Чтение 43–й страницы книги ~На пути к Основанию~

означать ее сон.

Маму найти оказалось нетрудно. Она была у дедушки и говорила с ним,
ну конечно, про день рождения, про что же еще? Ванда растерялась. При
дедушке ей было неловко расспрашивать маму про сон.

Замешательство девочки не укрылось от матери.

- Одну минуточку, Гэри, - сказала она, прервав разговор, - я только
узнаю, что так беспокоит Ванду. Что тебе, малышка?

Ванда потянула мать за руку.

- Ма, я тебе потом скажу. Только тебе.

Манелла с улыбкой обернулась к Селдону.

- Видишь, как рано это начинается, Гэри? Своя жизнь. Свои трудности.
Ванда, пойдем к тебе, детка?

- Да, мама, - проговорила Ванда с явным облегчением.

Взявшись за руки, они прошли в детскую, и Манелла спросила:

- Ну, что случилось, Ванда?

- Это из-за дедушки, мама.

- Из-за дедушки? Вот уж не поверю, чтобы он сделал тебе что-то
дурное!

- Он не... - и глаза Ванды наполнились слезами. - Он умрет?

- Твой дедушка? Чего это ты вдруг, Ванда?

- Ему будет шестьдесят. Он такой старенький.

- Вовсе нет! Он уже не молодой, конечно, но и не старый. Люди живут
до восьмидесяти, до девяноста, даже до ста лет - а дедушка у нас еще
знаешь какой крепкий и здоровый? Он еще долго проживет.

- Ты точно знаешь? - всхлипнула Ванда.

Манелла обняла дочку за плечики и посмотрела ей прямо в глаза.

- Послушай, Ванда, когда-нибудь мы все должны умереть. Помнишь, я
тебе уже говорила? И все-таки не стоит горевать об этом, покуда это
"когда-нибудь" еще очень далеко, - ласково проговорила Манелла, утирая
бегущие по щекам Ванды слезы. - Дедушка еще долго проживет. Ты подрастешь,
станешь совсем взрослая, а он еще будет живой даже тогда, когда у тебя уже
будут свои детки. Вот посмотришь. А теперь пойдем. Я хочу, чтобы ты
поговорила с дедушкой.

Ванда снова всхлипнула и кивнула.

Когда они вернулись к Селдону, он сочувственно посмотрел на внучку и
поинтересовался:

- Что такое стряслось, Ванда? Чем ты так расстроена?

Ванда покачала головой.

Селдон перевел взгляд на Манеллу.

- Что с ней, Манелла?

- Пусть сама скажет.

Селдон сел в кресло и похлопал ладонью по колену.

- Подойди ко мне, Ванда. Сядь и расскажи мне, что за беда такая.

Ванда забралась к деду на колени, еще немного повсхлипывала и,
протирая глаза кулачком, пробормотала:

- Мне страшно. Я боюсь.

- Ну-ну, не надо бояться. Расскажи все скорее своему старенькому
дедушке.

Манелла поморщилась:

- Не то слово.

Селдон удивленно взглянул на нее.

- Какое? "Дедушка"?

- Нет. "Старенький".

Стоило Ванде услышать слово "старенький", как она снова залилась
слезами.

- Да, дедушка, да, ты старенький!

- Ну, конечно. Мне шестьдесят, малышка.

Он крепко обнял Ванду, прижал к себе, наклонился и прошептал:

- Я ведь тоже этому не рад, Ванда. Знаешь, как я тебе завидую - тебе
еще и восьми нет.

- У тебя все волосики седые, дедуля...

- Ну, они не всегда такими были. Я только недавно поседел.

- Раз волосики седые, значит, ты скоро умрешь, дедуля...

Селдон был ошеломлен.

- Да что такое стряслось? - изумленно спросил он у Манеллы.

- Понятия не имею. Не знаю, что это вдруг на нее нашло.

- Сон плохой видела... - всхлипнула Ванда.

Селдон прокашлялся.

- Ну, Ванда, что такое "плохой сон"? Нам всем плохие сны порой
снятся. И ничего в этом нет страшного. Это даже хорошо, детка.
Просыпаешься и понимаешь, как все хорошо на самом деле.

- А я видела сон, что ты умрешь! - не унималась Ванда.

- Понимаю, понимаю, детка. Смерть часто снится, но не надо так
огорчаться. Это ничего не значит. Ну, погляди на меня. Разве ты не видишь,
какой я живой, веселый? Ну, смотри, я улыбаюсь. Разве я похож на
умирающего? Ну, похож?

- Н-нет...

- Ну вот и славно. А теперь пойди-ка поиграй и забудь про все эти
глупости. У меня день рожденья, и мы все отлично повеселимся. Ну, давай
ступай к себе, малышка.

Ванда ушла, улыбнувшись сквозь слезы, а Манеллу Селдон попросил
остаться.

- Как ты думаешь, откуда у Ванды такие мысли, Манелла? - спросил
Селдон невестку.

- Ну, Гэри, мало ли откуда? У нее был сальванийский геккончик и умер,
помнишь? У одной из ее подружек отец погиб в катастрофе, а уж по
головизору она каждый день видит, как кто-то умирает. Невозможно растить
ребенка под колпаком, чтобы он ничего не знал о смерти. Да я и не
собиралась ничего от нее скрывать. Смерть - естественная и неотъемлемая
часть жизни, и она должна это понять.

- Я не говорю о смерти вообще, Манелла. Я говорю о своей смерти.
Почему она вдруг заговорила об этом?

Манелла растерялась. Селдон был ей очень дорог. "Господи, как же
сказать, чтобы не обидеть?" - подумала она. А не говорить тоже было
нельзя.

- Гэри, - сказала она, - только не обижайся, но ты сам виноват.

- Я?

- Конечно! Ты в последнее время только о том и говорил, что тебе
скоро шестьдесят, и направо и налево жаловался, какой ты уже старый. И
юбилей-то твой устраивается, в основном, для того, чтобы переубедить тебя
и утешить.

- А ты думаешь, это так уж весело, когда тебе шестьдесят? - пробурчал
Селдон. - Вот погоди! - шутливо погрозил он пальцем Манелле. - Доживешь до
моих лет, сама увидишь, каково это.

- Увижу, если повезет. Некоторые и до шестидесяти не доживают. И
все-таки чему удивляться, если ты то и дело сбиваешься на то, что тебе
шестьдесят, что ты совсем старый? Конечно, это пугает и огорчает бедную
девочку. Она такая впечатлительная.

Селдон вздохнул и сокрушенно покачал головой.

- Прости меня, Манелла, но мне и правда невесело. Посмотри на мои
руки. Они все в старческих пятнах, и скоро перестанут гнуться. Да,
Манелла, о геликонской борьбе говорить не приходится. Теперь меня грудной
младенец пальчиком повалит.

- Не понимаю, чем ты так уж отличаешься от других людей твоего
возраста? Голова, у тебя, по крайней мере, работает превосходно. Не ты ли
сам так любишь повторять, что это самое главное?

- Знаю. Все так. Но состояние моего тела вгоняет меня в тоску.

Манелла понимающе кивнула и проговорила с едва заметной иронией:

- Понятное дело, ведь Дорс-то, похоже, совсем не старится.

- Ну да, ну да, вот я и думаю... - занервничал Селдон и отвел взгляд.

Несомненно, он не хотел переводить разговор на эту тему.

Манелла заботливо и одновременно пытливо смотрела на свекра. Его беда
была в том, что он ничего не понимал в детях, да и в людях вообще, если на
то пошло. Трудно даже было представить, как он сумел пробыть целых десять
лет на посту премьер-министра при прежнем императоре, совершенно не
разбираясь в людях.

Конечно, он весь в своей психоистории, а она учитывает интересы
квадриллионов людей, что в конечном счете означает - ничьи, никого
конкретно. Да и как ему разбираться в психологии ребенка, если он ни с
кем, кроме Рейча, не общался, да и Рейча нашел, когда тому было уже
двенадцать? Теперь у него есть Ванда, и она для него - настоящая загадка
и, скорее всего, загадкой останется.

Манелла думала о Селдоне с любовью, ощущая непреодолимое желание
защитить его от мира, которого тот не понимал. Пожалуй, это было
единственное, на тем они сошлись со свекровью. Дорс Венабили, - именно на
желании защитить Гэри Селдона.

Десять лет назад Манелла спасла жизнь Селдона. Как ни странно. Дорс
восприняла это как посягательство на собственные права и до сих пор не
простила Манеллу. А Селдон, со своей стороны, тоже в каком-то смысле спас
жизнь Манеллы.

Она закрыла глаза и вспомнила все так отчетливо, словно сегодня был
тот самый день...