вперед, глаза его медленно рыскали впереди по улице. Вдалеке по ходу, на
перекрестке Рю де Бельвилль и шоссе Гамбетта, хлопали на ветру нацистские
флаги.
фигура на старом потрепанном велосипеде, переднее колесо которого виляло
из стороны в сторону. Майкл обогнал этот велосипед и, минуя Мышонка,
коротко кивнул. Он увидел глаза Мышонка, блестящие и влажные от страха, но
времени сворачивать план не было: теперь - или никогда. Майкл проехал мимо
Мышонка и оставил все на него.
сейчас не понимал, зачем согласился на все это. Нет, не так: он отчетливо
сознавал, почему согласился. Он хотел попасть домой, и если другого
способа добиться этого не было...
потом отвел взгляд. Где-то в двадцати футах позади двуцветного был тот
светловолосый мужчина в круглых очках, описание которого крепко сидело у
него в голове. Он увидел приближавшуюся темноволосую женщину, которая
медленно крутила педали велосипеда. Этой ночью она сладостно стонала так,
что и у мертвых бы встали... Боже, как ему не хватает жены! Блондин в
сером плаще и с черным чемоданчиком приближался к пересечению с улицей
Сен-Фарж. Мышонок слегка прибавил ходу, пытаясь подоспеть к нужному месту.
Сердце у него колотилось, а от порыва ветра он чуть не потерял равновесие.
Блондин остановился у бордюра, стал переходить улицу Сен-Фраж. Боже
помоги! - подумал Мышонок, его лицо от страха перекосилось. Мимо проехало
велотакси - помеха для его задачи. Переднее колесо у него безбожно
восьмерило, и Мышонок подумал с ужасом о том моменте, когда у колеса
поломаются спицы, но тут блондин собрался ступить на противоположный
бордюр, и именно в этот момент Мышонок стиснул зубы и крутанул вправо. Его
выбило из седла, колесо ушло из-под него, ударившись о бордюр. Падая, он
плечом задел блондина по руке. Но при этом он простер обе руки, пытаясь,
по-видимости, за что-то ухватиться. Правая его рука углубилась в складки
плаща, он ощутил заплатанную шерстяную изнанку и рамку кармана. Пальцы его
разжались. Затем велосипед и его тело грохнулись о бордюр, от удара он
едва удержал дыхание. Правая его рука, ладонь вся потная, была пуста.
ободранную фигуру и остановился.
ухмыльнулся и закивал головой.
ветра взметнул полы его плаща - и из них выпал маленький листок бумаги и
полетел вниз.
предательская бабочка, и Мышонок потянулся за ней, но она увернулась,
пролетела мимо. Она опустилась на тротуар и проскользнула по нему
несколько дюймов. Мышонок опять потянулся к ней, шея у него вспотела.
Темно-коричневый начищенный ботинок наступил на его пальцы, костяшки
хрустнули.
ним, был одет в коричневый костюм и мягкую шляпу с блестящим верхом. Он
тоже ухмыльнулся, только при этом лицо у него оставалось мрачным, а глаза
холодными - его тонкогубый рот был не создан для улыбок. Человек подобрал
с тротуара листок бумаги и развернул его.
минимума, она еле ползла, рука ее полезла под свитер за "Люгером".
листке бумаги. Габи начала вытаскивать из-за пояса "Люгер", видя, что
второй гестаповец направился к своему напарнику и взял газету в обе руки.
чище по-французски. Голос у него дрогнул.
- Сейчас вмажу тебе по... Смотри, когда ездишь на таком ломе.
напарнику, и оба они зашагали за блондином. Мышонок почувствовал тошноту.
Габи была изумлена, она убрала руку с "Люгера" и повернула велосипед к
улице Сен-Фарж.
пальцы у него дрожали. Он моргнул и прочитал то, что в ней было написано
по-французски:
недокрахмалены. Цветные рубашки не накрахмалены. Не получен запасной
воротничок".
быть, лежала во внутреннем кармане плаща блондина, была зацеплена и
вылезла наружу, когда пальцы Мышонка положили записку.
подсказала, что пальцы не были сломаны, хотя два ногтя на ней уже
почернели.
на глазах. Благодарение Богу, я сделал это!
остановился, расставив ноги и не слезая с седла, в нескольких футах от
Мышонка. - Поехали, вставайте! - Он посмотрел вдаль шоссе Гамбетта,
наблюдая, как Адам и гестаповские охранники приближались к улице де
Бельвилль и зданию нацистов.
сторону, направляясь к месту встречи, нацарапанной надписи, объявлявшей
"Германия победоносна на всех фронтах". Мышонок вылез из кювета, сел на
велосипед с восьмерившим колесом и поехал за ним. Его трясло, и, наверное,
он был предателем и заслужил виселицу, но в его воображении расцветал
образ дома, подобный весеннему цветку, и внезапно он действительно
почувствовал себя одержавшим победу.
Опере. Неимоверно огромное, словно бы в расчете на Гаргантюа, сооружение,
казалось, выросло перед Майклом и Габи подобно высеченному из камня
монолиту, когда они на помятом голубом "Ситроене" приблизились к нему по
Проспекту Оперы. За рулем был Мышонок, основательно отчищенный, так как
хорошенько отмылся в ванной и чисто побрился. И все-таки глаза у него были
запавшие, а лицо в глубоких морщинах, и хотя волосы он с помощью помады
зализал назад и одет был в чистую - заботами Камиллы - одежду, его нельзя
было по ошибке принять за чистокровного джентльмена. Майкл в сером костюме
сидел на заднем сиденье рядом с Габи, которая была одета в темно-синее
платье, купленное ею днем на бульваре де ла Шанель. Цвет его гармонировал
с ее глазами, и Майкл подумал, что она так же красива, как и другие
женщины, которых он знал.
фонарей вдоль Проспекта Оперы стоял, бросая вызов временам и
обстоятельствам, великолепие колонн, куполов и замысловатой лепки,
каменный фронтон, расцвеченный от светло-серого до морской волны цветов.
Под его куполообразной крышей, на которой возвышались статуи Пегаса с
каждого угла и огромная фигура Аполлона с лирой - на вершине, царила
музыка, а не Гитлер. Автомобили и экипажи останавливались у чашеобразного
главного подъезда и высаживали своих пассажиров. Майкл сказал:
гремя шестернями. - Вы знаете, в какое время забрать нас. - Он поглядел на
часы и не мог удержаться от мысли о капсуле внутри их.
акт. В это время Мышонок должен будет ждать их с автомобилем перед Оперой.
автомобиль и уехать, куда ему заблагорассудится, и Габи пережила несколько
неприятных минут, но Майкл ее успокоил. Мышонок будет на месте вовремя,
сказал он ей, потому что ему хочется попасть в Берлин, а того, что он
сделал для них, достаточно, чтобы приговорить его к пыткам в гестапо.
Поэтому, немец он или нет, с этого момента Мышонок с ними в одной упряжке.
С другой стороны, если Мышонок действительно не совсем нормальный, трудно
сказать, как и когда это может проявиться.
прошли мимо немецкого солдата на лошади точно так же, как и любая другая
парочка французов вечером на представление в Опере. За исключением того,
что у Майкла слева под мышкой был "Люгер" в кобуре, предоставленной
Камиллой, а у Габи в блестящей черной театральной сумочке был небольшой,
очень острый нож. Под руку они пересекли Проспект Оперы и подошли к самому
ее зданию.
бюсты Генделя, Люлли, Глюка и Рамо, Майкл в толпе заметил несколько
офицеров-нацистов с подружками. Он провел Габи через скопление народа, по
десяти ступеням из зеленого шведского мрамора ко второму фойе, где
продавались билеты.
ряду, и пошли по зданию. Майкл никогда в жизни не видел такого обилия
статуй, многоцветных мраморных колонн, зеркал в резных рамах и
канделябров; в зал вела парадная лестница, одновременно изящная и
Володихин Дмитрий
Мурич Виктор
Гюго Виктор
Шилова Юлия
Елманов Валерий
Суворов Виктор