выкрикивал, обращаясь ко всем, кто его слышал, речь, полную ненависти к
еретикам.
ледяной адской нечисти! Единственные и неизменные слова Фоса проклятые
чужеземцы извращают своими баснями о ставках и азартной игре. Они хотят
соблазнить нас, сманить с истинного пути и бросить в холодные объятия
Скотоса, а наш великий Патриарх, - в ярости он почти выплюнул это слово, -
поощряет их и помогает Отцу Зла войти в наш дом. Воистину, говорю я вам,
друзья мои, не должно свершиться этой сделке с силами Тьмы. Отступившие от
истинной веры сами идут к пропасти и увлекают за собой других, подобно
тому, как один испорченный персик заражает гниением всю корзину. Бальзамон
призывает нас к терпимости. Что ж, сегодня мы терпим ересь намдалени, а
завтра нам придется терпеть и храм Скотоса? - Монах произнес слово
"терпимость" как грязное ругательство. Его голос зазвучал еще
пронзительнее. - Если восточные варвары не признают правоту нашей веры,
гоните их из города, говорю я вам! Они так же страшны, как и Казд, и даже
еще больше, потому что еретики носят маску святош, скрывая свое неверие!
раздавались вопли: "Грязные варвары!", "Чтоб чума взяла намдалени!"
в огонь еще немного масла, и наше дело плохо, - сказал Виридовикс Марку.
солдаты уже положили руки на рукояти мечей и приготовились пустить в ход
длинные палки, которые они использовали на тренировках вместо копий.
незнакомой одежде. Он, вероятно, понял, что это не намдалени, но в своей
ярости был готов броситься на любого чужеземца. Оратор вытянул свой
длинный костлявый палец и крикнул, указывая на легионеров:
я успею поведать вам слова правды!
растерзать легионеров. За своей спиной он услышал, как Гай Филипп
предупреждает: "Хотят они нас бить или не хотят, но кто без команды
двинется, получит по лбу!"
котором ты говорил. Кстати, ты не подскажешь, как туда добраться?
выловленного карпа. Толпа замерла, пораженная наглостью чужеземца. Скаурус
внимательно наблюдал за людьми - примут ли они шутку или растерзают римлян
за богохульство? Сначала один, потом другой, затем еще трое человек в
толпе разразились грубым хохотом. Через миг вся толпа уже хохотала.
Видессиане стояли лицом к лицу с легионерами, но не нападали на римлян, а
хвалили находчивость их командира. Монах, внезапно покинутый своими
слушателями, бросил последний, горящий ненавистью взгляд на Скауруса, слез
со своего импровизированного подиума и исчез - ушел разжигать ненависть в
другом месте. (В этом Марк был уверен.)
теперь они ожидали того же от Скауруса Тишина становилась слишком долгой.
Трибун больше не мог придумать ничего забавного. И тут загремел могучий
голос Виридовикса, затянувшего песню приграничных районов, повествующую о
битвах с конокрадами из Казда. Только полное равнодушие к музыке объясняло
неведение Марка относительно того, какой прекрасный голос был у
Виридовикса. Его галльский акцент придавал песне особое обаяние. У кого-то
в толпе нашлась волынка, и вскоре кельт, видессиане и те из римлян,
которые знали песню, уже распевали ее во все горло. Когда они закончили,
кто-то из горожан начал другую, довольно простую и грубую, в городе ее
хорошо знали. Большинство легионеров тоже успели с ней познакомиться. Марк
провел в тавернах достаточно времени, чтобы выучить ее припев: "А мы
пьяней, пьяней вина!"
друзьями. Они перемигивались, обменивались репликами, знакомились. Марк
мог свободно продолжать путь. Десяток горожан продолжал следовать за ним,
через каждые несколько кварталов кто-нибудь затягивал что-то новенькое.
Когда они дошли до казармы, у четырех легионеров оказались срезаны
кошельки. Но даже Гай Филипп, который в любом другом случае бросился бы в
город, чтобы наказать воров, отнесся к потере с философским спокойствием:
легионеров, но так тихо, что центурион не понял, кто именно это сказал.
Гай Филипп фыркнул и грозно поглядел на солдат.
Ты быстро принял правильное решение и остановил драку, пока она еще не
началась. Но разве ты не боялся, что твои слова только подольют масла в
огонь?
Для объяснений времени не было, а договориться с этим фанатиком, который
их заводил, я не надеялся. Я и подумал, что их нужно чем-нибудь ошеломить
или насмешить - к счастью, мне удалось сделать и то, и другое. Ты тоже
помог, ведь ты здорово поешь.
хорошая песня, если надо забыть свою злость. У видессиан есть неплохие
песенки. Та, с которой я начал, напомнила мне одну нашу, кельтскую.
Конокрадство - для нас игра, она тешит мужскую гордость, и мы любим петь
про это. Вернее, любили, - добавил он печально. Это был один из тех редких
случаев, когда галл позволял Марку увидеть свое тщательно скрываемое
одиночество.
- не нашлось бы ни одного римлянина, который не любил бы их бывшего врага.
иногда этого недостаточно. - Он произнес что-то на родном языке, затем
покачал головой. - Даже мне самому кельтская речь начинает казаться
странной.
как и опасался Марк, оказались монахи. Это был день, священный для Фоса.
Процессии верующих потянулись по улицам, распевая гимны, неся факелы,
позолоченные сферы и деревянные диски. Трибун узнал об этом позже. Одна из
таких процессий двигалась по главной торговой улице Видессоса, которую
называли Серединной. По пути ей встретился один из маленьких храмов, где
намдалени справляли праздник согласно своим обычаям. Увидев группу
островитян, входящих в еретический собор, разъяренные монахи возглавили
толпу.
толпу. Факелы Фоса подожгли храм Фоса, верующий убивал верующего, полагая,
что этим он прославляет себя. И когда намдалени из дымящегося храма храбро
бросились на дикарей, кровь видессиан окрасила булыжную мостовую
Серединной улицы. Толпа, смелая от своей многочисленности, озверела,
увидев, что несколько человек погибли. "Месть!" - завопили фанатики,
забывая о том, что первые пролили кровь, и бросились по городу, разыскивая
намдалени, чтобы утолить свою ярость.
грабежи и насилия были слишком редким "развлечением", чтобы оставить их
только для намдалени. Очень скоро бурлящая толпа перестала щадить и своих
соотечественников. Тем не менее люди Княжества оставались главной мишенью
для фанатиков.
в небо, принесли новость о бунте и римляне Скаурус мог только благодарить
город за то, что он не взорвался до полудня - самого святого времени Фоса.
Римляне, которые вставали рано, уже закончили свои утренние тренировки и
возвратились в казармы до начала бунта. Им пришлось бы несладко, окажись
они в лабиринтах улиц, которые были так хорошо знакомы бунтовщикам.
возникла после того, как они столь неудачно преследовали Авшара. Тогда
несколько видессианских батальонов легко подавили мятеж. Трибун увидел
солдат, хватающих колотушки и тупые колья и бегущих в сторону районов,
откуда доносился шум. Через два часа они вернулись в полном беспорядке,
неся убитых и раненых. На их покрытых копотью лицах было написано
изумление.
Появление слабого и плохо вооруженного отряда только распалило
бунтовщиков. Воющая стая, возбужденная легкой победой, стала еще наглее.
Марк поднялся на крышу, чтобы посмотреть, что делается в городе. К своей
тревоге, он обнаружил маленькие группы плохо вооруженных людей, которые
пробирались через императорский квартал и сады, окружавшие его, в поисках
добычи. С большого расстояния, но очень отчетливо донесся боевой клич
толпы: "Выкопаем кости намдалени!" Это было выражение видессианских
грабителей: когда они бывали чем-то недовольны, они желали своим врагам
разоренной могилы. Если римляне еще не знали, где находится эпицентр
взрыва, то после этого дикого крика все стало ясно. Скаурус приказал одной
из манипул приготовиться к бою и встать цепью вокруг казармы. Он не знал,
подействовала ли угроза острых легионерских копий или же видессиане просто
ничего не имели против римлян, но никто из мятежников не решился проверить
их на прочность.
Шилова Юлия
Доставалов Александр
Ильин Андрей
Смит Кордвейнер
Распопов Дмитрий
Афанасьев Роман