Чтение 43–й страницы книги ~Великий план~

Остается также вопрос о снадобье. Оно здесь и ждет тебя. Даю тебе слово, что, если ты выполнишь мою просьбу, я не буду тебя его лишать. Никабар и его корабли останутся в гавани, пока ты не решишь меня навестить. Не пытайся отправить его обратно: он не уплывет, пока ты не передумаешь.

А ты передумаешь.

Твой друг, граф Ренато Бьяджио.

Эррит бросил письмо на стол.

- Ты так в этом уверен, а, Бьяджио? - возмущенно вопросил он.

Тодос схватил письмо и начал его читать.

- Он думает, что я изменю решение! - прогремел Эррит. - Он считает себя сильнее меня и Бога! - Он ударил кулаком по столу, так что сундучок с его мрачным содержимым подпрыгнул. - Так вот, это не так1

Тодос встревоженно покачал головой:

- Он дразнит вас снадобьем, Ваше Святейшество. Если вы не начнете с ним переговоры...

- На его острове? Не начну, конечно! - отрезал Эррит. - Пусть Никабар ждет в гавани, пока паутиной не обрастет! Ноги моей на Кроуте не будет!

Он прижал ладони к сундучку с головой Форто, моля Бога, чтобы Он дал ему силы. Все стало рассыпаться - стремительнее урагана. Только Небеса могли бы его спасти.

- Отправь Никабару послание, - приказал епископ. - Скажи ему, что я не буду вести мирных переговоров с Бьяджио и что ни я, ни правители Нара не поедем на Кроут. А ещё скажи ему, что мы по-прежнему сильны. Иди, Тодос. Поспеши с моим посланием.

Тодос удалился, оставив Эррита наедине с мрачными мыслями. Епископ поднялся с кресла и с трудом подошел к огромному окну, за которым видна была вся столица. В гавани он увидел, как на волнах качаются "Бесстрашный" и другие дредноуты. Это было пугающее трио. Как Бьяджио, Никабар и Бовейдин. Эррит не предполагал, что Бьяджио зайдет настолько далеко. И достигнет таких результатов.

- Все валится из рук, - печально проговорил он. Год назад он почитал себя непобедимым. А теперь он гадал, что принесет ему утро.

Предательство

Граф Ренато Бьяджио чувствовал себя великолепно. До Истрейи оставался один день.

Граф был настроен полениться. Он устал от мира и был глубоко доволен собой: после долгого года подготовки его великий план был близок к осуществлению. Завтра, если все кусочки головоломки встанут на свое место, Нар ощутит силу своего подлинного господина.

Бьяджио откинулся на спинку огромного кожаного кресла, неспешно попивая херес и любуясь открывающимся из окна видом. Кроут поистине прекрасен. Он будет сильно скучать по своему родному острову. Однако за великие победы всегда приходится платить. Когда-нибудь, когда ему будет принадлежать весь Нар, он снова отвоюет остров своих предков. Он попытался представить себе, что изменится здесь за это время. Что сделают лиссцы с его драгоценной родиной? Эта мысль заставила его сделать ещё один глоток, медленный и задумчивый. За каждое сожженное ими здание, за каждую обезображенную статую будет заплачено сторицей. Он об этом позаботится. И Никабар тоже.

Но это в будущем, а Бьяджио не хотелось заглядывать так далеко вперед. Он наслаждался настоящим и предвкушал ближайшее будущее. Попивая превосходное вино, он улыбался сам себе, воображая, как Бовейдин стоит на улицах рядом с собором и смотрит, как срабатывает его устройство. Карлик очень хорошо поработал. Он был преданным слугой, и Бьяджио им гордится. Так же как он гордится Никабаром и, в несколько меньшей степени, маленькой девочкой, названной Лорлой.

Лорла.

Бьяджио мысленно посмаковал это имя. Оно ей подходило. Он сам его подобрал. Граф улыбнулся. Она оказалась идеальной кандидаткой для этого задания, и Бовейдин сотворил с ней настоящие чудеса. Лорла походила на часы, отсчитывающие время до полуночи. Взглянув за окно, Бьяджио обратил внимание на положение солнца. Скоро стемнеет. Ждать осталось недолго.

- И так я одержу победу, Эррит, - сказал он сам себе. - А ты приедешь на Кроут, потому что ты слаб и потому что ты меня недооценил.

Они все его недооценивали. Даже Аркус. Его возлюбленному императору не хватило предусмотрительности завещать империю Бьяджио. И дело было не в тщеславии, не в желании выдвинуться. Просто это было бы самым логичным выбором - а Аркус его бросил на произвол судьбы. Даже год спустя Бьяджио все ещё не мог простить человека, заменившего ему отца.

Единственным светлым пятном во всей этой истории была женщина Вэнтрана. Дьяна оказалась чудом, которого он не ожидал. И спустя почти две недели её присутствие совершенно не было ему в тягость. У неё хватало ума, чтобы не думать о побеге, а в тех редких случаях, когда они разговаривали, она всегда пыталась убедить его в невиновности своего мужа. Она была доброй и преданной женщиной. И верной мужу. Жена Бьяджио, Эллианн, такой не была никогда. Но, с другой стороны, и он таким не был.

Бьяджио внезапно решил, что разыщет Эллианн. Когда он вернется в Черный город, эта сучка приползет к нему, поджав хвост. Ее приманит запах богатства и власти. А он отправит её восвояси ради одного только удовольствия видеть, как она будет недовольна.

Бьяджио поставил рюмку. У него на столе лежало несколько разрозненных листков - нечто вроде дневника, который он вел в последнее время. Он тщательно записывал все события, иногда передавая целые разговоры: ему хотелось, чтобы отчет о его великом плане остался существовать не только как память, но и как руководство для его Рошаннов. Они по-прежнему рассеяны по всей империи и ждут его возвращения. Ему найдется о чем им рассказать.

Но иногда его дневник был посвящен отнюдь не государственным делам. Иногда это были просто заметки холодного аналитического ума. Бьяджио взял перо и начал писать.

"Жена Шакала оказалась совсем не такой, какой я её себе представлял, - писал он. - Ее глаза пантеры видят мои тайны - но кажется, что ей нет до них дела. И она меня не боится. Когда я рассказываю ей о моих планах увезти её в Нар, она почти не реагирует. И она называет меня безумцем. Ей абсолютно безразлично, что она в моей власти.

Но она наводит меня на интересные мысли..."

Бьяджио прикусил кончик пера и начал рассеянно его жевать. Мысли о чем? О собственной смертности? Да, и ещё о многом. Ему не нравилось, когда кто-то сомневался в его здравом рассудке, а особенно когда это делала жена Шакала. В империи найдется много людей, которые сочли бы безумцем Ричиуса Вэнтрана, однако это Дьяну не трогало. Он ослепил её, заворожил своей странной притягательностью. Как и всех остальных.

И Бьяджио по-прежнему его ненавидел. Несмотря на призывы Дьяны, ярость графа не унималась. Единственное, чего бы ему хотелось, - это оказаться на Кроуте в момент вторжения Вэнтрана. Ему приятно было бы снова увидеть своего заклятого врага.

- - Терпение, - сказал он себе. - У тебя его женщина.

Дьяна сможет заманить Ричиуса Вэнтрана хоть на край света. Она уже один раз это доказала. Бьяджио снова откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову и устроив ноги на крышке стола. Сегодня его жизнь прекрасна. А завтра станет ещё лучше. Он закрыл глаза и погрузился в грезы, но вскоре их прервал осторожный стук в дверь. Граф заворчал и открыл глаза.

- Лерайо, если это ты...

- Господин, простите! - раздался голос раба. - Это срочно.

- Тогда заходи, будь все проклято!

Лерайо открыл дверь и робко вошел в кабинет. Он знал, что его господин ненавидит, когда ему мешают, так что сразу же приступил к докладу.

- Только что приплыл корабль, господин, - сообщил раб. - Один из нашего флота.

Бьяджио поспешно спустил ноги со стола и встал с кресла.

- "Быстрый"?

- Да, господин, - подтвердил раб. На его лице застыла тревожная улыбка, заставившая Бьяджио забеспокоиться.

- И что еще? - спросил граф. - Я по твоей глупой улыбке вижу, что ты сказал не все.

- Капитан Келара уже сошел на берег, господин. Он говорит, что ему срочно надо вас увидеть. Бьяджио воздел к небу руки:

- Ну так что же? Веди его сюда!

- Извините, господин. Я просто подумал...

- Что, Лерайо? Что ты подумал? Я говорил тебе, что захочу увидеть Келару, как только он приплывет. Так почему ты тратишь мое время на эту чепуху? Просто приведи его ко мне.

- Но, господин, - взмолился раб, - это не то, о чем вы думаете. Капитан Келара не один. Он привез с собой на берег ещё кого-то. Другого моряка.

Бьяджио поморщился. В последнее время происходит столько непредвиденного...

- Какого моряка?

- Господин, Келара сказал, что он с "Устрашающего". Граф со стоном упал в кресло:

- О нет!..

Это известие не было просто интересным. Это известие было ужасным. Бьяджио пытался справиться со своими чувствами, но они взбунтовались. Этот неожиданный приезд может означать только одно.

Симон мертв.

- Приведи их сюда, - прошептал Бьяджио. - Обоих.

Лерайо с поклоном попятился. Бьяджио схватил рюмку и одним глотком допил херес, не заметив обжигающего горло приятного тепла. Ему вдруг захотелось убежать, спрятаться, чтобы никого не видеть. И он проклял себя за глупость, за то, что навязал Симону задание, ставшее причиной его гибели. Он отставил рюмку и устремил взгляд на порог, дожидаясь моряков и готовясь услышать ужасную весть.

Первым в дверях появился капитан Келара. На нем был чистый мундир, и он приготовился к разговору, сняв шляпу и отвесив Бьяджио почтительный поклон.

- Граф Бьяджио, - сказал он, - можно мне сказать одно слово?

- Надеюсь, больше одного, - ответил граф. Он поманил капитана пальцем. - Входи, Келара.

Келара посторонился, и стал виден его спутник, гораздо более молодой моряк со светлыми волосами и серьезным лицом. Он был худ и бледен, как многие люди Никабара. Увидев Бьяджио, он быстро и неуклюже поклонился, явно пытаясь подражать Келаре.

- Как тебя зовут, моряк? - спросил граф.

- Боцман Даре, сэр, - нервно ответил молодой человек.

- Боцман Даре с "Устрашающего", правильно?

- Да, сэр.

- Тогда как ты здесь оказался?

Боцман поморщился и посмотрел на Келару, словно прося помощи. Келара сделал шаг вперед. Его лицо стало очень серьезным.

- Мы спасли его, граф Бьяджио. К сожалению, я вынужден сказать, что "Устрашающий" погиб. В живых остался один Даре.

- Погиб? - переспросил Бьяджио. - Как это?

- Нас протаранила лисская шхуна, - вступил в разговор молодой моряк. - Она вышла из темноты и ударила нас в борт. Мы даже не заметили её приближения.

Капитан Н'Дек и остальные члены команды погибли вместе с кораблем. - Он виновато потупился. - Выжил только я. Бьяджио почувствовал, как внутри у него все сжалось. Больше никто не выжил! Ни Симон. Ни ребенок Вэнтрана. Он мучительно застонал.

- Я чего-то не понимаю, - сказал он. - "Устрашающего" протаранила лисская шхуна. А потом было что? - Граф пожал плечами. - Ты поплыл к Лиссу?

- Нет, сэр.

- Тогда как же тебя нашел "Быстрый"? - наступал Бьяджио, стремительно теряя терпение. - Где, черт возьми, находился "Устрашающий"?

- Э... Граф Бьяджио, наверное, лучше мне пояснить, - сказал Келара.

- Да, капитан, будьте так любезны.

- Граф, "Устрашающий" шел к Кроуту, как и было задумано. А затонул он в лисских водах. Он взял туда курс... по приказу Симона Даркиса.

- Что? - прошипел Бьяджио. Его взгляд метался между Келарой и Дарсом. - Что ты сказал? Объясни мне!

- Это правда, - снова вступил в разговор Даре. - Симон Даркис находился на борту. С ним была дочь Шакала. Он приказал нам плыть в Лисе.

- Даркис держал капитана Н'Дека у себя в каюте в качестве заложника, - добавил Келара. - Он повернул "Устрашающего" к Лиссу властью Рошанна. Вашей властью, граф Бьяджио. По словам Дарса, Ричиус Вэнтран тоже находился на Лиссе. Даркис остался с ним.

- Даркис сказал, что все это часть вашего плана, - сказал Даре. - Нам это было непонятно, но когда нас отпустили, нам стало все равно. Только они нас вовсе не отпустили. Мы думали, что свободны, но тут приплыл "Принц".

- Принц? - переспросил Бьяджио.

- "Принц Лисса", - пояснил Келара. - Флагман Прак-ны. На самом деле "Устрашающего" не отпустили. Когда наши решили, что благополучно смогли уплыть, "Принц" вернулся под покровом ночи. И потопил их. - Капитан печально покачал головой. - Я все это видел, но был слишком далеко и ничего не мог сделать. И на "Быстром" нет орудий. Я смог только спасти беднягу Дарса.

Бьяджио слушал - и ужасался. Его не огорчило, что "Устрашающий" пошел ко дну, что погибла вся его команда. На чем сосредоточились его мысли - и что воплем взывало к нему, - это было известие о том, что Симон находится на Лиссе. Это было невероятно, и в то же время в его мозгу беспрестанно повторялось слово, которое лучше всего характеризовало случившееся.

Предательство.

- Не может быть! - ахнул он. - Зачем Симону понадобилось плыть на Лисе? Я не отдавал такого приказа!

- Клянусь, это правда! - повторил боцман Даре. - Все, до единого слова. Даркис захватил командование судном и заставил нас плыть к Лиссу. И там мы его оставили. - Молодой человек презрительно улыбнулся. - Этого вшивого пса! Он предал нас - и по вашему приказу, сэр! Он это сделал, и я буду утверждать это до самой могилы!

- Мне очень жаль, граф Бьяджио, - добавил Келара, - но это правда. Мы подобрали Дарса и сразу же поплыли к Кроуту. Я думал, что вы захотите как можно быстрее услышать эту новость.

Бьяджио молчал. Келара вопросительно посмотрел на него:

- Милорд?

- Да, да, - прошептал Бьяджио. - Конечно, ты сделал все как надо, капитан.

Келара с Дарсом недоуменно переглянулись. Бьяджио едва их видел. Он был словно в тумане. Он был раздавлен их известием - в эту минуту не смог бы даже встать с кресла. Симон его предал. Эта мысль была мучительной. О гибели Симона думать было больно, о предательстве - невыносимо.

- Спасибо, капитан Келара, - проговорил он наконец. - Однако вам следует вернуться и продолжить патрулирование.

- Да, милорд, мы так и сделаем, как только приготовимся. Мы возьмем кое-какие припасы и отправимся обратно. Я подумал, что мы могли бы отдохнуть один день или взять свежих людей с других кораблей.

- Как хочешь, - рассеянно ответил Бьяджио. Боцман Даре шагнул вперед.

- Сэр, - неуверенно сказал он. - Мне бы хотелось вернуться с "Быстрым". Я хочу отомстить этим лисским свиньям, насколько это в моих силах. С вашего позволения...

Граф Бьяджио поднял голову,

- Месть? - с горечью переспросил он. - Конечно. Почему же нет? Если у Келары найдется для тебя место, то я разрешаю тебе плыть с ним. Мсти сколько хочешь, моряк. Упивайся местью.

Двое моряков вежливо поклонились и вышли. Погруженный в печаль Бьяджио услышал, как закрылась дверь. Никогда ему не было так одиноко. Он посмотрел на рюмку - она была пуста. Он рассеянно посмотрел в окно, но в саду никого не оказалось. За стеклянными дверями была только тишина - не слышно было даже далекого птичьего зова. К Кроуту приближалась зима, готовясь замуровать его льдом.

- Зачем? - прошептал Бьяджио. - О мой милый друг! Зачем ты это сделал?

Ответа не было. Он дал Симону все, включая Эрис. Он осыпал своего любимого друга подарками. У него была полная свобода, роскошные одежды, масса дорогих украшений... И все-таки Симон его предал! Как множество глупцов до него, он подпал под чары Ричиуса Вэнтрана. Бьяджио смахнул со стола рюмку, которая ударилась о стену и разбилась, а потом встал с кресла, резко отодвинув его назад.

- Как ты смел так со мной поступить? - взревел он. - Я - граф Ренато Бьяджио!

Бутылка с хересом оказалась возле книжного шкафа. В ярости граф поднес её к губам и начал пить огромными глотками, заливая вином атласную рубашку. К чертям манеры. Ему было наплевать, что о нем подумают. Эта игра давно стала неинтересной. Теперь он пил, как матросы Никабара, непрерывно и не переводя дыхания, пока не осушил всю бутылку. А потом швырнул бутылку в стену, попав в бесценную картину, безнадежно испортив её осколками и пятнами.

- О, я с тобой не закончил, Симон! - пророкотал он. - Я любил тебя. А ты меня отверг!

Он быстро оглядел комнату, ища, чего бы разбить. Ближе всего к нему оказался бюст Аркуса из слоновой кости. Бьяджио двинулся к нему, внезапно преисполнившись ненависти к своему прежнему наставнику. Захрипев, он поднял статую с пьедестала и бросил её сквозь двери, ведущие в сад. Стекло брызнуло во все стороны.

- Будь ты проклят, Аркус. И ты, и Симон!

Бьяджио не владел собой и понимал это. Херес прожигал дыру у него в желудке, пробираясь к мозгу. Это было сладкое безумие, и граф не пытался с ним справиться. Он был во власти отвращения и муки безответной любви. Однако буйство и крики не помогали ему прогнать нарастающую боль. Перед глазами вставали образы - Эллианн, жены, которая его бросила, и Аркуса, императора, который ушел от него в смерть. Но больше всего он думал о Симоне - и образ этого человека обжигал его и терзал его сердце. Огромная стена, которой окружил себя Бьяджио, начала разрушаться, а вместе с нею пропадала власть над собой.

- Делаешь мне больно? - прорычал он. - Нет, Симон! Это я сделаю тебе больно!

В слепой ярости он выбежал из комнаты, и слуги, попадавшиеся ему на пути, шарахались в стороны. Он мчался вперед, отшвыривая всех, кто не успевал посторониться. На Кроуте у Симона почти ничего не было. Конечно, у него было какое-то имущество, но оно ничего не значило - Рошанн почти не живет дома. Бьяджио подумал было сжечь его одежду, выбросить его безделушки в воду и запретить произносить при нем его имя. Но чем это повредит его другу - предателю? Ничем. А Бьяджио хотелось ему повредить. Граф находился в пограничном мире между здравым рассудком и сумасшествием: голова у него оставалась достаточно ясной, и он мог думать, но остановить себя не смог бы.

Неожиданно он оказался около музыкального салона. Двери были плотно закрыты, но граф не остановился. С громким воем он ударил в двери ногой. Как он и думал, там оказалась Эрис: она растягивалась у станка. Вторжение заставило её испуганно вздрогнуть. Бьяджио увидел её сквозь алую пелену.

- Господин! - ахнула она. - Что случилось? Бьяджио двинулся к ней:

- Ты отняла его у меня. Ты настроила его против меня! Эрис прижалась спиной к стене. Она была в ужасе. Длинная тень графа упала ей на лицо.

- Господин, пожалуйста! - пролепетала она. - Что с вами?

Он схватил её, сжав локтем горло. Эрис испуганно закричала и стала вырываться из его ледяных объятий. У Бьяджио дрожал голос.

- Он был мне дорог, девица! - прошипел он, выхватывая из-за пояса кинжал Рошанна. - А теперь я отниму то, что дорого тебе!

Двадцать рабов слышали вопль Эрис. Ни один не посмел ей помочь.

Дьяна почти весь день провела в своих покоях, далеко от помещений рабов. Ее комнаты располагались в тихой части дворца, и после полуденной трапезы она сидела одна над томами из библиотеки Бьяджио, практикуясь в нарском языке. Теперь она говорила на нем практически безукоризненно. Но читать по-нарски и делать на бумаге странные знаки ей все ещё было трудно, и, читая, она очень внимательно исследовала текст, иногда даже произнося его вслух, чтобы проверить правильность своей интерпретации.

Почти никого на Кроуте не зная, Дьяна редко выходила из своих комнат. После происшествия с Савросом она стала более тщательно избегать остальных нарцев. Если не считать Эрис, она почти ни с кем не разговаривала, а Эрис была занята ежедневным ритуалом репетиций. В этот день Дьяна решила не беспокоить свою подругу. Эрис сказала, что скоро они вернутся в Нар и ей следует усердно заниматься, чтобы её танец был безупречен. Она станет знаменитостью. Так обещал ей Бьяджио. Дьяна оторвалась от книги и улыбнулась своей мысли. Они с Эрис были почти ровесницами, но танцовщица обладала невинностью, которая заставляла её казаться намного моложе. Что бы ни делал Бьяджио, она отказывалась воспринимать его иначе нежели своим господином.

Взглянув в окно, Дьяна заметила, что становится поздно. И неожиданно она снова почувствовала голод. Полуденная трапеза прошла очень давно, и вскоре настанет время ужина. Поскольку она всегда ужинала с Эрис, то и сейчас решила найти подругу. В это время дня Эрис все ещё должна была находиться в музыкальном салоне, без устали отрабатывая каждое движение.

Дьяна отложила книгу и вышла из комнаты. Тихие коридоры привели её в более оживленные помещения дворца. Первое, что она заметила, - это вытянувшиеся лица слуг. Все они старались не встретиться с ней взглядами, все казались замкнутыми. Дьяна насторожилась. Дом Бьяджио был полон неприятных сюрпризов. Когда она наконец оказалась у дверей музыкального салона, то увидела собравшуюся там толпу. Здесь была и Кайла, служанка, приставленная к Дьяне. Дьяна остановилась, разглядывая печальное сборище. Несколько женщин плакали.

- Кайла! - окликнула её Дьяна. - Что случилось?

- Ах, Дьяна! - вздохнула Кайла, поспешно подходя к своей госпоже. - Это Эрис. Господин... господин её наказал. Это известие заставило Дьяну вздрогнуть.

- Что случилось? - отчаянно спросила она, глядя через плечо Кайлы на бестолково суетящихся слуг. - Где Эрис? Что с ней?

- С ней плохо, леди Дьяна. Господин Бьяджио... Девушка разрыдалась. Дьяна схватила её за плечи.

- Что случилось, Кайла? - спросила она настойчиво. Дьяна встревожилась и хотела понять, что творится. - Где Эрис? Что с ней случилось?

- Она у себя в комнатах, - ответила Кайла, дрожа и не в силах собраться с мыслями. - Ее туда унесли, забинтовали. Боже, сколько крови!

Дьяна не стала медлить, выбежала из салона и бросилась прямо в комнаты Эрис. Ей рисовались самые мрачные картины. Бьяджио её изнасиловал? Избил? Он был строг, когда речь шла о его требованиях. На бегу Дьяна сжимала зубы. Если он сделал ей плохо...

У дверей Эрис Дьяна обнаружила ещё одну толпу женщин. Они молчали, словно на поминках. Дверь в комнату танцовщицы была закрыта. Дьяна пробилась сквозь толпу.

- Что случилось? - спросила она. - Что с Эрис? Немолодая женщина в запачканном кровью платье грустно покачала головой. Ее звали Бетия.

- Господин поднял на неё нож, - сказала она. - Ей очень больно. Я дала ей снадобье, которое должно помочь ей заснуть, но...

- Нож? - вскрикнула Дьяна. - Боже, он ударил её ножом?

Бетия положила руку Дьяне на плечо.

- Он порезал её, - мягко сказала она. - Ее ногу. Дьяна заморгала.

- Не понимаю... - пролепетала она. - Зачем он это сделал?

- Чтобы её наказать, - ответила женщина. Она объяснила, что Бьяджио получил известие из Лисса о предательстве Симона Даркиса. Женщина пояснила, что он сейчас с мужем Дьяны и помогает лиссцам. Дьяна не верила своим ушам.

- Симон жив? - переспросила она. - А как же...

- Твой ребенок с ним, - сказала Бетия. На её лице была широкая, но грустная улыбка. - Шани жива, Дьяна.

Дьяна расплакалась. Не стесняясь никого, она позволила слезам заструиться по лицу. Шани жива! И она в безопасности, с Ричиусом. Более счастливого известия невозможно было себе представить. Вот только...

- Что случилось с Эрис? Зачем он нанес ей рану? Женщина пожала плечами:

- Не знаю, девочка. Наверное, хотел наказать её за то, что сделал Симон. Но это жестокая несправедливость. Он её убил, вот что он сделал. Он отрезал ей полступни.

- О нет! - застонала Дьяна. - Ох, Эрис!

Она должна пойти к Эрис. Никто из слуг не пытался возразить, когда Дьяна направилась к двери. Собравшись с духом, она открыла дверь, не постучав. И оказалась в темной комнате с задернутыми занавесками.

- Эрис! - позвала она, стараясь, чтобы голос звучал обычно. - Это Дьяна.

- Уходи, Дьяна, - раздался умоляющий голос Эрис. - Боже, не смотри на меня такую!

Дьяна разглядела её в темноте. Юная танцовщица лежала на кровати в дальнем конце комнаты. Почти все её тело было закрыто одеялами, но раненая нога, плотно замотанная бинтами, высовывалась из-под них. Вокруг покрасневших глаз собрались горячие слезы. Увидев Дьяну, Эрис отвернулась. Дьяна не обратила внимания на просьбу уйти. Она вошла в комнату, закрыв за собой дверь. Когда дверь закрылась, темнота стала гуще. Дьяна осторожно прошла по неосвещенной комнате, медленно приближаясь к кровати, пока её глаза привыкали к темноте.

- Эрис, не прогоняй меня, - мягко сказала она. - Я хочу тебе помочь.

- Мне никто не может помочь. Посмотри, что он со мной сделал, Дьяна! Посмотри, что он сделал...

В темноте Дьяна едва могла различить искалеченную ногу. Однако ей было понятно, о чем говорила Бетия. В каком-то смысле Бьяджио действительно убил Эрис.

- За что он меня так? - прорыдала Эрис. - Я ничего плохого ему не сделала!