пригласить всех, начиная с губер-натора, у которого я по поручению Далматова
уже ре-жиссировал домашний спектакль.
черкеску, в черную пару, нанял лучшего лиха-ча, единственного на всю Пензу,
Ивана Никитина, и с программами и книжкой билетов, уж не в "удобке", а в
коляске, отправился, скрепя сердце, первым делом к гу-бернатору. Тут мне
посчастливилось в подъезде встретить Лидию Арсеньевну...
лошадиной физиономией, что еще увеличивало его важность. Его жена была
важнейшая губернаторша, но у них жила и подруга ее по Смольно-му, Лидия
Арсеньевна, которая в делах управления гу-бернией была выше губернаторши, да
чуть ли и не самого губернатора.
пожаловать на бенефис и спросил, могу ли видеть Александра Александровича.
приглашали нас... Обязательно бу-дем. .
в день бенефиса в кассу на мое имя конверт с губернаторской визитной
карточкой и приложением новой четвертной за ложу.
содержателя, кроме того, лучшей го-стиницы, где я часто играл на биллиарде.
соседний магазинщик Будылин. Еду к богатому портному Корабельщикову,
которому еще не уплатил за сюртук.
ресторан Кошелева. Отпустил лиха-ча и вошел. В зале встречаю нашего
буфетчика Румеля, рассказываю ему о бенефисе, и он прямо тащит меня к своему
столу, за которым сидит высокий, могучий чело-век с большой русой бородой:
фигура такая, что прямо нормандского викинга пиши.
Мейерхольд заулыбался:
написано: "Углевка", завода Э. Ф. Мейерхольд, Пенза".
-- ни у Смирнова Петра, ни у вдо-вы Поповой, хотя ее "вдовья слеза", как
Москва назы-вала эту водку, была лучше Смирновской.
больше мной неслыханные -- незабвенны!
выручил, рассказав о бенефисе.
с губернаторской ложей, и вру-чил:
Я позвал полового, и посылаю его разменять деньги.
не дает. На счастье!...-- и взяв у по-лового деньги, свернул их и положил
передо мной.
придут.
выходят из магазина два красавца-та-тарина, братья Кулахметьевы, парфюмеры,
мои знако-мые по театру. Поздоровались. Рассказываю о бене-фисе.
соскочил и вожжи передал хозяину.
дом Кулахметьевых, с огромным садом. Тут же помещались их парфюмерная
фабрика и мыловаренный завод.
прекрасный, вина от Леве. Обедали мы по холостому. Семья обедает раньше.
Особенно мне понравились пельмени.
Жеребятинка замораживается, стро-гается ножом, лучку, перчику, соли, а сырые
пельмени опять замораживаются, и мороженные в кипяток.
главный управляющий фабри-кой и парфюмер француз Рошет... (Впоследствии
Рошет заведывал большой парфюмерной фаб-рикой Бодло в Москве).
пригласили к себе в ложу -- и Баи-шев билет первого ряда. Еще 50 рублей в
кармане! Я победителем приехал к Далматову. Рассказал все и от-дал книгу
билетов.
бенефисом". Было это на второй год моей службы у Далматова, в первый год я
бенефиса не имел. В последующие годы все бенефицианты по моему примеру
ездили с визитом к Мейерхольду, и он никогда не отказывался, брал ложу,
крупно платил и сделался меценатом.
съезда. Вот тут-то и приезжали к нам Ермолова и Правдин. В Воронеже сезон
был удачный; между тем в это лето там основалось вольное пожар-ное общество,
куда меня записали в члены, и на двух пожарах я горячо работал в звании
"1-го лазальщика", как там называли топорников.
знаю.
появилось на афише в дивертисмен-те "певец Петров -- баркарола". Он сам
аккомпанировал на мандолине. Его никто не знал. Это был человек не-большого
роста, с небольшой бородкой. Я его видел уже на сцене. Вышел скромно, пропел
великолепно, повторил на бис, ушел за кулисы и исчез...
полицейский пристав приходил к Казанцеву, а потом расспрашивал и некоторых
актеров, кто такой этот Петров, кто с ним знаком из труппы, но знакомых не
нашлось, и, действительно, никто из нас не знал его. Выяснилось, что он
явился на репетицию с мандолиной, предложил участвовать в дивертисментах и
спел перед Казанцевым и актерами баркаролу, получил приглашение и ушел.
x x x
который в то время жил в Воронеже, был большим меценатом. Он угощал актеров,
устраивал нам ужин, жил богато.
него уже не было. Разговори-лись, и он рассказал мне целый ряд
воспоминанийиз того сезона и, между прочим, вспомнил баркаролу и Петрова.
это. Только, когда полиция справ-лялась, так поговорили малость, да и
забыли. Да и кому он интересен.
секрету, узнал, что это на бенефисе Вя-зовского (тут я только вспомнил, чей
бенефис был) уча-ствовал один важный государственный преступник. В это время
был Липецкий съезд народовольцев, так вот со съезда некоторые участники были
в театре и слушали своего товарища, который как-то попал на сцену.
выразить восторг, за ее здоровье выпил, не отнимая от рта, бутылку коньяку
финьшампань, о чем после уже в Москве вспоминала Мария Ни-колаевна,
написавшая мне тогда уже во время револю-ции в альбом несколько строк: "На
память о Воронеже в 1879 году"...
спектакле, -- то была молодость, когда все нипочем!
опираясь на якорь, глядит налево, как раз на здание интендантства, а рукой
победоносно указывает направо, как раз на тюрьму. На памятнике надпись:
"Петру Первому -- Русское дворянство в Во-ронеже". Как-то мы после спектакля
ночью гуляли на сквере и оставили в нравоучение потомству на пьедестале
памятника надпись мелом:
начался роман с М. И. Свободиной-Барышевой, продолжавшийся долго.
своей женой, артисткой Любской. Говорили, что одна из причин их развода была
та, что Далматов играл Гамлета и Любская играла Гамлета. Как-то Далматов,
вскоре после моего приезда в Пензу. получил афишу, где значилось: "Гамлет,
принц Дат-ский -- Любская".