несмолкаемый их мощный гул и грохот. Пусть брызги океана обдают его дождем
свистящим, пусть дышит он той влагой горькой и летучей. Пусть слышит он гул
машин и крики чаек, следующих за кораблем. И пусть корабль держит путь во
светлый град на дальнем океанском бреге, хотя пристать к нему вовеки не
дано... Аминь...".
плач над океаном...
лился яркий, ослепляющий лунный свет, высвечивая застывшую на саксауле
распятую человеческую фигуру. Фигура чем-то напоминала большую птицу с
раскинутыми крылами, устремившуюся ввысь, но подбитую и брошенную на ветки.
образца грузовик, крытый брезентом, в котором, учинив свое черное дело,
спали вповалку на тушах сайгаков, в сивушной, изрыгнутой во сне блевотине
обер-кандаловцы. И колыхался в воздухе густой надсадный храп. Они отъехали
поодаль, чтобы оставить Авдия на ночь в одиночестве, - хотели проучить его:
пусть почувствует, что он без них, тогда уж паверняки отречется от Бога и
преклонится перед силой...
как еще и еще приложился к горлу, когда пил водку как безвкусную мертвую
воду. Эту идею Гамлет-Галкин высказал, желая угодить Обер-Кандалову, -
пусть, мол, боголюбец натерпится страху. Пусть подумает: мол,
вздернули-прикрутили и уехали насовсем. Ему бы вдогонку кинуться, но не
тут-то было!
месту своего бывшего логова. Впереди шла Акбара, за ночь ее бока опали,
провалились, за ней угрюмо прихрамывал башкастый Ташчайнар. На старом месте
было пусто, люди за ночь куда-то исчезли. Но звери ступали по этой земле,
если применимо к ней такое сравнение, как по минному полю, с чрезвычайной
осторожностью. На каждом шагу они натыкались на нечто враждебное, чуждое:
угасший костер, пустые банки, битое стекло, резкий запах резины и железа,
застрявший в колеях, оставленных грузовиком, и везде все еще источавшие
сивушное зловоние распитые бутылки. Собираясь навсегда покинуть это
загаженное место, волки пошли краем лощины, как вдруг Акбара резко отпрянула
и замерла на месте как вкопанная - человек! В двух шагах от нее на саксауле,
раскинув руки и свесив набок голову, висел человек. Акбара кинулась в кусты,
следом за ней Ташчайнар. Человек на дереве не шевелился. Ветерок посвистывал
в сучьях, шевелил волосы на его белом лбу. Акбара прижалась к земле,
напряглась подобно пружине, изготовилась к прыжку. Перед ней был человек,
существо, страшней которого нет, виновник их волчьих бед, непримиримый враг.
Наливаясь чудовищной злобой, Акбара в ярости слегка подалась назад, чтобы
взметнуться и броситься в рывке на человека, вонзить клыки в его горло. И в
ту решающую секунду волчица вдруг узнала этого человека. Но где она его
видела? Да это же тот самый чудак, с которым она уже встречалась летом,
когда они всем выводком отправились дышать пахучими травами. И припомнились
Акбаре в то мгновение и летний день, и то, как играли ее волчата с этим
человеком, и то, как пощадила она его и перепрыгнула через него, когда он со
страху присел на землю, закрывая руками голову. Припомнилось ошеломленное
выражение его испуганных глаз и то, как он, голокожий и беззащитный, кинулся
прочь...
застрявшая в ветках, и непонятно было волчице, жив он или мертв. Человек не
шевелился, не издавал ни звука, голова его свесилась набок, и из угла рта
сочилась тонкая струйка крови. Ташчайнар собрался было броситься на
висевшего человека, но Акбара оттолкнула его. И, приблизившись, пристально
вгляделась в черты распятого и тихо заскулила: ведь все те, летошние ее
волчата погибли. И вся жизнь в Моюнкумах пошла прахом. И не перед кем было
ей лить слезы... Этот человек ничем не мог ей помочь, конец его был ужe
близок, но тепло жизни еще сохранялось в нем. Человек с трудом приоткрыл
веки и тихо прошептал, обращаясь к поскуливавшей волчице:
военного образца. Машина наезжала, вырастая в размерах и тускло поблескивая
обтекаемыми стеклами кабины. Это возвращались на место преступления
обер-кандаловцы...
прибавляя ходу. Уходили не оглядываясь - моюнкумские волки покидали
Моюнкумы, великую саванну, навсегда...
x x x
родился у них самый большой выводок - пятеро волчат, вот какой был помет!
Волчата уже подрастали, когда зверей опять постигло несчастье - загорелись
камыши. В этих местах строились подъездные пути к открытой горнорудной
разработке - возникла необходимость выжечь камыши. И на многих сотнях и
тысячах гектаров вокруг озера Алдаш подверглись уничтожению древние камыши.
После войны в этих местах были открыты крупные залежи редкого сырья. И вот в
свой черед разворачивался в степи еще один гигантский безымянный почтовый
ящик. А что в таком случае камыши, когда гибель самого озера, пусть и
уникального, никого не остановит, если речь идет о дефицитном сырье. Ради
этого можно выпотрошить земной шар, как тыкву.
разбрызгивая с воздуха какую-то горючую смесь, чтобы камыши в нужный миг
враз занялись пламенем.
веществом, камыши вспыхивали как порох, во много раз сильнее и мощнее, чем
густой лес. Пламя выбрасывалось до небес, и дым застилал степь так, как
туман застилает землю в зимнюю пору.
заметались в камышах, пытаясь спасти волчат. Перетаскивали их в зубах то в
одно, то в другое место. И началось светопреставление в приалдашских
зарослях. Птицы летали над озером тучами, оглашая степь на много верст
вокруг пронзительными криками. Все, что веками жило в камышах начиная от
кабанов и кончая змеями, впало в панику - в камышовых чащобах заметались все
твари. Та же судьба постигла и волков: огонь обступил их со всех сторон,
спастись можно было только вплавь. И, бросив троих волчат в огне, Акбара и
Ташчайнар, держа двух других в зубах, попытались спасти их вплавь через
залив. Когда наконец волки выбрались на противоположный берег, оказалось,
что оба щенка, как ни старались волки держать их повыше, захлебнулись.
их путь лежал в горы. Инстинкт подсказывал волкам, что горы теперь
единственное место на земле, где они смогут выжить.
содеянные людьми. Шли через Курдайское нагорье, несколько раз им пришлось
пересекать ночью большие автотрассы, по которым мчались машины с горящими
фарами, и ничего страшнее этих стремительно бегущих огней не было в их
походе. После Курдая волчья пара перешла в Ак-Тюзские горы, но и тут им
показалось небезопасно, и они решили уйти еще дальше. Преодолев Ак-Тюзский
перевал, волки попали в Прииссыккульскую котловину. Дальше идти было некуда.
Впереди лежало море...
детеныша.
волков...
* ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *
1
И если верно, что судьба всегда норовит попасть в свою цель, то так оно
случилось и на этот раз. Все произошло на редкость просто и оттого
неотвратимо, как рок...
проводником. Базарбай и знать не знал, что геологам потребуется провожатый,
геологи сами его разыскали, сами предложили.
корма для овец.
потому и называется Таман.
понимаешь, пастушье.
им известен только по карте, поэтому лучше будет, если их проводит по горам
кто-нибудь из местных. Отчего бы и нет! Тем более не бесплатно. Всего и
делов-то - провести четырех мужиков со вьюком в ущелье Ачы-Таш, там они,
геологи эти, вроде пробы какие-то будут брать, известное дело, на золото -
они одно золото и ищут. А если найдут, то большие премиальные за то
получают. Ну это, допустим, их забота, а самому Базарбаю предстояло к вечеру
вернуться в таманскую кошару, где он зимовал со своей отарой. Вот и все
дела.
Андреев Николай
Маркелов Олег
Маккарти Кормак
Свержин Владимир
Пехов Алексей
Посняков Андрей