всякого зла или только от... Сийя прервала его властным движением руки.
Гер'гия! Расспросишь о них Дону и Гайру - они, если захотят, ответят. И
решат вашу судьбу! - Девушка отвернулась и начала расседлывать коня, потом
бросила через плечо: - Но не беспокойтесь ты, светловолосый, и ты,
Джаммала! Я обещала замолвить за вас слово, и я это сделаю.
город Двадцати Башен в тот же день, после вечерней трапезы, провели в
дороге большую часть ночи и подремали несколько часов на рассвете. Когда
Скиф спросил, зачем путешествовать ночью, девушка ответила коротко и
непонятно:
степных разбойников, охотившихся за людьми, скакунами, скотом и всем, что
плохо лежит. Между этими грабителями и амазонками существовали странные
связи: с одной стороны, лютая ненависть и вражда, с другой - нечто
напоминавшее торговлю; товаром же служили и лошади, и ткани, и зерно, и
слитки меди, и невольники. Этих последних Сийя называла "сену" - вероятно,
то был местный эквивалент слова "раб".
немногочисленным: шестеро мужчин, считая с Зуу'Арборном и его моряками,
четыре девушки и Белый Родич, неторопливо трусивший впереди цепочки
всадников. Все остальные, и амазонки, и звери, остались в лагере, одном из
многих станов воительниц из касты Стерегущих Рубежи. Скиф решил, что то
была пограничная стража, и не ошибся. Из слов Сийи выходило, что народ ее
делился по родам или Башням и каждый был занят своим делом: Стерегущие -
стерегли, Надзирающие - надзирали. Правящие - правили, а Видящие Суть
служили богам и защищали народ от коварства демонов. Насколько помнил
Скиф, это называлось клановой дифференциацией - довольно сложная
общественная структура, бытовавшая в средневековой Индии.
было смотреть в бездонные глаза Сийи, слушать ее голос, любоваться
пепельными завитками, падавшими на виски, ловить ее улыбки и взгляды.
смуглокожими матросами, тащившимися в арьергарде, то на Джамаля,
пристроившегося к златовласой Тамме, девушка спросила:
светлый, с глазами цвета небесного камня... - Она коснулась рукояти меча,
изукрашенной бирюзой. - И оба вы, клянусь Небесным Вихрем, слишком рослые
для джараймов!
дьявол-искуситель с коварной улыбкой на устах, о чем-то толковал с Таммой.
Глаза его горели любопытством и таким радостным детским изумлением, словно
до сей поры ему не встречалось женщины очаровательней златовласой амазонки
- что, впрочем, могло оказаться чистейшей истиной: Тамма была очень
красива.
Джаммалой непохожи, но твои девушки тоже все разные.
темно-каштановыми; у третьей, Таммы, на плечи струился водопад золотых
кудрей, глаза же сияли чистым изумрудом. Она и в самом деле была очень
хороша, но Сийя ап'Хенан, с черными очами и пепельными локонами, казалась
Скифу прекрасней всех. Единственная и неповторимая - и на Земле, и в
других мирах!
всяких племен, и отовсюду мы берем мужчин, как заповедали Безмолвные Боги.
Они совсем дикие, ибо не знают священных песен и не умеют защищаться от
ару-интанов... Но я слышала, что за морем, в Джарайме, Артале, Хоте и
других странах, иные обычаи. Там мужчины правят, а женщины повинуются, да?
мужчин. Для чего, это было понятно, но вот какая судьба ожидала трутней,
исполнивших свой долг? Не становились ли они товаром, предназначенным для
шинкасов? Или их просто убивали? Или приносили в жертву Безмолвным,
Небесному Вихрю и прочим божествам местного пантеона?
тебе такие и нравятся, Скиф?
улыбке. - Ну, а ты, Скиф? Разве ты не из них? Ведь твоя мать тоже...
покорности!
мысленно попросил у нее прощения. Пожалуй, зря: она и в самом деле была
рабыней, только властвовали над ней не мужчины, а время, долг и
обстоятельства.
удивляться Скифу. Припомнив слово, которым здесь вроде бы обозначали людей
подневольных, он пояснил:
догадался, что сказал что-то не то.
При чем тут сену? Демоны отняли у них души и разум; они спят, едят и
работают - конечно, если за ними присматривать. И всем известно, что у
сену не может быть потомства!
прервал ее. Потом взревел Белый Родич - яростно, угрожающе; шерсть его
встала дыбом, огромные челюсти с клыками-кинжалами глухо лязгнули. И тут
же зазвенели стремена, заржали лошади, заскрипели седла; одна из амазонок
вскрикнула:
вырвался отряд всадников. Их было человек двадцать - плечистых полуголых
воинов с топорами на длинных рукоятях, арканами и сетями; под высокими
меховыми шапками скалились чудовищные звериные морды, и Скиф не сразу
понял, что видит маски из раскрашенной кожи.
Таммы: она пела. Остальные девушки подхватили заклинание.
лед горных вершин в груди.
проблеск молнии мои глаза.
память потомков моя жизнь.
Вихрь Небесный унес мою смерть.
осадили коней и сбились в кучу - казалось, они колеблются.
лишь брови грозно сошлись на переносице. - Как разглядят, что нас всего
четверо да один зверь, нападут. Уже и сети приготовили, распадись и
соединись!
сделалась камнем моя плоть.
клинком меча стали мои руки.
обратились они в когти зверя.
проклятье врагу мои губы.
было ясно, что в конном бою толку от безоружных мореходов никакого. Но
Джамаль... Глаза его сверкали, как угли, рот хищно ощерился; он уже
выхватил меч и крутил им над головой с видом лихого рубаки-самурая.
Похоже, он готовился защищать свою Тамму до последней капли крови - если
только она нуждалась в защите.
Потом он припомнил: хочу, чтоб кони... чтоб женщины... чтоб битвы и шашки
наголо! Ну, чего клиент пожелал, то и получил! Вот только как исполнить
приказ шефа? Приглядывай-де за князем и при первой опасности - назад! Но
сейчас он и сам не вернулся бы обратно, даже если б чудом припомнил
пароль: в бездонных глазах Сийи светилось ожидание и что-то еще - быть
может, намек на предстоящую награду. "Черт с ним, с князем! - подумал он.
- Нас не четверо, а шестеро. - Слова слетели с его губ, потом сверкнул
клинок катаны, и обтянутая кожей рукоять привычно легла в его ладонь. Три
Лукин Евгений
Лукин Евгений
Жюль Верн
Гуль Роман Борисович
Шилова Юлия
Шилова Юлия