наслаждением употребляя высвободившиеся часы для прогулок.