— И вы еще отомстите тем, кто насыщается в то время, как прочие жаждут.
Кори Брайант утонул в великой реке забвения, и рекой этой было время, а воды ее были красны.
Когда субботним вечером на столике у кровати Бена зазвонил телефон, было девять часов и по привинченному к стене больничному телевизору шел вечерний фильм. Звонила Сьюзан. Она едва справлялась со своим голосом.
— Бен, умер Флойд Тиббитс. Умер у себя в камере вчера вечером… не знаю, во сколько. Доктор Коди говорит, от острой анемии, но я же гуляла с Флойдом! У него было повышенное давление, его и в армию из-за этого не взяли!
— Помедленней, — сказал Бен, садясь.
— Это еще не все. Семья Макдугаллов с Поворота. Там умер маленький ребенок, десятимесячный. Миссис Макдугалл забрали в сумасшедший дом.
— Ты не слышала, от чего умер ребенок?
— Мама сказала, миссис Ивэнс услышала крики Сандры Макдугалл и пошла туда, и старого доктора Плоумена вызвала тоже миссис Ивэнс. Плоумен ничего не сказал, но миссис Ивэнс рассказывала маме, что с виду мальчик был в полном порядке, вот только мертвый.
— А чокнутые — мы с Мэттом — оба случайно оказались вне города и вне событий, — сказал Бен, больше себе, чем Сьюзан. — Можно подумать, по чьему-то умыслу.
— Это еще тоже не все.
— Что?
— Пропал Карл Формен. И тело Майка Райерсона.
Бен услышал собственный голос:
— Думаю, так оно и есть. Должно быть так. Завтра вытряхиваюсь отсюда.
— А тебя отпустят так скоро?
— А кто их будет спрашивать. — Эти слова он выговорил рассеянно, мысли уже были заняты другим. — У тебя есть распятие?
— У меня? — в голосе Сьюзан прозвучали изумление и нотка веселья. — Елки, нет.
— Сьюзан, я не шучу. Я никогда еще не говорил так серьезно. Ты можешь прямо сейчас где-нибудь достать распятие?
— Ну, я могла бы сходить к Мэри Боддин…
— Нет. На улицу не выходи. Сиди дома. Сделай крест сама, хотя бы просто склей две палочки. И положи возле своей кровати.
— Бен, я все еще не верю в это. Маньяк… может быть, кто-то, кто думает, что он вампир, но…
— Верь во что хочешь, но крест сделай.
— Но…
— Сделаешь? Хотя бы просто для того, чтобы не раздражать меня?
Неохотное:
— Да, Бен.
— Можешь завтра прийти в больницу часам к девяти?
— Да.
— Хорошо. Сходим наверх, порадуем Мэтта вместе. А потом поговорим с доктором Джеймсом Коди.
Сьюзан сказала:
— Он подумает, что ты не в себе, Бен. Ты что, не понимаешь?
— Понимаю, наверное. Но после заката все это кажется более реальным, правда?
— Да, — тихо сказала Сьюзан. — Господи, да.
Бен безо всяких причин подумал о Миранде и ее гибели: мотоцикл попадает на сырое пятно, его заносит, крик Миранды, собственная скотская паника и растущий борт грузовика, на который их несет боком…
— Сьюзан?
— Да.
— Будь очень осторожна. Пожалуйста.
Когда Сьюзан повесила трубку, Бен опустил свою на рычаги и, уставившись на экран телевизора, вполглаза принялся смотреть комедию с Дорис Дэй и Роком Хадсоном, которую там начали крутить. Он чувствовал себя голым, открытым всему. У него самого не было креста. Взгляд Бена случайно перескочил на окна, за которыми виднелась только тьма. В нем закопошился старинный детский ужас перед темнотой, и Бен стал смотреть на экран, где Дорис Дэй мыла с шампунем лохматую собаку, но ему было страшно.
Центральный окружной морг в Портленде — холодное продезинфицированное помещение, целиком выложенное зеленым кафелем. Стены с полом одинакового умеренно зеленого цвета, а потолок чуть светлее. Вдоль стен идут ряды квадратных дверок, напоминающих большие ячейки камеры хранения на автовокзале. На все это льют равнодушный холодный свет параллельно расположенные флюоресцентные трубки. Интерьер вряд ли можно назвать вдохновляющим, но никто из клиентов еще не жаловался.
В тот субботний вечер, в без четверти десять, два санитара везли на каталке прикрытое простыней тело молодого гомосексуалиста, которого пристрелили в баре в центре города. Это был первый труп, который они получили за вечер — автомобильные катастрофы со смертельным исходом обычно происходят на автострадах между часом и тремя ночи.
Бадди Баском добрался до середины французского анекдота про вагинальный дезодорант-спрей, как вдруг оборвал фразу и внимательно посмотрел на ряд дверок от «М» до «З». Две дверцы были открыты.
Оставив новоприбывшего, они с Бобом Гринбергом заторопились по проходу. Бадди подошел к ближней дверце и взглянул на бирку. Боб тем временем пошел к следующей.
ТИББИТС, ФЛОЙД МАРТИН Пол: М Поступил: О4.1О.75 Вскрытие назнач.: О5.1О.75 Подп.: Дж.М.Коди, д-р медиц.
Он дернул утопленную в дверце ручку, и плита бесшумно откатилась.
Пусто.
— Эй! — гаркнул Гринберг. — Эта хреновина пустая! Кто додумался так пошутить…
— Я все время был на месте, — сказал Бадди. — Никто мимо не проходил. Клянусь. Должно быть, это случилось в смену Карти. А там что написано?
— Макдугалл, Рэндолл Фрэтас. А что значит сокращение «мл.»?
— Младенец, — невыразительно ответил Бадди. — Господи Исусе, сдается мне, мы влипли.
Его что-то разбудило.
Он неподвижно лежал в тикающем мраке, глядя в потолок.
Шум. Какой-то шум. Но в доме было тихо.
Вот, опять. Царапанье.
Марк Питри повернулся в постели и взглянул на окно. Через стекло на него, не отрываясь, смотрел красными, отливающими металлом глазами Дэнни Глик. По губам и подбородку было размазано что-то темное, а когда Дэнни заметил, что Марк смотрит на него, то улыбнулся, показав ставшие очень длинными и острыми зубы.
— Впусти меня, — прошептал голос, и Марк не знал — раздаются эти слова в темном воздухе или только у него в голове.
Тут Марк осознал, что боится — тело поняло это раньше рассудка. Так страшно ему было впервые — даже когда он возвращался вплавь от буйка на Попхэм-бич, почувствовал усталость и подумал, что вот-вот утонет, он испугался меньше. Разум Марка — в сотне отношений еще разум ребенка — в считанные секунды вынес точное суждение о положении дел. Опасность угрожала не только жизни Марка.
— Впусти меня, Марк. Я хочу поиграть с тобой.
Страшному созданию за окном было не за что держаться — комната Марка находилась на втором этаже, карниза не было — и все-таки оно как-то ухитрялось висеть в воздухе… а может быть, подобно зловещему насекомому, цеплялось за черепицу.
— Марк… я все-таки пришел, Марк… пожалуйста…
Конечно. Их надо приглашать в дом. Это Марк знал по своим журналам, посвященным чудовищам (мать опасалась, как бы такое чтиво не пошло мальчику во вред или не исковеркало его). Он выбрался из кровати и чуть не упал. Только тогда мальчик понял, что испуг — мягко сказано. Даже понятие «ужас» не выражало того, что он чувствовал. Бледное лицо за окном пыталось улыбнуться, но провело во тьме слишком много времени, чтобы хорошо помнить, как это делается. То, что увидел Марк, было подергивающейся гримасой, кровавой маской трагедии.
И все-таки смотреть этому существу в глаза было не так уж плохо. Страх ослабевал, становилось понятно: нужно только открыть окно и сказать: «Давай, Дэнни, заходи» — и уж тогда страх пройдет совсем, ведь ты будешь заодно с Дэнни, заодно с остальными, заодно с ним. Ты будешь…
Нет! Вот так они до тебя и добираются!
Марк с трудом отвел глаза, на что у него ушли все силы.
— Марк, впусти меня! Я приказываю! О н приказывает!
Марк опять двинулся к окну. Ничего не поделаешь — отмахнуться от этого голоса не было никакой возможности. Марк оказывался все ближе, и злобное мальчишеское лицо за окном задергалось, кривясь в предвкушении. Черные от земли ногти заскребли по стеклу.
Придумай что-нибудь! Быстро! Быстро!
— Ехал Грека, — хрипло прошептал Марк. — Ехал Грека через реку, видит Грека: в реке рак. Зря махал руками Грека и вопил «Там вурдалак!»
Дэнни Глик зашипел.
— Марк! Открой окно!
— На дворе трава, на траве…
— Окно, Марк! Так о н приказал!
— …дрова. Раз дрова, два… — Мальчик слабел. Шепчущий голос словно бы проникал сквозь его баррикады, повелительно приказывая. Взгляд Марка упал на стол, захламленный игрушечными монстрами, теперь такими нестрашными и глупыми…
…и внезапно сосредоточился на части этой панорамы, отчего глаза мальчика слегка расширились.
Пластмассовый упырь шагал через пластмассовое кладбище, и одно из надгробий имело форму креста.
Не задумываясь, не прикидывая (взрослый — например, отец Марка, — непременно потерял бы время и на первое, и на второе, что и прикончило бы его), Марк схватил крест, крепко зажал в кулаке и громко сказал:
— Тогда входи.
Лицо за окном залилось хитрым торжеством. Окно скользнуло кверху, Дэнни ступил в комнату и сделал два шага вперед. Изо рта несло неописуемой вонью — запахом выгребных ям. На плечи Марку опустились холодные, белые, как рыбье брюхо, руки. Дэнни по-собачьи склонил голову на бок, верхняя губа обнажила сверкающие клыки.
Марк со злостью размахнулся и ткнул в щеку Дэнни Глику пластмассовым крестом.
Маркелов Олег
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Конан-Дойль Артур
Майер Стефани
Сертаков Виталий