никогда не мывшегося тела; она еле сдержала отвращение. Кочевник ткнул
пальцем в их сторону и изрек короткий вопрос -- очевидно, интересовался, кто
такие.
Элина в очередной раз подивилась, заслышав из уст своего спутника кургузые и
немелодичные слова языка кочевников.
еще. Выслушав ответ, он заулыбался и покровительственно похлопал пришельца с
Запада по плечу. Затем, сменив выражение лица на деловитое, обернулся к
Ратиславу, и они последовали в трюм.
дюжине.
предстоит с ними общаться. А я всего лишь сказал ему, что мы путешественники
с Запада, он спросил, откуда я знаю язык, а я ответил, что слава о великом
хане Курибае достигла даже далеких западных земель.
противоположна западным представлениям о чести, обман и коварство, особенно
по отношению к чужим, считаются у них верхом доблести -- но при этом они так
любят лесть, словно искренне верят в нее. Впрочем, вероятно, все же не
верят, а принимают как знак смирения перед их могуществом.
после падения власти чародеев кочевники, придя в эти земли с востока, не
двинулись дальше. В одном их табуне может быть больше голов, чем во всей
конной гвардии какого-нибудь западного короля. Хочу, кстати, предупредить
вас, чтоб вы не вздумали здесь задираться. Тут вашу гордость никто не
оценит. Честные рыцарские поединки остались там, откуда мы приехали. Здесь
проявившему непочтительность просто отрубят голову, это в лучшем случае.
ее отец, "если не можешь навязать свои правила -- научись выигрывать по
чужим".
пришлось задействовать еще одну лодку. После того, как лодки вернулись,
ладьи продолжили путь.
всему, кочевники обращались с ними дурно, заставляли много работать и плохо
кормили. Вид у пленников был изможденный; несмотря на весьма ощутимый даже в
этих южных широтах холод, они ходили в лохмотьях, большинство -- босиком
или, в лучшем случае, с обмотанными тряпками ногами. Графиня мысленно
содрогнулась при мысли, что и Артен может подвергаться такому обращению.
Впрочем, она тут же возразила себе, что он -- жертва политического заговора,
а не военной неудачи, и уж если его захватили живым, то явно не для того,
чтобы просто обратить в рабство. Правда, это еще вопрос, что хуже --
организовать побег обычного раба было бы проще...
что соотечественники прибыли для переговоров о выкупе. Иногда степняки,
замечая это, принимались демонстративно хлестать плетьми своих рабов. Луситы
на ладьях стискивали зубы и кулаки, но ничего не могли поделать.
все время оставались под наблюдением кого-нибудь из гарцевавших на берегу
кочевников, но в этот раз вышло так, что берег на протяжении нескольких миль
был пуст. И вдруг к воде вышел пленник, молодой луситский парень.
Оглянувшись по сторонам, он бросился в холодную воду и быстро поплыл по
направлению к ладьям.
берегу, чтобы скорее подобрать его, но ладьи плыли, как раньше.
налегать на весла. Свободные от вахты луситы столпились на палубе и мысленно
-- только мысленно -- подбадривали беглеца. Ничего другого им не оставалось;
ссориться с кочевниками они не могли. Надежда была лишь на то, что парень
успеет добраться до ладей незамеченным.
к кромке воды, не спеша снял с плеча лук, вытянул из-за спины стрелу и стал
тщательно прицеливаться. Юноша не знал о грозившей ему опасности, но и так
плыл изо всех сил.
Мимо! Пленник продолжал плыть.
того как кочевник увидел беглеца, они не смогут принять того на борт.
слишком уверен, что попадет с первого раза, а теперь жертва грозила
ускользнуть. Вторая стрела легла на тетиву. В этот раз кочевник целился еще
более тщательно, даже один раз опустил лук, потом снова поднял. Снова стрела
сорвалась в свой смертоносный полет -- и на сей раз попала в цель, под углом
вонзившись юноше в спину.
он упрямо, стиснув зубы от боли, с каждым гребком приближался к кораблям.
Степняк потянулся было за третьей стрелой, но раздумал. Жертва была уже
слишком далеко. Ухмыляясь, он смотрел на ладьи, ожидая, отважатся ли луситы
нарушить закон степи и дать убежище беглому рабу.
оставались буквально считанные футы.
замешательство.
голове?!
близкое спасение уходит от него, и из последних сил пытался добраться до
корабля. Весла ритмично поднимались и опускались. Гребцы старались не
смотреть за борт.
ладьи, он все еще плыл за ней, но движения его становились все слабее, и в
конце концов, так и не издав ни звука, он скрылся под водой. На поверхности
расплылось бурое пятно.
рядом лусит, рослый, сильный воин, плачет.
день -- и они, и их жены и дети проклянут час своего рождения. Но пока мы
должны терпеть, иначе не сможем помочь нашим братьям.
Здесь было нечто вроде порта; на берегу раскинулся торговый город
кочевников, в котором роль домов играли кибитки. Сюда прибывали купцы с юга,
поднимавшиеся от моря по реке; несмотря на своеобразные представления
степняков о честности в торговых сделках, желающие иметь с ними дело всегда
находились, ибо здесь можно было по дешевке приобрести награбленное в
набегах добро и рабов. Кочевники, в свою очередь, охотно закупали оружие,
изготовленное из лучшей, нежели позволяли их примитивные технологии, стали
-- и продавцы этого оружия не особо задумывались над тем, что через
несколько лет оно может быть использовано против их собственных стран.
человек, западные путешественники и дюжина воинов; все прочие остались на
кораблях. Там же оставался пока товар и золото, предназначенные для выкупа;
послы должны были лишь доставить дары лично для Курибая. Им прислали эскорт
из трех десятков степняков, который должен был проводить их в ханскую
ставку. На все посольство выделили лишь одного конька, запряженного в
двухколесную повозку -- для перевозки ларцов с дарами; люди сложили туда
также личные вещи, но сами должны были идти пешком, в то время как эскорт
степняков, разумеется, был конный.
осматривалась по сторонам. Хотя рыночные площади западных городов и не
отличались чопорностью и унылостью, теперь перед графиней предстало нечто
куда более пестрое, яркое и шумное. Она смотрела на кочевые кибитки со
сплошными, без спиц, деревянными колесами, превращенные в торговые лавки, на
развешанные тут и там разноцветные ткани и ковры, на блестящие россыпи
разложенных на дорогом сукне и бархате украшений, на богато убранную,
пахнущую кожей конскую сбрую; разумеется, не осталось без ее внимания
многочисленное оружие, среди коего преобладали всевозможные кривые восточные
сабли и мечи, но попадались и прямые западные клинки. (Возле одного из таких
торговцев Эйрих отстал от эскорта, сделав знак Элине не беспокоиться, и
вскоре вновь нагнал их уже с мечом на поясе; командир конвойных покосился на
него подозрительно, но ничего не сказал. ) Разноголосые и разноязыкие
торговцы наперебой расхваливали свой товар, пытались перекричать друг друга,
азартно торговались и бранились с покупателями; где-то тренькал заунывный
трехструнный восточный мотив, где-то звенели бубны, ржали и всхрапывали
кони, ревели верблюды (не все торговцы прибывали сюда водным путем).
весьма значительную часть всего этого великолепия заплачено не столько
золотом, сколько кровью и слезами; она даже не поняла, что девушки,
танцующие под звуки бубна -- выставленные на продажу рабыни. Тем сильнее
было ее потрясение, когда ее взгляд наткнулся на большой загон, где
продавали детей. Самому старшему из них было не больше 12. Дети, особенно