Чтение 43–й страницы книги ~Танец отражений~

- А контрольная?

- А, вот в том-то все и дело. Никаких контрольных. Это жизнь.

И смерть.

- Мне очень жаль! - выпалил Марк.

Майлза? Себя? Он и сам толком не знал.

Похоже, граф подумал то же самое: губы его изогнулись в ироничной
улыбке.

- Ну... как ни странно, мы почти рады, что все так плохо - хуже
некуда. Раньше, когда Майлз пропадал без вести, никто не знал, где он и
что еще выкинет... э-э... усиливая хаос. По крайней мере на этот раз
известно, что в большую неприятность он уже не угодит.

Коротко взмахнув рукой, граф ушел. На мгновение Марк представил себе
три способа, которыми мог бы сейчас его убить. Но вся подготовка,
казалось, уже зачерствела. Да и вообще он сейчас не в форме. Поднимаясь по
лестнице, он полностью выдохся. Закрыв дверь, Марк упал на резную кровать.
Напряжение отступило, и его охватил озноб.

Под предлогом того, что Марк устал после перелета, граф и графиня
первые два дня не давали ему никаких заданий. Честно говоря, если не
считать официальных сборов за трапезой, Марк вообще не видел графа
Форкосигана. Он бродил по дому и по окрестностям без всякой охраны - разве
что под ненавязчивым присмотром графини. У ворот стояли охранники в
мундирах: у Марка не хватило мужества проверить, поручено ли им не
выпускать его.

Он изучал резиденцию Форкосиганов и никак не мот привыкнуть к мысли,
что он действительно здесь. Все казалось чуть-чуть не таким. Дом был полон
всевозможных закоулков, но несмотря на обилие антиквариата, в старые окна
было вставлено современное высокопрочное бронированное стекло. Это
напоминало огромную защитную оболочку. Дворец - крепость - тюрьма. Удастся
ли привыкнуть к этой оболочке?

"Я всю жизнь был пленником. Я хочу стать свободным".

На третий день Марку принесли новую одежду. Графиня помогла
распаковать вещи. Осенняя утренняя прохлада врывалась в спальню через
окно, которое он с ослиным упрямством открывал навстречу таинственному,
опасному, незнакомому миру.

Расстегнув один чехол, Марк обнаружил костюм в омерзительно военном
стиле: китель с высоким воротником и брюки с лампасами. Все - цвета дома
Форкосиганов, коричневое с серебром.

- Что это?

- А, - отозвалась Корделия, - довольно кричащий, правда? Это твой
мундир, мундир младшего лорда дома Форкосиганов.

Его, не Майлза. Все новые наряды были рассчитаны компьютером с щедрым
припуском. При мысли о том, сколько ему придется есть, чтобы сбежать и из
этой одежды, у Марка похолодело в желудке.

Заметив его непритворное отчаяние, графиня улыбнулась:

- Ты обязан надевать это только в двух случаях: на Совете графов и на
церемонии в честь дня рождения императора. Что, возможно, ты и сделаешь:
день рождения Грегора не за горами. - Она помедлила, водя пальцем по
вышитому на воротнике вензелю Форкосиганов. - А вскоре после него - день
рождения Майлза.

Ну, сейчас Майлз не стареет.

- Для меня дни рождения не существуют. Как вы назовете момент, когда
кого-то вынимают из маточного репликатора?

- Мои родители назвали его моим днем рождения, - сухо ответила
Корделия.

Ну да, она же бетанка.

- Я даже не знаю, когда мой.

- Правда? Это есть в твоих записях.

- Каких записях?

- В твоей медицинской карте. Ты не видел ее? Надо будет дать тебе
копию. Это... гм... увлекательное чтение - из разряда ужасов. Твой день
рождения был в прошлом месяце, семнадцатого числа.

- Ну так я его все равно пропустил. - Марк застегнул мешок и упрятал
мундир подальше в шкаф. - Впрочем, это не важно.

- Важно, чтобы кто-то праздновал наше существование, - мирно
возразила Корделия. - Люди - единственное зеркало, в котором мы себя
видим. Область всех значений. Все добродетели и все пороки - в людях. Во
Вселенной, как таковой, их нет. Одиночное заключение является наказанием в
любой культуре.

- Это... правда, - признал Марк, вспомнив свое недавнее заточение. -
М-да.

Следующий наряд как нельзя лучше соответствовал его настроению: весь
черный. Но при ближайшем рассмотрении он оказался практически таким же,
как и мундир младшего лорда, только лампасы и вензеля - не из серебра, а
из черного шелка, почти не различимые на черной же ткани.

- Это для похорон, - объяснила графиня. Голос ее зазвучал очень
монотонно.

- А! - Он повесил костюм еще дальше, чем мундир юного фора.

В конце концов он выбрал самый невоенный костюм: мягкие свободные
брюки, низкие ботинки без пряжек, стальных набоек и прочих агрессивных
украшений, и рубашку с жилетом темных тонов. Чувство было такое, словно он
нацепил на себя маскарадный костюм, но только великолепно сшитый.
Камуфляж? Должна ли одежда представлять того, кто в ней, или скрывать его?

- Это я? - спросил он, выходя из ванной.

Графиня усмехнулась:

- Сложный вопрос. Даже я не могла бы на него ответить.

На четвертый день за завтраком объявился Айвен Форпатрил. В зеленом
имперском мундире лейтенанта, великолепно смотревшемся на его высокой
подтянутой фигуре. С появлением Айвена в Желтой гостиной вдруг стало
тесно. Марк виновато съежился, а его предполагаемый кузен приветствовал
тетку чинным поцелуем в щеку, а дядю - церемонным полупоклоном. Взяв
тарелку, Айвен навалил на нее яичницы, мяса, обсахаренного хлеба,
прихватил чашку кофе, выдвинул ногой стул и уселся за стол напротив Марка.

- Привет, Марк, - наконец соизволил заметить его Айвен. - Выглядишь
отвратительно. Когда это тебя так разнесло?

Он отправил в рот кусок мяса и принялся сосредоточенно жевать.

- Спасибо, Айвен. А ты, я вижу, совсем не изменился.

Марк очень надеялся, что ему удалось высказать "не изменился к
лучшему".

Карие глаза Айвена сверкнули. Он уже хотел ответить, но Корделия
укоризненно покачала головой:

- Айвен!

Марк не думал, что упрек относился к попытке говорить с полным ртом,
но Айвен все же сначала проглотил, а потом ответил - не Марку, графине:

- Примите мои извинения, тетя Корделия. Но у меня все еще наблюдаются
трудности с чуланами и прочими маленькими непроветриваемыми помещениями. А
все из-за него.

- Извини, - пробормотал Марк, ссутулившись. Но что-то не позволяло
ему сдаваться, и он добавил: - Я просто заставил Галена похитить тебя,
чтобы выманить Майлза.

- Так это была твоя идея?

- Моя. И она сработала. Майлз не замедлил явиться и сунул ради тебя
голову в петлю.

Айвен стиснул зубы.

- Насколько я понимаю, он так и не поборол эту привычку, - то ли
прорычал, то ли промурлыкал он.

Теперь уже настала очередь Марка замолчать. Впрочем, так оно и лучше,
что Айвен обращается с ним так, как он того заслужил. Желанное наказание.
Под дождем презрения он начал оживать, как полузасохшее растение.

- Зачем ты здесь?

- Не по своей воле, можешь не сомневаться, - парировал Айвен. - Я
должен тебя вывести. В город. На прогулку.

Марк взглянул на графиню, но та смотрела на мужа.

- Уже? - спросила она.

- Это пожелание, - ответил граф Форкосиган.

- А! - понимающе кивнула графиня. Марку от этого легче не стало. -
Хорошо. Может, Айвен по дороге покажет тебе город.

- Это мысль, - согласился граф. - А поскольку Айвен - офицер,
необходимость в телохранителе отпадает.

Зачем? Чтобы можно было говорить откровенно? Кошмар какой! И потом -
кто в таком случае защитит его от Айвена?

- Надеюсь, внешняя охрана будет, - сказала графиня.

- Разумеется.

Внешнюю охрану не должен видеть никто - даже те, кого она охраняет.
Интересно, что мешает людям из внешней охраны просто взять выходной, а
потом заявить, что на самом деле они незримо присутствовали? И ведь такое
жульничество может длиться достаточно долго - в перерыве между кризисами.

Как обнаружил Марк после завтрака, у лейтенанта лорда Форпатрила была
собственная машина: спортивная модель красного цвета. Марк неохотно
устроился рядом с Айвеном.

- Ну, - начал он неуверенно, - тебе все еще хочется свернуть мне шею?

Айвен стремительно вывел машину из ворот резиденции и бросил ее в
поток на улицах Форбарр-Султана.

- В глубине души - да. С точки зрения практической - нет. Мне нужно,
чтобы между мною и должностью дяди Эйрела стояло как можно больше людей.
Жаль, Майлз не обзавелся полудюжиной ребятишек. А ведь мог бы... В
каком-то смысле ты - подарок судьбы. Не будь тебя, меня бы уже сейчас
записали в наследники. - Айвен помедлил - только словесно, машина,
продолжая нестись с прежней скоростью, еле увернулась от четырех