Чтение 43–й страницы книги ~Деньги для киллера~

- Убит. Две пули: в голову и в сердце, чтоб наверняка.

Я поднялась, чувствуя некоторую дрожь в коленях, и пошла в спальню.
Смотреть на покойника охоты не было, но кое-какие сомнения следовало
разрешить, и я вошла. Вениамин лежал поперек кровати в одних плавках, под
рукой на полу телефонная трубка, на кресле брошена одежда, видимо, он
переодевался, когда я позвонила.

- О, Господи, - простонала Сонька, входя за мной. Парни Рахматулина
потрошили комнату. Бог знает, что они хотели найти, а вот Сонька нашла.

- Смотри, - сказала она, ткнув пальцем в предплечье покойника: там была
замысловатая татуировЬа и инициалы: И.Б. - Что это? - спросила Сонька,
имея в виду фантастический узор. Я усмехнулась.

- Это причина его стыдливости.

- Чего?

- И. Б. - Илья Большаков.

- Почему обязательно "Илья", может, это любимая девушка?

- Может быть. Помнишь, что бабка говорила: Вене делали операцию,
аппендицит вырезали. А где у этого шрам? А ведь была у меня мысль... - я
головой покачала в досаде. - Вениамин давно в сырой земле лежит, а это
Илья Большаков. Пропавший связной.

Вот почему он был так уверен, что брат не выдал Оборотня: еще бы, тот
ведь его попросту не знал. Илья вызвал брата, нацепил на него медальон и
попытался выдать за себя. Причину мы знаем: не доверял он ни тем, ни
другим, и подозрения эти хотел проверить. Только возможности свои он
переоценил, и брат поплатился за это жизнью.

- Так зачем же Оборотню убивать Илью?

- Может, он перестал ему верить. Или больше в нем не нуждается. В любом
случае Илья был единственным человеком, который знал, кто такой Оборотень.

Беседовали мы в прихожей, говорили вполголоса, наклонясь друг к другу.
Тут возник Рахматулин, злой как черт. И сразу на меня накинулся.

- Ты уверяла, что Оборотень - брат Большакова. И где он, хотелось бы
знать?

- А этот, на кровати, тебе не показался?

- Это Илья, у него на руке татуировка.

- А у Ильи есть брат, зовут Вениамин. Я ж рассказывала.

- Мне твое вранье поперек горла..

- Серьезно? А кто ж, к примеру, носил медальон и исчез 28 апреля?

Эти слова чрезвычайно взволновали Витьку, он еще раз заглянул в
спальню, как видно, освежая память.

- Чепуха получается, - сказал он. - Это Илья, спору нет. Выходит, тот,
пропавший, его брат. Так? - Я пожала плечами. - Значит, оба брата
Большаковы - трупы, и кто ж тогда Оборотень? Или у тебя в запасе есть еще
один брат?

- К сожалению, нет. Я принимала Илью за Вениамина и решила, что он и
есть Оборотень. Возможно, я ошибалась. А возможно, и нет. Почему,
например, ты упорно называешь пропавшего трупом? Кто-нибудь видел его
мертвым?

Мой вопрос поверг Витьку в еще большее раздумье.

- Я тебе, красавица, на грош не верю, - наконец сказал он, - ты
уверяла, что не знаешь, где этот самый братец находится, а сама
прямехонько сюда отправилась. Да еще маскарад устроила.

- Я все объясню, - заверила я, пытаясь выиграть время.

- Надеюсь, - усмехнулся Витька. Увлекшись распутыванием замысловатого
клубка, мы запамятовали, что находимся в чужой квартире, рядом с
покойником. Тут зазвонил телефон, я машинально сняла трубку и услышала
знакомый голос:

- Я решил избавить вас от хлопот с трупом...

Гудки... Я повесила трубку, поморгала и сказала, изо всех сил пытаясь
хоть немного прийти в себя:

- Витя, по-моему, сейчас бабахнет.

Не сговариваясь, мы кинулись к двери, а потом к машине Рахматулина,
которая стояла возле сараев.

Уже в машине мы посмотрели друг на друга и почувствовали себя дураками.
Но ненадолго. До нас донесся хлопок, а вслед за ним из кухонного окна
квартиры, где мы только что были, повалил дым. Пожарные прибыли через
несколько минут, но квартира к этому времени выгорела дотла. Кое-кто об
этом позаботился.

Мы собрались уезжать, когда я увидела машину Глеба, а потом и его
самого. Он бросился ко мне, забыв закрыть дверь.

- А ты откуда? - вздохнула я.

- Жива?

- Как видишь.

- Значит, можно благодарить судьбу за ее маленькие подарки.

- Поблагодари и ответь, как ты здесь оказался?

- Вел слежку по всем правилам. В сложившейся ситуации ничего другого
мне не остается.

- Я думала, ты на работе.

- Пришлось взять отпуск, тебя совер

шенно нельзя оставлять одну. Трупы и пожары просто устилают твою дорогу.

- Опять ты? - очнулся Витька.

- Опять. Обещаю, мы будем неразлучны.

- Вас похоронят в одной могиле. Могу устроить.

Направление Витькиных мыслей мне не понравилось, и я решила вмешаться.

- У нас есть шанс его поймать.

- Как, интересно?

- Он знает, что я говорила с Большаковым по телефону. Почему бы
Большакову и не сообщить мне, кто такой Оборотень?

- А он сообщил? - поинтересовался Витька.

- Нет. Но ведь киллер об этом не знает.

Пусти слух, что Илья назвал мне имя. - Витька нахмурился. - В любом
случае, - нажала я, - тебе это ничего не стоит, а завтра истекают твои две
недели. Он придет.

За тобой и за мной.

Витька вдруг улыбнулся:

- Что ж, пусть приходит.

- Ты можешь говорить, что угодно, а я буду рядом с ней, - вмешался
Глеб. - Придется тебе как-нибудь пережить это.

- Ради Бога, - засмеялся Рахматулин, как видно, решив не вести счет
трупам, - только в этот раз все сделаем по-моему.

- Пора нам отсюда сматываться, - тоскливо напомнила Сонька, до сей поры
пребывавшая в задумчивости. Мы погрузились в машины: я и Сонька, по
настоянию Рахматулина, вместе с ним, все еще в качестве заложниц. Глеб
поехал следом за нами. Я искренне надеялась, что где-то рядом пытается не
потерять нас из виду Гоша.

Рахматулина мы недооценили, в чем смогли раскаяться буквально через
несколько минут, когда подъехали к переезду.

Шлагбаум уже закрывали, но Витька рявкнул: "Давай!" - и мы пронеслись
перед самым поездом. Бесконечно длинный товарняк надолго отрезал нас от
Глеба. Может быть, Гоше повезло больше?

Местом, где мы будем ждать киллера, Рахматулин избрал свою дачу.
Находилась она в тридцати километрах от города, в лесном массиве.
Строительство здесь шло полным ходом, но Витька опередил всех: только его
дом за крепким деревянным забором был готов принять гостей, то есть нас.
Остальные полтора десятка домов, расположенные друг от друга на
значительном расстоянии, были недостроены. В общем, вполне подходящее
местечко для предстоящей развязки.

В доме появились охранники, я насчитала девять человек. Все выглядели
весьма внушительно, особенно те, что были с автоматами в руках. Видимо,
Витька всерьез решил разделаться со своей большой проблемой, для того,
надо полагать, чтобы заняться очень большими.

Нас отправили на второй этаж, в комнату с огромным окном. Оно очень
беспокоило Соньку. Она проверила раму, махнула рукой и села в кресло.

- Греточка, - Начала подруга заунывно, - умирать-то как не хочется,
слышь?

- А то.

- А то, а то. Придумай что-нибудь. Убьют ведь, не этот волк ободранный,
так друг детства, чтоб ему провалиться.

- Я и пытаюсь думать, а ты мешаешь.

- Молчу. Представь, что меня и нет вовсе... А в какую комнату сунул,
гад!

- Если нас убьют, так только из-за твоей болтливости.

- Считай, я глухонемая.

Я прошлась по комнате, насвистывая.

Соньку это раздражало, она хмурилась, но терпела. А я размышляла, то
есть пыталась размышлять. Мысли скакали, точно блохи, а взгляд блуждал по
предметам, силясь за что-то зацепиться, чтобы получить благотворный толчок
для гениальной идеи. Сегодня с идеями было туго. Не очень удачный взгляд
остановился на моей сумке, она лежала на диване, а я смотрела на нее и
удивлялась своей способности всюду таскать ее с собой, никогда и нигде не
забывая. Помнится, одного человека это позабавило. Я взяла сумку,
вытряхнула все содержимое на диван и принялась тщательно ее осматривать.

Сонька вытянула шею, озадачилась и ко мне полезла.

- Что ищем?

- Откуда мне знать?

- Вот так всегда. Нет бы довериться подруге... а подкладку не так давно
подшивали. Ты?

- Нет.

- Значит, что-то там есть?

Я вырвала подкладку, и мы с Сонькой уставились друг на друга.

- Ну, - зловещим шепотом проронила она, - опять бабахнет?

- Не думаю, - ответила я, почесав за ухом.