был полон страхом. И гневом. Это ощущение исходило не только от зала - от
всего дома. Дом, казалось, чувствует мое присутствие, пытается отчаянно
объяснить мне, чего он боится, на что гневается.
постоял, прижавшись к ней. Комната спокойна, ничего не боится, никаких
теней в ней нет, все углы освещены неярким розовым светом.
будто восстали призраки всех тех, кто здесь жил, любил и умер... Они в
ужасе перед тем, что должно случиться... что-то невероятно гнусное,
отвратительное... злое... какое-то зло было зачато в этом доме, а его
призраки смотрели, не в силах предотвратить его появление... и вот теперь
умоляют меня прекратить это зло.
балку, каждый камень. И тут же то, что умоляло меня, то, что было в ужасе,
отступило и устремилось, как мне показалось, к источнику этой дрожи. Снова
дом задрожал. Он на самом деле дрожал, я чувствовал это по дрожи двери.
Дрожание становилось все сильнее, заскрипели старые балки. Послышался
отдаленный ритмичный гром.
наступила тишина... и снова меня окружили призраки старого дома, в гневе и
страхе, они кричали мне, хотели, чтобы я их услышал, понял.
угнетающая. Далеко на горизонте вспыхнула молния, донесся отдаленный
раскат грома. Я быстро осмотрел комнату в поисках какого-нибудь оружия, но
ничего не нашел. Я хотел пробраться в свою комнату, переодеться и затем
отыскать Дахут и де Кераделя. Что именно я собираюсь с ними делать, когда
найду, я не знал, но твердо намерен был покончить с их колдовством. У меня
исчезли всякие сомнения, с чем я имею дело: с колдовством или мастерской
иллюзией. Это злая реальность, происходящая от злого искусства,
используемого во зло... Никому нельзя позволить владеть такой злой
силой... и они устремились к какой-то жестокой, ужасной кульминации, и им
нужно помешать любой ценой.
молчали, но страх их не исчез, и они следили за мной. Я подошел к двери.
Какое-то непонятное побуждение заставило меня набросить белую одежду. Я
вышел в зал. Он был полон тенями, но я не обратил на них внимания. Ведь я
и сам был тенью. Я шел, а они жались ко мне и ползли за мной. Я понял, что
тени тоже испуганы, как старый дом, они страшатся чего-то неизбежного и
ужасного, как и призраки, умоляющие меня предотвратить этот ужас...
ядовитый, издевающийся, полный угрозы. Я спустился с лестницы. Нижний зал
был освещен, но очень слабо. Голоса доносились из гостиной. Очевидно, отец
с дочерью спорили, но слова их неразличимы. Я прижался за одним из
занавесей, закрывавших вход в гостиную.
голосом:
жертвы... я принесу их сегодня ночью. Для этого ты мне не нужна, дочь моя.
И после этого ты мне больше не понадобишься. И ты ничего не можешь
сделать, чтобы остановить меня. Достигнут результат, к которому я
стремился всю жизнь. Он... он сказал мне. Он... проявится полностью и
сядет на свой древний трон. А я, - в голосе де Кераделя звучало тщеславие,
огромное, богохульственное, - я буду сидеть рядом с Ним. Он... обещал мне.
Темные силы, которых многие века искали люди, силы, которых почти достигли
атланты, которые слабо, через Пирамиду, получали в Исе, силы, которых так
настойчиво, но тщетно искал средневековый мир, эти силы будут моими. Во
всей своей полноте. Во всей своей невероятной мощи.
научил меня. Да, ты мне больше не нужна, Дахут. Но мне не хотелось бы
потерять тебя. И... Он... хочет тебя. Но тебе придется заплатить за это.
крови. Но его кровь обогатит жертву... и будет приемлема для... Него.
Он... сказал мне это. Эта кровь усилит его материализацию. И... Он
попросил об этом.
человек должен заплатить свой долг, дочь моя. Древний долг: именно ради
человека, носившего то же имя, твоя далекая прародительница предала своего
отца. Или это была ты, Дахут? Мой долг исправить это древнее зло... чтобы
оно случайно не возродилось.
я буду сидеть рядом с... Ним... что ты можешь значить для меня? Может,
ничего.
уверена, что это не та хаотичная чернота, которая отупляет разум тех, кто
ее пробуждает. Ритуалы Пирамиды сдерживают... Его. Нет, нет. Он может даже
принять обличье твоего любовника, Дахут. Почему бы и нет? Ты нравишься
Ему, дочь моя.
железом. Я собрался с силами, чтобы прыгнуть и сомкнуть руки вокруг его
горла. Но тени удержали меня, они шептали, и призраки старого дома шептали
вместе с ними...
твоими тенями? Что была Элен Мэндилип с ее куклами? Дети. Дети, играющие
игрушками. Тенями и куклами. Пора вырасти, дочь моя. Дай мне кровь твоего
любовника.
меня ребенком в Бретани, а не сделал тем, кем я стала.
спокойно сказала:
Де Керадель стоял у стола, гневно глядя на Дахут. Но это не лицо и не тело
де Кераделя, какими я их знал. Глаза его больше не были бледно-голубыми...
они стали черными, и его серебристые волосы почернели, а тело выросло...
он протянул к Дахут длинные руки с острыми когтями.
оно, как волна, покатилось к де Кераделю. Он отскочил и стоял дрожа, глаза
его вновь поголубели, но налились кровью. Тело съежилось.
еще из моря, отец. Так что берегись!
взглядом. Он начал кланяться, и тут же глаза его приобрели выражение. Он
прыгнул на меня, открыл рот, чтобы поднять тревогу. Прежде чем он сумел
издать звук, я схватил его руками за горло, нажал на гортань, ударил
коленом в пах. С силой, которой и не подозревал у себя, я поднял его за
шею в воздух. Он обернул вокруг меня ноги, а я резко ударил его головой в
подбородок. Послышался треск, и тело его обвисло. Я отнес его в зал и
бесшумно опустил на пол. Вся короткая схватка произошла совершенно
бесшумно. Его глаза, теперь совершенно пустые, смотрели на меня. Я обыскал
его. На поясе ножны, и в них длинный, изогнутый и острый, как бритва, нож.
к гостиной и заглянул за занавес. Комната была пуста, Дахут и де Керадель
ушли.
боялись призраки старого дома. Знал, что означает дрожь дома и ритмические
удары. Уничтожается пещера жертв. Как это выразился де Керадель? "Я зажал
своих нищих, и у меня теперь достаточно их крови" для последнего
жертвоприношения. Невольно я вспомнил строки "Апокалипсиса": "И истоптаны
ягоды в точиле за городом, и потекла кровь..." Не очень подходит. Я
подумал: "Де Керадель прижимает другое точило, чтобы напоить Собирателя".
И моя кровь была бы там, если бы Дахут не отказалась!
что муха уже в его паутине, и не допускающий другого паука к своей добыче.
Вот и все. Но муха освободилась из паутины, и вовсе не благодаря Дахут.
Если ненависть к де Кераделю у меня усилилась, то к Дахут не ослабла.
Рисунок прояснился. Тени ошиблись. Дахут не должна умереть раньше отца. У
меня лучший план. Он у меня от владыки Карнака, который, как считала
Дахут, умер в ее руках... и который дал мне совет, как когда-то,
давным-давно, дал совет и себе в древнем Исе.
Сертаков Виталий
Прозоров Александр
Андреев Николай
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Шилова Юлия