Чтение 43–й страницы книги ~Атолл "Морская звезда"~

Сизова взяла сигарету. В руке у священника появилась зажигалка.
Вспыхнул язычок пламени.

Сделав затяжку, она скользнула взглядом по собеседнику. Ему было под
семьдесят. Однако возраст выдавало только лицо - лоб, изрезанный
морщинами, двойные глубокие складки от крыльев носа к подбородку. Осанка
же, манера держаться, широкие точные жесты свидетельствовали о здоровье и
силе.

Этот человек давно попал в поле зрения тех, кто помогал Сизовой и
Луизе готовиться к будущей трудной работе. Естественно, изучалась
обстановка в том регионе, люди... Некоторые данные свидетельствовали о
том, что местный священник вовсе не латиноамериканец. Дальнейшая проверка
с использованием трофейных военных архивов показала: он немец, причем не
фольксдойче, а имперский немец, то есть рожденный в Германии. В годы
второй мировой войны он был не служителем культа, а младшим офицером
охранной дивизии СС "Тотенкопф" и работал в одном из отделений концлагеря
Освенцим, а именно в Биркенау, где исполнял должность рапортфюрера в блоке
14, то есть в центре биологических экспериментов на живых людях. Поиски
продолжались. И вот уже в ГДР обнаружились два старика, которые по
предъявленной им фотографии опознали этого человека как слушателя
теологической семинарии в Базеле в первые послевоенные годы. Один из них
знал его и по лагерю Освенцим... Было установлено подлинное имя человека -
Иоганн Кропп, унтерштурмфюрер СС.

Конечно, сбор этих сведений потребовал усилий десятков людей, отнял
много времени, но зато Сизова и Луиза получили на вооружение информацию
первостепенной важности. Вот и город этот был выбран в качестве основной
точки базирования именно потому, что здесь проживал священник Хуан Хорхе,
то есть Иоганн Кропп. Бывший эсэсовец и сотрудник пресловутого Аненэрбе,
он вполне мог иметь связи с тем самым островом...

Сизова не случайно сняла комнату в таверне Кармелы - знала, что Кропп
регулярно сюда наведывается.

И вот - встреча с "объектом". Она ужинала, когда падре появился в
зале таверны. Немедленно была вызвана владелица таверны. Бифштекс не
первой свежести, заявила Сизова, и картофель к нему тоже. Возник спор. На
вопли возмущенной Кармелы поспешили завсегдатаи таверны. Не остался в
стороне и священник.

Посетительница ножом приподняла бифштекс, и тогда все увидели на
тарелке большую зеленую муху. Возмущенная женщина сказала, что ни минуты
не останется в этом кабаке. Есть ли поблизости хороший отель?

При этом она посмотрела на падре. А тот стоял и напряженно
вслушивался в ее речь, лившуюся легко и свободно. Да, постоялица в
совершенстве знала испанский. Но она не могла быть испанкой или
южноамериканкой!..

Падре уже знал, как зовут эту особу. Еще полчаса назад он подозвал
Кармелу и навел справку. Оказалось, что Мария Сорилья приехала сюда из
Аргентины несколько дней назад, сняла лучшую комнату и велела узнать о
продающихся в городе домах - не очень больших, но обязательно с садом, и
чтобы помещения первого этажа можно было отвести под магазин.

Улыбнувшись разгневанной посетительнице, падре сказал, что инцидент с
едой - чистая случайность. У Кармелы кормят вполне прилично, а пиво и ром
- лучшие в городе. Конечно, сеньора может переехать в большой отель -
такой есть в нескольких кварталах отсюда. Однако в отеле много дороже, еда
в ресторане не лучше и нет простора, не говоря о том, что из верхнего
этажа таверны открывается неповторимый вид на горы, ущелья и океан, тогда
как отель стиснут другими зданиями.

Женщина вняла доводам священника и сказала, что останется в таверне.
Тем более что это вопрос всего лишь нескольких дней.

"А потом собираетесь уезжать?" - спросил падре.

"Напротив, городок мне понравился, думаю здесь обосноваться", -
последовал ответ.

Падре вслушивался в быструю речь собеседницы и проникался все большей
уверенностью, что перед ним находится немка из западной части Германии,
скорее всего, из Вестфалии или с Северного Рейна - жители тех районов
именно так растягивают гласные... Значит, немка? Но фамилия у нее
испанская. Почему?..

"Чем вас пленил наш город?" - задал он новый вопрос.

"Присядьте, святой отец, - женщина сделала приглашающий жест и
усмехнулась: - Вот несут новую порцию мяса, и я поручу вам проверить его
пригодность".

Смущенная Кармела поставила на стол тарелку с едой. Падре сел за
столик новой знакомой и распорядился, чтобы принесли сюда и его заказ.

Женщина оживилась, когда Кармела поставила перед священником тарелку
с пирожными.

"Ого, интересно! - Она наклонилась к тарелке падре: - Разрешите
попробовать?"

Падре кивнул, озадаченный поведением соседки. Та положила в рот кусок
пирожного, и на ее лице появилась гримаса.

"Что поделаешь, - вздохнул священник, - это лучшее из того, что можно
найти в городе".

"Помогите мне купить подходящий дом, - сказала женщина, - и вы каждый
день будете получать великолепные пирожные".

Интерес падре к новой знакомой возрастал по мере того, как о ней
поступали сведения. Прежде всего стало известно, что постоялица Кармелы
всерьез хочет купить дом - установила контакты с маклерами по торговле
недвижимостью, ездит с ними по городу и осматривает здания, назначенные к
продаже. Сегодня к падре прибежала взволнованная Кармела. Утром она
поднялась в комнату привередливой жилички - убедиться, что горничная
хорошо делает уборку. Та как раз передвигала один из ковров постоялицы.
Неловкое движение - и кое-что из вещей вывалилось на пол. Кармела кинулась
собирать эти вещи - и увидела...

Придвинувшись к падре, она пальцем начертила на ладони свастику.
Такой знак красовался на обложке толстой книги из чемодана хозяйки
комнаты. А на первой странице был портрет автора книги. Кармела видела
фильм о нацистах. Так вот, в книге изображен их главарь - Гитлер. Конечно,
она положила книгу на место, все привела в порядок. Но падре должен знать,
что за человек Мария Сорилья.

Падре полагал, что уже может сделать некоторые выводы. Во-первых,
женщина исповедует те же взгляды, что и он сам. Во-вторых, она,
несомненно, умна - понимает, что обстановка в мире складывается пока что
не в пользу нацистов, посему ведет себя осторожно.

Он поймал себя на том, что восстанавливает в сознании облик особы,
пробует вспомнить ее манеру говорить, держаться... Черт бы побрал эту
Марию Сорилью! Будто нет у него других дел и забот... Впрочем, почему бы и
не помочь одинокой женщине, да еще и соотечественнице, если у нее в самом
деле есть желание обосноваться в городе!..

Рассудив так, падре вызвал известного маклера по недвижимости и дал
ему поручение насчет дома. Тот быстро справился с делом. Таким образом,
уже к исходу вчерашнего дня падре имел тему для разговора с новой
знакомой. Ей была послана записка.

И вот женщина здесь, в церкви.

- Итак, вас одолевают проблемы... - Разговаривая, Сизова
прислушивалась к собственной речи: следовало контролировать выработанный
на тренировках нужный акцент, чтобы он ощущался не слишком отчетливо. -
Какие же именно? Я полна решимости поспешить вам на помощь.

- Что вы! - усмехнулся падре. - Это я хочу оказать содействие
прекрасной даме. Пожалуйста, взгляните на это.

Он пододвинул Сизовой папку. Там были фотографии домов. Рекламные
листки с машинописным текстом содержали характеристики зданий, сведения об
их местонахождении и стоимости.

- Как видите, выбор богатый. Вам какой нужен дом? Только ли для
жилья?

- В том-то и штука, что не только. Видите ли, я собираюсь открыть
дело.

- Вот как! Это будет магазин?

Собеседница улыбнулась и покачала головой.

- Если не магазин, то что же тогда? - Падре вспомнил вдруг ужин в
таверне и острый интерес этой особы к пирожным. Он откинулся в кресле,
хитро посмотрел на собеседницу: - Кажется, я знаю, какое дело собираетесь
вы открыть. Это будет кондитерская.

Он увидел, что попал в цель. Собеседница, готовившаяся взять
очередную фотографию, задержала руку. В глазах ее священник прочитал
удивление, даже растерянность.

- Да, это кондитерская. Но такая, какой еще не имел ваш город!

- Вы большая специалистка по этой части?

Гостья ответить не успела. Послышались торопливые шаги, и дверь
распахнулась. На пороге стояла девушка в брюках и высоких башмаках на
шнуровке, в грубой брезентовой куртке, то ли порванной, то ли прожженной,
с револьвером в руке.

- Падре, - проговорила она, задыхаясь от быстрой ходьбы, - падре,
умирает человек... - Обернулась к двери: - Лино, Чако!

Двое парней с карабинами за плечами, в такой же грязной и изорванной
одежде втащили в кабинет носилки, на которых лежал человек.

Появился еще один вооруженный юноша, а перед ним пятился, подняв
руки, церковный служитель - тот самый, что встречал Сизову на паперти.

- На стол! - скомандовала девушка носильщикам.

Те подняли свою ношу. Священник едва успел убрать со стола папку с
фотографиями и телефонный аппарат.

Человек, которого принесли, неподвижно лежал на столе. Это был старик
с аскетическим лицом и ввалившимися глазами. На нем были шорты, из-под них
торчали худые, как палки, ноги с уродливыми коленями и огромными ступнями.
Девушка осторожно приподняла старика, и тогда все увидели рану у него на