не соблазнитесь ли?
Спарсит.
мысленно посылая щенка ко всем фуриям за его необщительность.
величиной чуть ли не с церковь.
стрелок! - елейно сказала миссис Спарсит.
время эта черта в нем так усугубилась, что он и трех секунд подряд не мог
выдержать ничьего взгляда. Поэтому миссис Спарсит, пожелай она только, могла
бы сколько угодно рассматривать его лицо.
как, впрочем, почти все. Можно надеяться вскоре опять увидеть его, мистер
Том?
должно быть, вместе пообедаем. В усадьбу он не поедет на этих днях, ему
куда-то нужно в другое место. По крайней мере так он говорил; но я не
удивлюсь, если он останется здесь до понедельника и все-таки заглянет туда.
любезны передать кое-что вашей сестре, мистер Том?
что-нибудь очень длинное.
сказала миссис Спарсит, - и предупредить ее, что завтра, видимо, не стану
докучать ей своим обществом, ибо я все еще несколько нервна, и уж лучше мне
побыть в смиренном уединении.
Лу, потому что сама она ни за что не вспомнит о вас.
безмолвствовал до тех пор, пока не кончился ост-индский эль; потом он
сказал: "Ну, миссис Спарсит, мне пора идти!" - и ушел.
на входящих и выходящих клиентов, следя за почтальонами, наблюдая уличное
движение, перебирая в уме всякую всячину, но превыше всего всматриваясь в
свою лестницу. Под вечер она надела шляпку, завернулась в шаль и тихонько
вышла - у нее имелись свои причины тайком подкарауливать на вокзале поезд,
который должен был привезти некоего пассажира из Йоркшира, а потому она не
показывалась открыто, предпочитая выглядывать из-за колонн и углов и даже из
окон дамской залы.
не привез мистера Хартхауса. Том не уходил, пока не рассеялась толпа
пассажиров и не кончилась обычная в таких случаях суета; потом подошел к
расписанию поездов, а затем навел справки у носильщиков. После этого он
лениво поплелся с вокзала, постоял немного, оглядывая улицу, снял шляпу,
снова надел ее, зевнул, потянулся, - словом, обнаруживал все признаки
смертельной скуки, вполне естественной в человеке, которому предстоит час
сорок минут дожидаться следующего поезда.
Спарсит, отходя от мутного вокзального окна, откуда она напоследок
подсматривала за Томом. - А Хартхаус сейчас с его сестрой!
стремительно принялась действовать. Вокзал, с которого отходил поезд в
направлении усадьбы, помещался на другом конце города, времени оставалось в
обрез, дорога была не из легких; в мгновение ока она завладела свободной
каретой, молниеносно вскочила в нее, выскочила, сунула деньги кассиру,
схватила билет, ринулась в вагон - и вот уже поезд мчит ее по виадукам над
заброшенными и действующими угольными копями, словно неистовый вихрь
закружил и унес ее.
вечернее небо, разлинованное телеграфными проводами, точно огромная полоса
нотной бумаги, ее черное внутреннее око видело лестницу, неотступно стоявшую
перед ней, не обгоняемую поездом, и на ней сходящую вниз одинокую фигуру.
Уже близка последняя ступень. До края пропасти - один шаг.
из-под полуопущенных век следил за тем, как миссис Спарсит, выскользнув на
маленькой станции из поезда, спустилась по деревянным ступенькам на
выложенную камнем дорогу, пересекла ее и, углубившись в проселок, скрылась
за зелеными ветками и пышной листвой живой изгороди. Запоздалое сонное
чириканье пташек в двух-трех гнездах, летучая мышь, тяжело кружившая то
сзади, то впереди, и густая пыль, которая поднималась из-под ее собственных
ног, ступавших точно по плюшевому ковру, - вот и все, что видела и слышала
миссис Спарсит, пока тихонько не притворила за собой калитку.
сквозь листву в нижние окна. Почти все они стояли настежь, как всегда в
теплую погоду, однако ни в одном из них не было огня и в доме царила полная
тишина. Она обследовала сад, но столь же безуспешно. Вспомнила о роще - и
крадучись свернула туда, не страшась ни высокой травы и шипов терновника, ни
земляных червей, ни улиток, ни гусениц, ни прочих ползучих тварей. Выслав
вперед свои черные глаза и крючковатый нос, она осторожно пробиралась по
густому подлеску, так страстно стремясь к желанной цели, что она, надо
думать, не отступила бы, если бы даже роща кишела гадюками.
тьме глаза миссис Спарсит, когда она остановилась, напрягая слух.
что встреча с Томом на вокзале - лишь уловка, чтобы он не мешал свиданью!
Вон они там, у поваленного ствола.
Потом она выпрямилась и как Робинзон Крузо, из засады подстерегающий
дикарей, стала за деревом - так близко к ним, что одним прыжком могла бы
очутиться возле них. Ясно - он приехал сюда тайно и в доме не показывался.
Он приехал верхом, очевидно полями, потому что лошадь его была привязана по
ту сторону ограды, в трех шагах от них.
одна, мог ли я не приехать?
ты воображаешь, что это к тебе идет. Я лично не понимаю, что в тебе находят
хорошего, даже когда ты подымаешь ее. Но знала бы ты, любовь моя, чьи глаза
на тебя смотрят!"
требовала, чтобы он ушел, но она не поднимала глаз, не глядела на него.
Вместе с тем - как не без удивления отметила притаившаяся в засаде
симпатичная особа - она была спокойна и сдержанна ничуть не меньше, чем
всегда. Она сидела неподвижно, точно изваяние, сложив руки на коленях, и
даже речь ее звучала неторопливо.
увидела, что он обнял ее одной рукой, - неужели не дозволено мне немного
побыть с вами?
а я приехал издалека, и я так предан вам, и без ума от вас. Еще свет не
видел раба столь преданного, ни госпожи столь жестокой. Я как солнца ждал
вашего привета, который всегда согревает мне душу, а вы обдаете меня ледяным
холодом. У меня сердце разрывается!
почудилось, что кто-то еще прячется за деревьями. Но это зашумел дождь -
крупные частые капли тяжело падали на землю.
видом, предполагая, что хозяин дома и примет меня с распростертыми
объятиями?
несчастней меня на свете, ибо доселе ни одна женщина не возмущала мой покой,
а кончилось тем, что я повержен к ногам самой прекрасной, самой обаятельной
и самой властной из них. Дорогая моя Луиза, я не могу уйти, я вас не отпущу,
пока вы не смените гнев на милость.
слово, как он говорил ей, что страстно любит ее, что ради нее с радостью
поставит на карту всю свою будущность. Цели, которые он в последнее время
преследовал, меркнут рядом с ней; успех, уже почти достигнутый им, он готов
отвергнуть, ибо это прах по сравнению с ней. Но будет ли он продолжать здесь
свое дело, дабы не удаляться от нее, или бросит его, если оно потребует
разлуки с ней, или решится бежать с ней, если она даст на то согласие, или
навеки сохранит их тайну, если такова ее воля, - что бы ни ждало его
впереди, ему все равно, лишь бы она отдала свое сердце тому, кто
почувствовал, понял, как она одинока, в ком она с первой встречи возбудила
такое участие, такое восхищение, на какое он не считал себя способным, кого
она подарила своим доверием, кто предан ей беззаветно и любит ее до безумия.
Все это и еще многое другое слушала и запоминала миссис Спарсит, но