узнаванием, что рука с ножом эта - его собственная.. же рука. Похожая кукла.
Но на этот раз кукла мужского да. Эдакий уродливый пупсик... Да не пупсик
это, а бандит Лом, и на его тупой морде нарисован неописуемый ужас. И опять
прочерчивает лезвие ножа черту, подводящую итог жалкой жизни этого
человека... Следующая сцена. Огонь пожирает лицо молодой женщины. Мертвой
женщины. это не просто какая-то женщина. Это - Элла!
ощущает гремучую смесь чувств - безутешное горе и неуемную, не
втискивающуюся ни в какие рамки радость...
за предплечье. Но ладонь, которой она берет, раскалена. И ее боль передается
ему. Предплечье вспыхивает мимолетной, не очень сильной болью. Валдаев
счастлив. Она жива. Он не желал ей зла, и ему нравилось, что она жива.
из темноты ее любимый дядюшка Ким Севастьянович Ротшаль.
упускать их. Он цеплялся за них, как утопающий за соломинку. И вдруг ощутил,
что соломинка эта держит. Он шел на звук этих голосов, выкарабкиваясь из
мертвой зыби полузабытья.
определенные очертания. Он увидел над собой низкий потолок. Ощутил тряску. И
вдруг разом понял, что находится в машине "Скорой". На такой же его везли
недавно в клинику. Куда его везут теперь?
как изображение в видеокамере.
Ротшаль в белом халате.
устроилась Элла. На ней тоже был белый халат.
придавленный в штреке породой шахтер, попытался приподняться.
Не беспокойся, все будет в порядке.
начал движение, его прижали к кушетке. И тут все стало опять терять
резкость, расплываться. Он снова отключился. На этот раз без кошмаров.
Измученное сознание взяло передышку...
глубже и глубже, отдавался болью во всем измученном теле.
ванной, где лежала большая кукла с полуотрезанной головой. И кукла эта была
человеком... Мысли Валдаева путались. Они были скользкими, как мыло в той
ванной. Их очень трудно было ухватить.
Звон звучал все настойчивее.
другой тональности. - Может не прийти в себя до времени.
звуки не обрушивались молотом и молоточками.
мужчина. Он повторил недавние слова Эллы... Впрочем, была ли Элла? Был ли
профессор Ротшаль? Или Валдаеву все почудилось, а на самом деле он находится
в больнице, напичканный препаратами, которые вызвали галлюцинации.
явно уступающем больничной кровати. В помещении царила полутьма.
необычно быстро. Адекватное восприятие действительности возвращалось.
Возвращалось вместе с физическими ощущениями. Прежде всего он отметил, что
здесь прохладно. И в душе был лед. Произошло то, к чему все предыдущие
неприятности были лишь безобидным предисловием.
сильными лекарствами.
небольшим - где-нибудь три на четыре метра. Сводчатый влажный потолок был в
рыжих потеках. Кирпичные стены - тоже в потеках. Из мебели, кроме топчана,
ничего не было. Сколоченная из грубо обтесанных досок дверь производила
впечатление ветхой и старой. Казалось, ее не так трудно вышибить плечом,
если поднапрячься.
Валдаева из состояния одурманенности.
углу. Валдаев ощутил себя узником замка Иф. Ему вдруг пришла в голову
идиотская мысль - а вдруг он здесь проведет годы? Остаток жизни видеть эти
влажные стены, эту масляную лампу. Но кому это надо? Зачем он здесь?
особого удивления нащупал металлическое кольцо, которое охватывало лодыжку.
Эта деталь вполне соответствовала обстановке.
напрягся, сдвинул топчан. Цепь была приделана к ржавой скобе. Для порядка
Валдаев дернул за нее. Естественно, скоба не сдвинулась. Сработана она была
на совесть.
Действительно, это необычайно весело. "Все ходит по цепи кругом". Журналист
Валдаев ходит по цепи в каком-то подземелье. Изумительно!
Собрал в себе силы. Сплел пальцы. Сжал их до боли. Потом перевел дыхание.
груди и ощутил мягкий материал больничной пижамы. Следовательно, его на
самом деле привезли из больницы. И больница не была сном.
его выдуманные кошмары, а где кошмары настоящие. Внутри все перемешалось. Но
с каждой минутой способность соображать возвращалось. А заодно возвращался и
ужас, как анаконда стискивавший его в таких тугих объятиях, что дышать
становилось трудно. Ужас этот жил сам по себе, своей жизнью. Он не особенно
зависел от мыслей, чувств Валдаева. Он поднимался, как чудовище глубин, и
жрал, кого хотел. Это был иррациональный ужас. Мистический ужас. Ужас
беспомощности перед силами, игрушкой в которых очутился Валдаев и которые
кинули его в это подземелье...
отворилась. И в помещении появился профессор Ротшаль.
В его облике, манерах появилось то чего не было раньше, - величавая холодная
надменность.
находил силы на вопросы и на дискуссию.
***
котлах, были не правы. Ад-не огонь. Это - хаос. Это когда ничего не поймешь.
Это когда ты беспомощен собрать мир воедино.
не могло быть. Не мог безвредный, мнительный и безопасный Валдаев оказаться
закованным в кандалы в подземелье. Не мог профессор Ротшаль - человек пусть
со странностями, но тоже безобидный и интеллигентный - выступать в такой
роди. Кстати, в какой роли он выступал здесь? Хозяина? Душеприказчика?
Палача?
быть, чтобы не было никакой логики. Даже хаос имеет свою логику. Просто она
высшего порядка. Мы не можем охватить ее сознанием... Все должно
объясняться. Все должно иметь смысл...
каким-то жадным сопереживанием наблюдал за пленником. Валдаев готов был
поклясться - профессор прекрасно представляет, что творится в душе пленника.
Мало того. Он еще и наслаждается моментом.
Контровский Владимир
Браун Дэн
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Шилова Юлия