Чтение 43–й страницы книги ~Ксеноцид~

- Эндер мне рассказывал. А когда я спросил об этом у отца Светлого...

- Это свинкс?

- Один из сыновей Человека. Он ответил: "естественно", как будто об
этом знали все. Возможно, что он так думал: если знают свинксы, то знают
и все остальные. И он же предупредил меня, что группа еретиков хочет
захватить корабль.

- Зачем?

- Понятное дело, чтобы направить его к населенному миру. Вместо того,
чтобы поискать незаселенную планету, терраформировать ее и
колонизировать.

- Мне кажется, что нам бы следовало назвать это лузитоформированием.

- Забавно, - только при этом Квимо даже не улыбнулся. - А ведь им это
может и удаться. Теория о том, что pequeninos это высшая раса,
довольно-таки популярна. В особенности - среди свинксов, не принявших
христианство. Им совершенно не приходит в голову, что они говорят о
ксеноциде. Об уничтожении человеческой расы.

- Как же они смогли не заметить такую мелочь?

- Поскольку еретики акцентируют факт, что Бог полюбил людей так
сильно, что послал к ним своего единственного сына. Ты же помнишь
Писание.

- И кто уверует в него, тот уже не умрет.

- Вот именно. Те, кто уверует, обретут вечную жизнь. По их мнению -
третью жизнь.

- То есть, те, кто умрет, должны быть неверными.

- Не все pequeninos становятся в очередь, чтобы записаться в службу
летучих ангелов уничтожения. Но все же, их столько, что этому пора
положить конец. И не только ради добра Матери Церкви.

- Ради Матери Земли.

- Ты же сам видишь, Миро. Случается, что на таких, как я, миссионеров
ложится ответственность за судьбы мира. Я обязан каким-то образом
переубедить этих еретиков, доказать, что они заблуждаются, и склонить к
тому, чтобы они приняли доктрину Церкви.

- А зачем тебе сейчас разговаривать с Корнероем?

- Чтобы получить ту информацию, которой свинксы с нами никогда не
поделятся.

- То есть?

- Адреса. На Лузитании растут тысячи лесов pequeninos. Какой из них
стал общиной еретиков? Ведь их космолет может уже давно улететь, пока я
попаду туда наугад, идя от леса к лесу.

- Ты хочешь отправиться один?

- Как обычно. Я не могу брать с собой никого из малых братьев. В еще
не окрещенных лесах имеется склонность к убийствам чужих свинксов. Это
один из случаев, когда лучше быть раменом, чем утланнингом.

- А мама знает, что ты хочешь ехать?

- Миро, подумай. Я не боюсь Сатаны, но вот мама...

- А Эндрю знает?

- Конечно. Он настаивает, чтобы ехать со мной. Говорящий За Мертвых
пользуется огромным престижем и надеется, что поможет мне.

- Значит, ты не будешь один...

- Ну конечно же, буду. С каких это пор человек, защищенный божьим
доспехом, нуждается в помощи гуманиста?

- Эндрю католик.

- Да, он ходит на мессу, принимает причастие, регулярно
исповедывается, но он до сих пор остается Говорящим За Мертвых, и не
кажется, что он на самом деле верит в Бога. Нет, я отправлюсь сам.

Миро поглядел на Квимо с растущим изумлением.

- А ведь ты непробиваемый сукин сын.

- Нет, непробиваемыми бывают только кузнецы да сварщики. У сукиных
детей свои проблемы. Я всего лишь слуга Господа нашего и Церкви, и у
меня имеется задание, которое следует исполнить. Но последние события
указывают мне на то, что большая опасность мне грозит со стороны брата,
чем пусть даже самого закоренелого еретика из pequeninos. После смерти
Человека свинксы придерживались общепланетных обязательств: никто из них
не поднял руки, чтобы нанести вред людскому созданию. Они, может, и
еретики, но остаются pequeninos. Своих обязательств они не нарушат.

- Прости, что я тебя ударил.

- Для меня это было так, будто ты меня обнял, сын мой.

- Хотелось бы мне, чтобы все так и было, отче Эстеваньо.

- Значит так оно и было.

Квимо повернулся к дереву и начал выбивать ритм. Почти сразу же звук
начал менять свою высоту и тон, так как пустые пространства внутри
ствола начали менять свою форму. Миро подождал еще несколько минут. Он
вслушивался, хотя языка отцовских деревьев и не понимал. Корнерой
высказывался единственным возможным образом. Когда-то он разговаривал
обыкновенно, когда-то формировал слова с помощью губ, языка и зубов.
Тело можно потерять по-разному. Миро пережил нечто такое, что
обязательно должно было его убить. Он остался калекой. Но все же он мог
передвигаться, пускай и неуклюже, все еще мог говорить, пускай и
медленно. Он считал, будто страдает как Иов. А вот Корнерой и Человек,
искалеченные гораздо сильнее, верили, что обрели вечную жизнь.

- Паршивая ситуация, - отозвалась Джейн в ухе у Миро.

Все так, беззвучно ответил он ей.

- Отец Эстеваньо не должен ехать один. Когда-то свинксы были
чертовски хорошими воинами. И они еще не забыли об этом.

Расскажи об этом Эндеру. Лично я не имею здесь ни малейшей власти.

- Храбрые слова, мой герой. Я поговорю с Эндером, а ты жди своего
чуда.

Миро тяжело вздохнул и направился вниз по склону, к воротам.

Глава 9

ПИНОККИО

Я разговаривала с Эндером и его сестрой, Валентиной. Она историк.

Объясни это.

Она роется в книгах, чтобы найти рассказы о людях. Затем пишет
рассказы о том, что ей удалось найти, и отдает это всем остальным людям.

Но если эти рассказы уже существуют, зачем она пишет их с самого
начала?

Потому что они не всегда понятны. Она же помогает людям их понять.

Раз люди, более приближенные к тем временам, их не понимали, как
может случиться такое, что она, приходя значительно позже, их понимает?

Я и сама спросила об этом. Валентина утверждает, что и сама не всегда
понимает их лучше. Но давние пишущие понимали, что эти рассказы означали
для людей их времени, она же сама понимает, что они означают для людей
ее собственного времени.

Выходит, рассказ меняется.

Да.

И все-таки они каждый раз считают его истинным воспоминанием?

Валентина что-то объясняла мне о рассказах, которые правдивы, и о
других, которые верны. Только я ничего из ее объяснений не поняла.

А почему они с самого начала тщательно не запомнят свои рассказы?
Тогда бы им не пришлось все время себя обманывать.

Закрыв глаза, Цинь-цзяо сидела перед терминалом. Она размышляла.
Вань-му расчесывала ей волосы; плавные, размеренные движения щетки, само
дыхание девушки уже доставляли облегчение.

Сейчас было время, когда Вань-му могла обращаться к Цинь-цзяо
свободно, без опасений, что сможет помешать чему-то очень важному. Ну, а
поскольку Вань-му была Вань-му, она использовала расчесывание на то,
чтобы задавать вопросы. А было их множество.

В первые дни все они касались голоса богов. Понятно, что Вань-му с
облегчением узнала, что практически всякий раз достаточно проследить за
одним слоем дерева, ведь она опасалась, что Цинь-цзяо каждый вечер
приходится проходить весь пол.

Но она продолжала задавать вопросы обо всем, что только имело связь с
очищением. А почему бы тебе просто не проследить один слой сразу же
утром, чтобы весь день уже не думать об этом? Почему бы вообще не
закрыть пол ковром? Ей трудно было объяснить, что богов не обманешь
такими простенькими штучками.

А если бы в целом мире не было ни единого кусочка дерева? Разве тогда
боги сожгли бы тебя как клочок бумаги? Или же с неба слетел бы дракон,
чтобы похитить тебя?

Цинь-цзяо не могла ответить на вопросы Вань-му. Она могла лишь
повторять, что боги требуют от нее именно такого служения. Если бы не
было древесины, то боги и не требовали бы прослеживания слоев. На что
Вань-му заметила, что следовало бы издать приказ о запрете пользования
деревянными полами, и тогда Цинь-цзяо перестала бы мучиться.

Те, кто не слыхал голоса богов, не могли понять...

Но сегодня вопросы Вань-му уже не имели ни малейшей связи с богами.
Во всяком случае, поначалу.

- Так что же, в конце концов, остановило Лузитанский Флот? - спросила
девочка.

Еще немного, и Цинь-цзяо, не раздумывая, ответила бы с улыбкой: если
бы я знала, то смогла бы наконец-то спокойно вздохнуть. Но внезапно она
осознала, что Вань-му даже и знать не может об исчезновении флота.

- Откуда ты знаешь о Лузитанском Флоте?

- Но ведь я же могу читать, правда? - ответила на это Вань-му,
возможно даже с излишней гордостью.

Хотя, а почему бы ей и не гордиться? Цинь-цзяо хвалила ее без всяких
задних мыслей, поскольку девочка училась исключительно быстро и до