выбиты окна, чернеют на фоне белых стен, как в черепе, пустые глазницы.
помятым, на крюке.
поблескивала вода. Взял ведерко, но вдруг увидел, что ведерко вымазано в
чем-то густом, жирно-красном... И отпрянул.
прислонясь к забору, и что-то пристально разглядывает. На ворон, что
крутятся рядом, загляделся, что ли?
различил. Колька свистел только в два пальца, а выходило у него переливчато,
замысловато. Сашка же свистел в две руки, в четыре пальца, сильно, сильней
Кольки, аж в ушах звенело, но как бы на одной ноте.
слышит, оглох! Стоит, как статуй!"Колька побежал по улице, прямо к Сашке, а
сам подумал, что хорошо бы потихоньку, пока Сашка ловит ворон, это с ним и
прежде бывало, зайти со стороны забора да и гаркнуть во весь голос:
"Сдавайся, руки вверх - я чечен!"Но на подходе стал замедляться сам собой
шаг: уж очень странным показался вблизи Сашка, а что в нем было такого
странного, Колька сразу понять не мог.
неподвижность начинала казаться подозрительной.
нем, до самых кончиков рук и ног. Он даже не смог стоять, а опустился на
траву, не сводя с Сашки расширенных от ужаса глаз.
из живота у него выпирал пучок желтой кукурузы с развевающимися на ветру
метелками.
концом, делая выражение лица у Сашки ужасно дурашливым, даже глупым.
был самим собой, но все при этом помнил и видел. Он видел, например, как
стая ворон стережет его движения, рассевшись на дереве; как рядом купаются в
пыли верткие серые воробьи, а из-за забора вдруг выскочила дурная курица,
напуганная одичавшей от голода кошкой.
Сашке, а вокруг него, не приближаясь и не отдаляясь.
выклевали вороны. Они и щеку правую поклевали, и ухо, но не так сильно.
живот, по штанишкам свисала черная, в сгустках крови Сашкина требуха, тоже
обклеванная воронами.
висела комками на подошвах и на грязных Сашкиных пальцах, и вся трава под
ногами была сплошь одним загустевшим студнем.
дорогу и стала медленно приближаться к Сашкиному телу. На Кольку она не
обращала внимания.
крикнул он. - Падла! Пошла! Ворона отпрыгнула, но не улетела. Будто
понимала, что Колькиных сил недостанет, чтобы по-настоящему ей угрожать. Она
сидела на дороге чуть поодаль и выжидала. Этого стерпеть он не мог. Заорал,
завыл, закричал и, уже ни о чем не помня, как на самого ненавистного врага,
бросился на эту ворону. Он погнался за ней по улице, нагибаясь и швыряя
вслед песком. Наверное, он сильно кричал - он кричал на всю деревню, на всю
долину; окажись рядом хоть одно живое существо, оно бы бежало в страхе,
заслышав этот нечеловеческий крик. Но никого рядом не было.
камни куда придется. Но голос его иссяк, он запнулся и упал в пыль. Сел,
отряхивая грязь с головы, вытирая лицо рукавом. И уже не мог понять, чего
это он кричал и зачем бежал по деревне аж до самого ее края.
рядом с кровью.
поступал он так, мало что сознавая, как бы глядя на себя со стороны.
обхватив его руками, принял на себя. Сашка сразу опустился на землю и будто
съежился. Кукуруза выпала у него изо рта, рот остался открытым,Колька зашел
с головы, взял брата под мышки и поволок в дом, самый ближний к нему.
гвозде. Потом он поднял дверь и загородил вход, чтобы хищные птицы не смогли
проникнуть в дом.
колонии, ни от кого не прячась и не оберегаясь.
27
за дальние горы, Колька вернулся и притащил за собой на веревке тележку, ту
самую, что они нашли у дома Ильи.
поезда - все было на месте.
открыл камнем, съел две ложки, но его тут же стошнило.
себя.
оставляли они лошадь с телегой. Это место он нашел сразу. Был виден след от
телеги, и рядом валялся недокуренный бычок Демьяна.
и положил на тележку, подстелив под низ два мешка, чтоб брату не было
слишком жестко, а под голову положил, свернув трубочкой, ватник.
она рвалась, и ее пришлось для крепости сложить вдвое. Походя отметил, что
ремешка серебряного на Сашке не было. Пропал ремешок.
груди. Живота он старался не касаться, чтобы не было Сашке больно.
оттого что рот так и остался открытым. Он лежал головой по ходу, и Колька
подумал, что так Сашке будет удобнее ехать.
растворились в теплой дымке, лишь светлые вершины будто сами собой догорали
угольками на краю неба и скоро пропали.
Демьяна. Но сейчас Кольке показалось, что это случилось давным-давно. Они
ступили на разоренный двор колонии, бежали сквозь заросли, а Демьян сидел на
земле и трясущимися руками пытался закурить. Где-то он сейчас? Он-то все,
все понимал! Это они глупыми были.
вспоминал. Они находились за пределами его сегодняшней жизни. Его чувств,
его памяти.
повез по улице.
могла быть, если он вез брата, с которым они никогда не жили поврозь, а лишь
вместе, один как часть другого, а значит, выходило, что Колька вез самого
себя.
чернела, сливаясь в непроницаемую стену, кукуруза по обеим сторонам дороги.
вроде бы впереди, где должны сомкнуться заросли, еле просматривался светлый
в них проем, на фоне совсем чернильного неба.
которой не встречались ни люди, ни повозки.
удобней ехать с братом, он бы именно так и попросил, чтобы никого не было на
их пути, никто не мешал добраться до станции.
люди, - неминуемо стали бы помехой в том деле, которое он задумал.
возили друг друга по очереди. Но ты не думай, я не устал, и я тебя доставлю
до места. Может, ты бы придумал все это лучше, уж точно. Ты всегда понимал
больше моего, и голова у тебя варила быстрей. Я был твоими руками и ногами в
жизни - так уж нам было поделено, - а ты был моей головой. Теперь у нас с
тобой голову отсекли, а руки и ноги оставили... А зачем оставили-то?"Колька
поменял одну руку на другую. Затекла рука.
лежит удобно и ватник не вывалился из-под головы.
и руки, и ноги стали деревянными. Но все равно это был Сашка, его брат. И
Березин Федор
Андреев Николай
Шилова Юлия
Маккарти Кормак
Бажанов Олег
Сертаков Виталий