когда возводился этот замок, таран подкатывался к самой стене, и защитники
могли свалить на него сверху особо тяжелый валун или облить кипящим маслом,
которое вдобавок и запалить. Шестнадцатый век придумал долбить кладку чугунными
ядрами с безопасного расстояния - и теперь владельцам замков оставалось только
сдаваться, либо сносить старые твердыни до основания и строить нечто совершенно
другое: широкое, с низкими стенами и выдвинутыми вперед башнями, пушки которых
не подпускали врагов к крепостной укреплению. В любом случае дворянский замок
навсегда утратил право на существование - он больше не спасал своего владельца
даже от малочисленного воинского отряда.
большие куски, которые выпадали наружу, брызгался колючей пылью.
достигла глубины в полсажени, - а может, предложить им сдаться? Неужели они не
понимают, что никаких шансов нет?
утонуло, от жара за борт спрыгнув, - ответил опричник.
бегства свенов не допустить, а поутру пищали снова начали свою работу. Сверху
время от времени по щитам гуляй-города стрелял одинокий лучник. Может быть,
после жаркого боя при прорыве ладей в Сойму он просто оказался последним
защитником крепости, способным держать оружие? Это так и осталось неизвестным.
Пробив к вечеру в стене широкую прореху, Росин первым сунулся внутрь, долго
шарил в полумраке, пытаясь найти выход внутрь замка, но кроме одинокого скелета
ничего не обнаружил. Было похоже, что лет двести назад здесь замуровали
какого-то несчастного, после чего про камеру подвала забыли навсегда.
хочу.
после чего он приладил длинный фитиль, самолично его запалил и кинулся бежать.
многопудовые куски кладки, потом там выросло большое белое облако. На некоторое
время все успокоилось - опали заброшенные высоко в небо камни, ветер понемногу
развеял дым, и стало видно, что башня почти висит в воздухе, едва удерживаясь
боками за кладку стен. Но чуда хватило ненадолго, и она стала заваливаться
вперед, накрывая собою ведущую к воротам насыпь. Над замком вырастало новое
облако - облако пыли. Стрельцы со всех ног ринулись в него, выковыривая из-под
развалин какие-то блестящие предметы - посуду, украшения или что-то еще. Сейчас
это интересовало Росина менее всего. Он смотрел на остаток стены, возвышающийся
над медленно текущей водой протоки и не мог отделаться от ощущения того, что
только что убил последнего представителя какого-то редкостного животного вида.
веснушчатую голубоглазую девчонку сосватали родители соседского Уно Арена -
тоже голубоглазого, и тоже веснушчатого, с которым они были знакомы с самого
детства, и с которым так часто мечтали о будущем...
Кристоферу. Ну, может, и не старому - но ему уже давно за тридцать, и одну жену
он схоронить успел. Да, Кристофер куда как зажиточней, чем ее Уно - но ведь
разве это главное? Они с Уно все еще наживут. Когда им по тридцать лет станет -
еще богаче станут.
поросят покормить, .лошади овес запарить, яйца в курятнике собрать, муку
просеять, тесто замесить. Поставив квашню доходить, она мимоходом чмокнула в
щеку расчесывающую шерсть мать, подхватила опустевшие ведра и выскочила на
тропинку, ведущую к озеру. Здесь она и наткнулась на незнакомого усатого
бледнокожего мужчину в свободной, расстегнутой на груди рубахе и длинной
саблей, засунутой за широкий малиновый кушак.
в волосы, резко рванул вперед.
рукой. - Пусти!
сильнее, отчего она полетела на камни лицом вперед, вскрикнула, пытаясь
подняться, и ощутила, как под юбку лезут чужие холодные руки.
за руку, да так хитро, что она ощутила резкую боль, и уже не могла
шевельнуться. - Нет... Не-е-ет!!!
незнакомец все равно задрал юбку ей на спину, прижался сзади. Она ощутила
резкую боль, что-то горячее внутри и престала дергаться и кричать, просто
заплакав.
полотна от ее юбки, после чего свёл Анне руки за спиной крепко связал, и пнул
ногой в бок:
взял ее за плечо, повел по ведущей к соседям тропе и толкнул в амбар.
Вскрикнув, она пробежала несколько шагов и уткнулась во что-то мягкое.
непрерывно вытекают слезы: - Что это, У но? Что творится?
с саблями за кушаками:
груди, сунул руку под юбку.
опрокинули - на траву под их с Уно березой, развели ноги...
умрет во время перехода босиком по камням. Потом - что не выживет в трюме
большой ладьи. Но она благополучно дошла до помоста торговых рядов вольного
Новгорода, где и была продана трем смешливым промышленникам, собирающимся
уходить за мехами куда-то на Урал...
визитом на визит, выбрал не морской путь к любимому новгородскими ратниками
Выборгу, а путь сухопутный - через глухие деревни Хималансаари, Пентинен,
Харисало, Сиискола. Через селения, вот уже больше ста лет знающие о войне
только из рассказов заходящих с товаром купцов, через селения, уже не первое
поколение которых рождалось, вырастало и умирало, так ни разу и не увидев на
своей земле человека в доспехе, с мечом или копьем в руке. Война казалась им
чем-то вроде детских сказок, чем-то таким, что кажется жутковатым, интересным,
но чего никогда не бывает на самом деле. И когда вдруг по их деревням пошла
кровавая гребенка ищущих добычи ратников, они просто остолбенели. Они уже
давным-давно забыли, как это - прятаться, убегать, таиться, осторожничать.
Столкнувшись с жестокой враждебной силой, они просто зажмурились, покорно
ожидая: что же будет дальше, словно запертая в загоне овечья отара при
появлении матерого волка.
другой - псковичи и казаки, привыкшие, что ни год ходить за добычей, добывать
ее саблей и отвагой, выискивать тайники, отлавливать затаившихся по схронам
девок и ломать волю парням. И потянулись от Корелы к Новгороду глубоко
просевшие в воду ладьи, вывалилось на торговые ряды несчитанное количество
одежды, посуды, мебели, отмеренных отрезов, прялок, мехов. Пленников гнали на
торг десятками тысяч, цены на девок упали до пяти алтын, на крепких мужчин - до
гривны. Пленных отдавали едва не даром - а покупателей все равно не хватало.
русским портам немецкие, итальянские, английские суда. Впервые за последние два
века купцы плыли за рабами не в Крым или порты Османской империи, а на север, к
московитам. Месяц потребовался и королю Густаву Вазе, чтобы собрать в один
кулак преданных ему рыцарей с их кнехтами, городское ополчение, две роты
знаменитых швейцарских наемников, еще две тысячи наемников баварских - всего
двадцать тысяч человек, и кинуть их навстречу русской рати, пока она не
разорила всю страну до последнего хутора.
тоже собирал в единое целое свои разрозненные отряды, поворачивая их к югу, на
Выборг, который извечно платил своими стенами за баловство свенов в
новгородских пределах. Высокая вода уже ушла, ладьи не рисковали подниматься
выше Корелы, а свозить добычу туда малыми лодками опричник не имел возможности
- казаки, умелые мореходы, нужны были ему не на веслах, а в строю. Посему и
выбрал он столь странную дорогу к цели - назад, через уже разоренные земли. Так
он избавлял своих воинов от соблазна снова устроить гонку за добычей и
подогревал желание добраться до главного блюда: Выборга.
прямо противоположной: оборонить древнюю твердыню, не допустить русских в нее,
а заодно - отрезать их от уже скапливающихся в гавани Выборга лодок и рыбацких
плоскодонок, принудить бросить добычу и обоз, и пробираться назад через
бесчисленные каменистые завалы и протоки, ломая ноги людям и ногам. Вода ушла,
и тяжелые ладьи больше не могли подвозить припасы через россыпи озер и лабиринт
обмелевших проток, либо увезти попавшее в ловушку войско. А малые лодки местных
рыбаков если и принимали на борт оружных людей в тяжелых доспехах, то никак не
способны поднять боевых коней. Так что, если русские не хотят пробираться через
камни и болота пешком - конницу им придется бросить.
незнакомым дорогам с огромным тяжелым обозом, и двигался куда как медленнее
Якоба Брагге, не смотря даже на то, что в шведской армии две трети воинов