исчезло... Нищий на посту... а Турка, непонятно почему, в закрытом гробу
хоронили.
дома стоял и малость того... а день сегодня жаркий, тридцать два в тени.
Решили, что он своим внешним видом испортит людям праздник, вот и простились
дома, а здесь крышку снимать не стали. Что не так?
осматривала.
уволочь чужой героин - мероприятие опасное, и похитителю эта затея может
выйти боком. Вот если бы ты решил спрятать его до лучших времен, какое бы
место выбрал?
станет и где наркота пролежит полгода или даже год, пока все не утрясется. И
тогда Мороз, или кто там все это затеял, спокойненько извлечет ее на свет
божий и реализует. Наркота, как золото, надежное вложение капитала.
всего.
эксгумация.
Карамазовых читает, скажи, это нормально? Говорю тебе: героин в гробу Турка.
Вот помяни мое слово. А пока милиция дурака валяет, очень может быть, что
его оттуда переправят в другое место. Так что поторопись.
отправилась в дом. Сенька перебрался в комнату по соседству, и это тоже
наводило на определенные мысли. Я, открыв окно настежь, лежала на своей
постели, чутко прислушиваясь, вместо того чтобы спать. Где-то ближе к
полуночи раздался тихий скрип, затем шаги. Кто-то открыл нашу калитку, а
теперь удалялся по асфальтовой дорожке. Не включая света, я быстро натянула
джинсы и заранее приготовленную черную футболку и вышла из комнаты. Заглянув
к Сеньке, я убедилась, что племянник крепко спит, свесив с кровати руку и
лежа на животе, вернулась к себе, постояла возле окна, по-прежнему не
включая свет, затем села на подоконник и бесшумно спрыгнула на землю. Тишина
была, как... на кладбище. Слегка пригнувшись, я направилась по тропинке в
сторону церкви, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. Очень скоро к
биению моего сердца прибавился еще один звук: кто-то так же, как и я,
осторожно шел по дорожке, то замирая, то вновь начиная двигаться. Сообразив,
что этот кто-то может меня услышать, я сошла с асфальта и, обнаружив
тропинку между могил, направилась по ней. Вот так мы и продвигались, не видя
друг друга. Любопытство прямо-таки распирало меня. Мы как раз достигли
места, куда доходил свет фонаря возле церкви, темная тень отделилась от
ближайшей ограды, и я увидела высокого широкоплечего мужчину. Стараясь
держаться в тени, он сделал несколько шагов, а я, подобрав с земли камень,
швырнула его на асфальт. Мужчина вздрогнул и обернулся, а я увидела его
лицо... Если быть точной, я увидела грязь на его лице и сразу сообразила:
новый нищий. Постояв немного и прислушиваясь, он, вдруг решившись на что-то,
резко повернул к церкви. Чем ближе он подходил к фонарю, тем ниже и
согбеннее становился. А Сашка еще сомневается, - проворчала я себе под нос и
надумала возвращаться. Конечно, интересно, чем занят нищий на кладбище, но я
только что могла убедиться: он далеко не такой хилый, каким представляется,
и возможная встреча с ним не сулит мне ничего хорошего. Я добралась до
своего окна, посидела немного, глядя по сторонам и все еще прислушиваясь.
Что же мне делать? То есть разумнее всего, конечно, лечь спать, но как раз
этого не хотелось. Я сидела на подоконнике, дрыгала ногами, а время шло, и
глаза понемногу начали слипаться. И тут я заметила свет, он шел со стороны
аллеи бандитской славы. Робкий такой лучик, сверкнул пару раз, точно кто-то
неловко выронил фонарь, а затем быстро поднял, но и этого хватило, чтобы всю
мою дрему как ветром сдуло. Я спрыгнула на землю и, согнувшись в три
погибели, бросилась в ту сторону. Мелькнула мысль: не худо бы разбудить
Данилу, но возвращаться я не стала, нетерпение гнало меня вперед со страшной
силой. Небо затянуло тучами, было прохладно, но футболка моя липла к телу от
пота. Ветви деревьев сплетались вверху, и темень стояла такая, что
разглядеть можно было лишь надгробия, да и то, когда утыкаешься в них носом.
По этой причине двигалась я медленно, и где-то на середине пути меня застал
дождь. Робкий, тихий вначале, он постепенно расходился и, выбираясь к аллее,
я понадеялась, что из-за дождя мои шаги не услышат. И тут случилось
неожиданное: я заплуталась. Тропинка оборвалась, а я оказалась зажатой между
трех оград. Минут десять я потратила на то, чтобы выбраться оттуда, обогнула
аллею бандитской славы и вышла к ней как раз со стороны свежих могил. Ни
света фонаря, ни какого-либо движения здесь не наблюдалось, лишь
потревоженная мною ворона злобно каркнула. "Почудилось", - решила я, имея в
виду недавнее свечение, постояла немного в темноте и собралась выйти на
аллею, чтобы добраться до дома более удобным путем. Я сделала несколько
шагов, споткнулась, пролетела вперед, нелепо размахивая руками, и
приземлилась животом на груду земли, приподнялась - и тут волосы у меня на
голове буквально встали дыбом. Я лежала у разверстой могилы: слева веночки,
справа веночки, а подо мной чернела яма. Я даже не пыталась заглянуть в нее,
зажмурилась, начала читать "Отче наш"., сбилась на третьем слове и, вскочив,
как сумасшедшая кинулась к дому, мысленно повторяя: "Свят, свят". Я
перемахнула через подоконник, заперла раму, в темноте налетела на стул и
вместе с ним грохнулась на пол. Не знаю, сколько после этого прошло времени,
но, когда я вновь пришла в себя, никакого дождя и в помине не было, тучи
рассеялись, показалась луна, и комната моя тонула в ее свете. Я села, дико
таращась по сторонам, затем пробралась к окну и выглянула: кладбище как
кладбище, покойники не толпятся возле дома, тишина, и никаких огней. "А
может, мне все привиделось?" - подумала я, плюхнувшись на стул. Надо сходить
за Данилой и вместе проверить, привиделось или нет. Но я никуда не пошла,
тупо сидела возле окна в состоянии прострации, пытаясь понять, как такая
чертовщина могла произойти со мной? Надо отдать мне должное, просидев так
некоторое время, я начала успокаиваться, и совершенно иные мысли пришли мне
в голову. Если я и видела разрытую могилу, то с какой стати решила, что это
дело рук покойников? Все, что происходит на этом кладбище, никакого
отношения к потусторонним силам не имеет. Чем больше я об этом думала, тем
больше злилась и в конце концов рассвирепела до такой степени, что шагнула к
окну, бормоча себе под нос: "Никому не позволю себя запугивать". Открыв
раму, я вновь вспомнила про Данилу, но, немного помедлив, пошла на разведку
в одиночестве: хороша же я буду, если никакой разрытой могилы не окажется и
все это плод моего воображения. Не стану утверждать, что я не боялась:
шататься ночью по кладбищу не входит в число моих любимых занятий. Но злость
была сильнее страха, и, чувствуя, как бешено стучит мое сердце, я отчаянно
пробормотала:
я осторожно выглянула из-за вековой липы. Одиннадцать памятников сверкали
под луной, рядышком притулились две могилы, обложенные венками. Я открыла
рот от изумления и простояла так минут пятнадцать, не меньше.
аллею и оказалась в том самом месте, что и в первый приход сюда. Могила
выглядела совершенно невинно. Я сориентировалась (чего не могла сделать с
перепугу в прошлый раз) и сообразила, что это могила Турка, взяла чуть левее
и на всякий случай пригляделась к его соседу, то есть к месту его упокоения,
конечно. Второй холмик, обложенный венками, выглядел обыкновенно, не похоже,
чтобы кто-то орудовал здесь лопатой. С другой стороны, после дождя наверняка
ничего не скажешь. "Неужели мне все привиделось?" - испугалась я за свое
здоровье и даже пощупала лоб: лоб как лоб.
постели, затем, трижды перекрестившись, легла спать.
ведре лежали. Не видел ли ты веревки, Данила?
и запретила себе даже думать об этом. Но уже к обеду запрет нарушила.
Обедали мы вместе с рабочими, Данила на обед опоздал, а сев за стол, начал
ерзать и смотреть с томлением, так что батюшка не выдержал и сделал ему
замечание.
и покачал головой, а Даниле все не сиделось, точно в его стуле торчал
гвоздь. Едва рабочие ушли из дома, как он выпалил:
богохульничать?
вскочили, а батюшка досадливо махнул рукой, но пошел с нами. Само собой, мы
Березин Федор
Свержин Владимир
Корнев Павел
Прозоров Александр
Вронский Константин
Березин Федор