ровными шеренгами, шли стрелки с наполовину поднятыми арбалетами, держа
пальцы на спусковых крючках. Дальше шли отряды копейщиков, а за ними -
главная сила армии - конные рыцари. Перья над их головами гордо
развевались по ветру, копья с вызовом смотрели в небо, а огромные жеребцы
выступали, как на параде.
именно они составляли ударный кулак армии. Пешие воины же, вооруженные
копьями, пиками и арбалетами, должны были лишь расчищать дорогу коннице.
ходу, но их стрелы летели вверх и либо не долетали, либо просто
отскакивали на излете от стальных панцирей высоко над ними стоявших
гандерцев. Зато, когда ряды арбалетчиков сами попали в зону поражения
боссонских лучников, те внесли в немедийские ряды некоторое
замешательство.
противнику такой же смертоносной лавиной стрел, немедийцы стали
откатываться назад. На них были легкие панцири, не защищавшие их от
тяжелых стрел врага, которые прошивали их насквозь. Немедийская пехота,
предназначенная для расчистки дороги коннице, тоже не справилась со своей
задачей и была вынуждена отступить.
колебаний посылали на смерть. Единственной их целью теперь было заслонить
собой ряды наступающих рыцарей, пока те не соприкоснутся с противником.
Когда отряды стрелков окончательно вышли из-под обстрела, наемники
рванулись прямо под ливень стрел, давая возможность почти беспрепятственно
идти за ними рыцарям. Они медленно продвигались вперед, пядь за пядью
сокращая расстояние до рядов гандерцев. Еще немного - последний рывок, и
вот уже зазвучали трубы, оставшиеся в живых пехотинцы рассыпались в
стороны, и конница выплеснулась вперед.
тучах свистящей смерти. Стрелы, длинные, как дротики, находили каждую щель
в их панцирях. Жеребцы, с трудом взбирающиеся по каменным торосам,
опрокидывались на спины, увлекая за собой всадников. Стальные фигуры
устлали землю. Атака захлебнулась и схлынула назад.
позицию противника было безумием. Но ему ничего не оставалось делать. Он
перестроил ряды. Сам Тараск рвался встать во главе своих рыцарей, в ярости
размахивая мечом, но руководство армией взял полностью барон Тор. Он
проклинал все и вся, видя неподвижный лес копий за спинами гандерцев, и
молил бога, чтобы его отход выманил аквилонскую конницу, которая,
спустившись вниз, станет легкой добычей его арбалетчиков, а потом и самой
немедийской конницы. Но противник даже не дрогнул. Немедийские рыцари
выхватывали из рук снующих между рекой и полем битвы слуг бурдюки с водой
и, снимая шлемы, обливали ею свои потные головы. Лежавшие тут и там
раненые беспомощно просили пить. Зато оборонявшиеся, которых снабжал водой
бьющий в горной части долины источник, казалось, совершенно не испытывают
жажды, несмотря на горячий весенний ветер.
бесстрастно следил за бушующими внизу стальными волнами. Вот с поднятыми
копьями и развевающимися перьями в атаку вновь пошли рыцари. Они
преодолели было ливень стрел... но разбились, как штормовая волна, о стену
пик и копий неприятеля. Над шлемами поднимались мечи и топоры, но пики
гандерцев безжалостно сбрасывали всадников на землю и калечили коней. Они
стояли, как неприступная стена. Их былая военная слава вновь получала свое
подтверждение. Это была самая стойкая пехота на свете, и по традиции дух
их оставался несокрушимым. Ряды их были, все равно что скала, а за их
спинами развевался штандарт с золотым аквилонским львом. И среди них, на
самом острие стального клина, как ураган, дрался огромного роста атлет в
черных доспехах, чей окровавленный топор крушил с одинаковой легкостью и
кости, и железо.
удавалось сломить железный клин. Кроме того, стрелы, летящие со скал,
целыми десятками косили их плотные ряды. От их собственных арбалетчиков не
было никакого прока, а пехотинцы не могли взобраться на крутые склоны,
чтобы навязать боссонским лучникам ближний бой. Снова и снова накатывались
и отступали рыцари, и много коней уже металось в хаосе битвы с пустыми
седлами. Гандерцы не отступали - они молча смыкали ряды, заполняя бреши на
месте своих павших товарищей. Глаза им заливал соленый пот, но они крепко
сжимали пики и копья, воодушевленные тем, что сам король сражается в их
рядах. А за их спинами, все еще неподвижные и безмолвные, стояли
аквилонские рыцари.
и, взглянув на Ксалтотуна полными отчаянья глазами, прохрипел:
Мы гибнем там, в долине, как мухи. Самим нам не опрокинуть противника!
войска для атаки и ждал моего сигнала. И вот тогда он увидит то, что
запомнится ему до конца его дней!
себе шею, погнал коня вниз по склону.
лежащих тут и там убитых и раненых, забрызганный кровью аквилонский корпус
и напротив него - перестраивающиеся порядки немедийцев. Глаза его
вознеслись к небу, а потом опустились на дрожавшую на холодном темном
камне связанную побледневшую девушку. И, занеся над ее головой стилет,
рукоять которого украшали древние письмена, он громким голосом начал
заклятие:
этой женщины и семикратным символом власти я вызываю ваших сынов из черных
глубин земли! Дети черных и красных бездн - проснитесь и тряхните своими
тяжелыми гривами! Пусть пошатнутся горы и рухнут скалы на моих врагов!
Пусть потемнеют над ними небеса и задрожит земля под их ногами! Да повеет
из сердца черной земли ветер, спутает им ноги, разорвет и иссушит их
тела!..
ветром рев обеих армий разорвал наступившую было тишину.
которой оттенял бледное одухотворенное лицо и темные, спокойные глаза.
- Ты что - сошел с ума, или ищешь смерти? Эй! Ваал! Хирон! Ко мне!
Да погромче! Иначе они не услышат тебя из адского пекла!
суровая седая женщина в простой одежде, волосы которой ниспадали на плечи.
За нею, след в след, ступал огромный серый волк.
рассмеялся. - Глупцы! Вы решили помериться силами своих знахарских
бормотаний с моими чарами? Ну что же! Я смету вас с дороги одним взмахом
руки!
спокойно ответил жрец. - Кстати, ты не задумывался, почему река не
разлилась, чтобы задержать Конана на том берегу? Я понял твой план, увидев
ночью молнии, и разогнал тучи, прежде чем они сделали свое дело. А ведь ты
даже не понял, что все твои призывы дождя оказались напрасными...
уверенности. - Да, я чувствовал, что против меня действует какая-то
сильная магия... Но нет на Земле человека, кто мог бы отменить
произнесенные мною заклинания дождя, если в руках у него не будет главного
источника магической силы!
ему жрец. - Посмотри на своих союзников в долине, пифонец! Ты же отправил
их на смерть! Они увязли в сражении, и никто не сможет им помочь! Смотри!
вылетевший из узкой горловины в противоположном конце Долины Львов
всадник, размахивающий над головой чем-то блестящим в лучах солнца. Он,
как очумелый, промчался между шеренгами гандерцев, при его виде издавших
громовой рев и начавших потрясать в воздухе пиками. А всадник уже выскочил
между обеими армиями, осадил покрытого пеной коня и что-то заорал, как
безумный, размахивая зажатым в руке предметом. Это был обрывок алого
штандарта, и солнце ослепительно сверкало на вышитом на нем золотом змее.
Хадрат. - Туман и бубны привели его к смерти! Это я призвал этот туман, и
я его разогнал! Я, с помощью моей магии, что превосходит твою, пифонская
собака!
глазами и перекошенным конвульсивной гримасой лицом сейчас представлял
собой жуткую картину. - Валерий был идиотом! И мне он был уже не нужен! А
теперь я сам покончу с Конаном, безо всякой человеческой помощи!..
Зачем же ты позволил своим союзникам задарма лечь от наших стрел и копий?
Ксалтотун так, что затряслись скалы. Лицо его, перекошенное яростью,
окружил искрящийся нимб. - И потому, что ни один чернокнижник никогда не
тратит своих сил впустую! Я не для того копил свою мощь целыми
тысячелетиями, чтобы растратить ее в какой-то паршивой драке! Но теперь,
клянусь богом, я покажу все, на что способен! Смотри, грязное отродье,