не кончится. Кроме того, наводила тоску и навязчивая монотонность
понижающегося дна: волны белого песка, горбы темных камней, разбросанных
повсюду, углы угольных пластов. Все это однообразие вдруг неожиданно
перемежалось случайно оказавшимися на дне вещами - полуутонувщей в песке
походной кухней, стоящей вертикально в горделивом одиночестве бутылочкой
из-под кока-колы. И все же большая часть дна была равнодушно-безжизненным,
тянущимся на мили словно заснеженным полем мелкого белого песка.
по сравнению с мельканием странной придонной жизни. Нита, то ли благодаря
своим прежним знаниям, то ли гнездящейся в ней памяти кита-горбача, узнавала
этих глубинных обитателей моря, прозрачных, почти бесплотных, как призраки,
или ярко светящихся, фосфоресцирующих во тьме. Длиннотелые, со сверкающими
глазками, акулы с любопытством проплывали мимо Ниты, легким движением
выказывая почтение своему Властелину. Морские черти с их светящимися
наживками, висящими на тонких жилках-лесках перед пастью, подплывали, жадно
пялились на Ниту и тут же пятились, огорченные тем, что она слишком велика
для них. Извивались длинные членистые черви. Неожиданно появлялись
кальмары-вампиры. Пестрые, розово-полосатые, желтые или бело-голубые, они
передвигались толчками, выплевывая мощные струи воды, словно реактивные
снаряды. Эти равнодушные красавцы направлялись по своим делам, совершенно не
обращая внимания на Посвященных, плывущих в нимбах волшебного света.
Трепетали у самого дна электрические скаты, медленно помахивающие своими
мясистыми крыльями и вздымающие тучи песка, который оседал, скрывая их
совершенно. Словно одноногие пираты, шагали по дну на своих длинных
негнущихся плавниках триподы. И все глаза, мелькающие в черной воде, все
фосфоресцирующие фигуры, ползущие по дну или взметающиеся над ним,
занимались одним и тем же - они высматривали еду или уже поедали ее.
мертвенно-холодном подводном царстве, где приходится тратить массу энергии и
мгновенно восстанавливать ее, чтобы самим не стать жертвой. Отсюда все эти
приманки, ловушки, все эти на первый взгляд забавные, похожие на веселую
игру, прятки. Но это понимание не уменьшало ужаса и отвращения от
подстерегающей, крадущейся тьмы, настороженной, насыщенной жаждой крови
тишины, где бледные холодные огоньки, еле колеблющиеся в непроницаемо-черной
толще воды, оказывались стремительными глубинными охотниками, которые ищут,
ловят и пожирают один другого с отчаянным и кажущимся бессмысленным
усердием.
собраться. Она никогда не была трусихой. Ее не пугали ночные тени в спальне,
смешными казались приводящие других девочек в трепет фильмы ужасов. Но
теперь она вдруг ощутила, что сама как бы попала в такой фильм, окружена
ужасом, что за ней следят жадные, хищные глаза, желая схватить, растерзать,
съесть. Наверное, ее не так испугал бы заброшенный замок, битком набитый
привидениями.
нагоняющей ее бледной тени, - что это? Мне кажется, там, ниже, что-то
есть...
глубину склон и на Посвященных, старающихся держаться ближе друг к другу и
явно, так же как и она, встревоженных и напряженных, Нита вдруг ощутила себя
круглой идиоткой. Как же ей самой не пришло в голову?
таится в глубине, скованная самой глубиной. И ОНА споет свою партию, как
обычно и делала. ОНА и страшится, и страстно желает этого. В Искушении
Посвященных и Разрушении Песни единственная надежда, единственное избавление
от волшебства, которое сковывает ЕЕ.
снова. А может, и того хуже.
заметила она.
Приготовься, Килька. Еще несколько сотен длин, и мы будем на месте.
это обнажившаяся горная порода морского дна. Но поверхность не была твердой
и плотной, как полагается осадочной горной породе. Под нею вздымался, дышал
липкий, похожий на гребень черной скалы и словно бы живой камень. Зернышки
хрусталя поблескивали в нем. Вокруг были разбросаны горки таких же, но
гораздо мельче, камней и камешков. Нита издала на высокой ноте протяжный
звук, чтобы получить ответное эхо. Вода, сквозь которую она плыла,
становилась все теплее и приобретала непонятный привкус.
тела, обрамленные листьями... Округлые существа в твердом панцире... И
странная пустота, наполняющая обтекаемый шар эха, как будто оно отразилось
от разреженного пространства, как бы отделенного непроницаемой оболочкой от
окружающей его массы воды. Ее окатил поток горячей, насыщенной серным
запахом воды, который нахлынул от странной подводной "отдушины". Основной
массив эха словно догоняли дробные отзвуки, идущие от мелких тел, окружающих
пустоту. Непонятные существа роились вокруг некоего клапана, выпускающего
клубы серы и пышущего жаром. Они приспособились и жили в этом своеобразном
оазисе! Теперь она поняла, что это за черный камень на дне: старая застывшая
лава, которую называют подушечной. Она вспучивалась, поднималась сквозь
разлом океанического дна и расползалась плоскими, аморфными кучами.
могло! Округлая стена, протяженностью почти в полторы мили, поднималась над
грудами черных камней и тянулась вверх, все выше, выше, выше, бесконечно
отражая голос Ниты и посылая с непонятной размеренностью, секунду за
секундой, мелкую рябь осколков ответного эха. Нита усиленно работала
плавниками, двигая ими в обратную сторону, чтобы наперекор течению
удержаться на месте в неподвижности. Она ждала, пока осколки эха соберутся
воедино и слепят, как из мозаичных плашек, полный абрис возникшей перед ней
сужающейся вверх неимоверно высокой каменной колонны. Она была гораздо выше,
чем даже стены каньона Гудзон.
возник голос Кита.
Кэрин Пик, или Морской Зуб, - место, где и должна будет исполняться Песня
Двенадцати.
копьем они казались карликами. Даже Ар'ооон выглядел игрушечным. И возникло
неприятное чувство, что кто-то недобрый пристально и упорно наблюдает за
тобой. Это чувство с каждой секундой усиливалось, становилось уверенностью.
узкого зева вулкана. Очевидно, Ш'риии предпочитала начать Песню в более
теплой воде. Все они оказались в окружении странных существ, бесконечно
снующих во всех направлениях. Стебли громадных двенадцатифутовых червей.
Шуршание гигантских слепых крабов. Колонии кроваво-красных моллюсков,
которые судорожно, с бессмысленной регулярностью открывали и закрывали
бахромчатые края своих раковин. "Ни одного коралла", - подумала Нита,
рассеянно оглядываясь вокруг. Впрочем, ей и не потребовалась бы пила
кораллового рифа. В нескольких сотнях футов от нее, прямо на поверхности
пика торчали острые, как ножи, каменные сколы. "Вот эти разбойные ножи и
сделают свое дело, - опять отстранение подумала Нита. - Они такие острые,
что я ничего не успею почувствовать... пока не приплывет Эд'рум..."
пронизанную холодными струями темную толщу.
постепенно образуя круг. Нита заняла свое место между К'лыыы и Т'Хкиии, а
Ш'риии вплыла в середину круга. Эд'рум отплыл к дальней грани пика и скрылся
из виду. Кит-кашалот выскользнул из очерченного телами круга и остановился
позади Ниты. Она оглянулась и поглядела на него. Кит выбрал удачное место,
откуда мог не отрываясь смотреть на Ниту. Она в последний раз глубоко
вздохнула, с трудом проталкивая воздух в легкие. Во взгляде Кита так мало
было знакомого мягкого света глаз ее друга...
Сердце ее сжалось. Она опять устремила взгляд на центр круга. И Ш'риии,
возвысив голос, пропела Призыв:
когда жизнь не обрывалась в страданиях. Один за другим подтягивались
Посвященные, смыкая круг. Они принимали имена Поющих Песню и перекликались,
пересвистывались, пытаясь понять замысел Моря, предугадать, что оно готовит
им. Но больше всего их тревожило и озадачивало молчание Моря, которое не
Марко Джон
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман
Афанасьев Роман