собратья не только разомкнули уста, но подняли крик. И вот день-два даже
измученные дежурствами, валившиеся от усталости молодые офицеры, забыв об
опасностях и лишениях осады, с глубокомысленными лицами старались вникнуть в
непонятную тарабарщину ученых мужей, и люди, которые даже перед лицом врага
сохраняли невозмутимость, слушая их, бледнели и трепетали. Но, когда стало
известно, что пулю благополучно извлекли и больной поправляется, воцарилась
тишина, которая была несравненно более зловещей для рода человеческого, чем
предшествующая буря. И вскоре смелый врач получил всеобщее признание как
создатель новой теории. Чуть ли не все университеты Европы присвоили ему
степень доктора медицины, старые понятия были изменены в угоду новым фактам,
и, прежде чем закончилась война, несколько тысяч слуг его величества и
немало патриотов-колонистов расстались с жизнью по всем правилам науки
благодаря этому открытию.
бы новейшие естествоиспытатели давным-давно не опровергли эту практику - а в
таких случаях теория, по-видимому, отпадает сама - рядом смелых исканий,
которые время от времени открывают нам что-то новое в анатомии человека,
подобно тому как в географической науке китобои Новой Англии открыли "Южную
Землю" <Имеются в виду плавания американских китобоев к берегам Антарктики в
20-х годах XIX века. Знаменитый английский мореплаватель Джеймс Кук,
исследовавший южную часть Тихого океана в поисках предполагаемого Южного
материка, утверждал, что если у Южного полюса и есть земля, то она находится
южнее.> там, где Кук не нашел ничего, кроме воды, или Парри <Парри Уильям
Эдвард (1790 - 1855) - английский путешественник, исследовавший северное
побережье Северной Америки и открывший лежащий за ним архипелаг.> обнаружил
вены и артерии в той частя Американского континента, которую испокон веку
считали состоящей из сплошного бесполезного хряща.
пациенту она несомненно пошла на пользу. В течение семи долгих месяцев
Лайонел скорее существовал, чем жил, мало сознавая, что происходит вокруг,
и, к счастью для себя, почти не чувствуя боли. Временами пламя жизни слабо
вспыхивало, как свет угасающей лампы, а затем, обманув опасения и надежды.
окружающих, больной опять впадал в прежнее полузабытье. Ошибочно полагая,
что его хозяин тяжко страдает, Меритон пичкал его снотворным, и
бесчувственное состояние Лайонела объяснялось отчасти неумеренными дозами
опия, которыми он обязан был излишнему сердоболию своего камердинера. Во
время операции ретивый хирург тоже прибег к этому болеутоляющему средству, и
пациент много дней провел в тяжелом опасном забытьи, прежде чем организм,
освободившись от навязанного ему инородного постояльца, восстановил свои
естественные функции и стал набираться сил. По счастью, лекарь был слишком
упоен своей славой, чтобы закрепить успех по всем правилам военного
искусства, подобно великому полководцу, пользующемуся победой, чтобы добить
врага, и непревзойденному доктору, Природе, дозволено было завершить
исцеление.
надолго погрузился в спокойный сон. Проснулся он другим человеком, с
обновленным телом и ясной головой, и, хотя мысли его еще слегка путались,
псе же они были отчетливее, чем за все месяцы после раны, полученной в
схватке на Бридс-Хилле.
посмотрел вокруг, было десять часов утра, комнату озаряло яркое солнце и
отсветы ослепительно сверкавшего снега. Занавески были подняты, и в спальне
царил такой порядок, что по одному этому можно было заключить, как тщательно
ухаживали за больным.
удобством, которое скорее свидетельствовало о внимании к собственной
персоне, чем к хозяину; камердинер вознаграждал себя за ночь бодрствования
незаконным, а потому особенно сладким утренним сном.
он мог в хаосе нахлынувших картин отделить истину от бреда и в какой-то мере
представить себе, что же произошло за тот немалый срок, который он провел в
полузабытьи. Без труда приподнявшись на локте, он раза два медленно провел
рукой по лбу и лишь затем решился позвать камердинера. При звуках знакомого
голоса Меритон вздрогнул, старательно протер спросонок глаза, вскочил и
отозвался обычным:
новобранец на посту, а ведь тебе, наверно, тоже строго-настрого приказали не
смыкать глаз.
глазам, но уже по другой причине.
заживем по-старому! Да, сударь, теперь-то вы поправились! Ну и чудодей же
наш знаменитый лондонский хирург! Теперь мы поедем к себе в Сохо и будем
жить, как цивилизованные люди. Слава богу, слана богу, сударь, вот вы и
улыбнулись! Ничего, скоро опять на меня так посмотрите, что душа в пятки
уйдет, как это бывало, когда я что-нибудь забуду!
восторга, ибо слезы душили его. Бедняга за долголетнюю службу очень
привязался к хозяину, а ухаживая за ним, еще больше полюбил его. Лайонел,
сам растроганный таким проявлением преданности, тоже не мог вымолвить ни
слова и с помощью всхлипывающего камердинера стал одеваться. Но вот,
набросив на себя халат и опираясь на плечо слуги, он добрался до кресла,
которое тот только что покинул, и, откашлявшись, словно у него вдруг
запершило в горле, наконец проговорил:
сердитым взглядом и парочкой гиней в придачу... В меня выстрелили в упор, я
помню...
злодейски убили! Сперва в вас выстрелили, потом вас проткнули штыком, после
чего по вас проехал целый эскадрон кавалерии. Это мне говорил ирландец из
королевского полка - он лежал с вами рядом и своими глазами все видел, а
теперь жив, здоров и может об этом рассказать. Теренс хороший, честный
малый, и, если б ваша милость, не дай бог, нуждались в пенсии, он бы охотно
все это подтвердил под присягой на суде или в военном министерстве, где
угодно.
упомянул о штыке, машинально ощупал свое тело, - но бедный малый, как видно,
приписал часть своих ран мне - пуля мне в самом деле досталась, а кавалерию
и штык я отрицаю.
мной в гроб, когда меня похоронят, - сказал Меритон, разжимая кулак и
показывая на ладони сплющенный кусочек свинца. - Она пролежала у меня в
кармане все эти тринадцать дней, после того как мучила вашу милость целых
полгода, засев в этих самых мышцах, что позади артерии, как бишь ее там...
Но, как она ни пряталась, мы ее извлекли! Этот лондонский хирург - чистый
чудодей!
столик и каждый вечер убирал, и, положив несколько гиней во все еще
протянутую ладонь камердинера, сказал:
чтоб я ее больше никогда не видел!
оценил количество гиней и небрежно сунул их в правый карман, тогда как
драгоценную пулю опять бережно завернул в тряпицу и спрятал в левый, после
чего принялся за свои обязанности.
когда меня ранило, - продолжал его хозяин, - и даже припоминаю многое из
того, что было потом: за это время, кажется, прошла целая жизнь. Но все же,
Меритон, думаю, мысли мои не отличались особой ясностью.
хвалили сто раз, но никогда не бранили так сердито, как умеете, и никогда не
разговаривали и не выглядели так хорошо, как сегодня!
хорошо помню эту комнату и вон ту дверь, что ведет к винтовой лестнице.
прямо с поля боя. Да и что говорить, это самый лучший дом в Бостоне. Я так
рассуждаю, что ваша почтенная родственница каким-то образом лишится права на
него, если с вами что-либо случится!
ты это взял?
- а она приходила каждый божий день до того, как захворать, - она все
бормотала про себя, что, если, не приведи господь, вы скончаетесь, все ее
надежды на благополучие ее дома рухнут.
произнес Лайонел. - Я припоминаю женскую фигуру у своей постели, но она
казалась мне моложе и живее тетушки.
огнем не найдешь. Что кашку, что горячее питье, она готовила не хуже самой
угодливой старухи в больнице, и, на мой вкус, самому лучшему лондонскому
трактирщику поучиться у нее, как варить негус.
насчет королевских войск, прямо скажу, не больно-то она их жалует.
тут хлопотала? Ведь в доме достаточно женской прислуги, которая отлично
может ходить за больным. Короче говоря, Меритон, неужели ей никто не помогал
в ее заботах обо мне?
Громыко Ольга
Корнев Павел
Флинт Эрик
Бажанов Олег
Эриксон Стивен
Орлов Алекс