по тому, какую вы назначили цену, умения думать вам не занимать. Со своей
стороны мы сделаем все, что необходимо. На мой взгляд, есть смысл провести
консилиум со специалистами. Пригласим опытных буровиков, которые знают
геологические условия района.
тысячу коронок. Мне нужен толковый сапер-подрывник. Мастер... Как бы это
точнее выразиться? Короче, человек с хорошим воображением.
того, который знаком и с самим изделием. Такой вас устроит?
вами свяжется.
только что состоявшегося разговора с президентом. Причем упрек был сделан
тоном, каким нашкодившим пацанам за их проступки выговаривают родители или
старшие. - Устроили торг с президентом. Вы же русский человек, а готовы
обобрать родное государство...
Заговорил, стараясь не сорваться на крик:
Государство, о котором вы так печетесь, не мое, а ваше. По законам России,
я, русский по рождению, здесь иностранец...
которого Андрей не сразу обратил внимание, встал, подошел к Андрею и взял
его за локоть.
генерал-лейтенант Морозов Евгений Васильевич. Начальник службы охраны.
Сегодня у него их было так много, что один генерал или другой, - для него
уже не играло роли. И все же на этот раз пришлось генерала запоминать.
Андрея и сказал:
Васильевича. Его люди теперь будут о вас заботиться.
такие слова употреблять не было принято.
усмотрению. Я поеду к сестре.
вашу безопасность, вы поедете туда, куда я прикажу. - Генерал смягчил тон и
с улыбкой добавил: - В подобных случаях даже президент делает то, что мы ему
рекомендуем.
КОНЬ ВЕЗЕНИЯ БЫСТРЕЕ СТРЕЛ НЕУДАЧ
поздний час городская суета уже утихала, и потому особенно странным Андрею
показалось остервенение, с каким сразу два милиционера на перекрестке,
размахивая жезлами, бросились освобождать зеленую улицу кремлевскому
лимузину.
золотых куполов, желтых зданий, искусно подсвеченных прожекторами.
тягостное раздумье. "Москва. Кремль. Товарищу Сталину". "Москва. Кремль.
Товарищу Брежневу", "Москва. Кремль. Ельцину" - в памяти неожиданно возникли
адреса великих вождей, на которые шли рапорты о победах в строительстве
социализма, о разгроме коварных врагов народа, о демократических
преобразованиях и о счастье нищающего народа. И он вдруг подумал, что
никакие социальные преобразования в России не изменят стремления ее высших
руководителей к византийской помпезности и авторитарности, пока резиденцией
власти будет оставаться Кремль.
толчеей православных соборов, опутанная тайными подземельями и дворцовыми
переходами, ухоженная и декоративно обставленная раритетами, специально
подобранными так, чтобы вызывать у попавших сюда людей оханье узнавания,
восхищения, радости, и тем самым не позволять им здесь задумываться над
бесцельностью громадной Царь-пушки, нерациональностью безголосого
Царь-колокола, потерявших для народа реальную стоимость сокровищ Алмазного
фонда и Оружейной палаты, эта территория излучает ауру азиатской жестокости,
улыбчивого лицемерия.
чиновничьей чопорности узких коридоров Совета Федерации, но при всем при том
это места, где можно встретить не мумию, а живого человека, увидеть
разговаривающих, а порой спорящих людей и понять, что здесь не только
представляют государственность, но и ее осуществляют - одни, пытаясь влить
жизнь в законы, другие - окончательно сделать любые уложения предельно
бездушными.
подряд плетутся хитроумные интриги, где народ привыкли рассматривать то в
виде черни, то куда более демократично - в виде электората; где ежеминутно
завязываются и развязываются, а то просто обрываются узелки планов передела
власти, не избавиться от желания добиться авторитарных полномочий. Возвысить
себя в императоры вне зависимости от убеждений, идеалов, предвыборных
обещаний, инаугурационных присяг и публичных деклараций.
столицу в надежде, что уход из Кремля поможет обновлению государства и
общества. Кое в чем это изменило нравы, но большевики, совершившие революцию
и перебравшиеся из Питера в Кремль в восемнадцатом, не без влияния духа
старинных стен превратили Россию в государство, где четырех богов -
православного, мусульманского, буддийского и помазанника божьего - царя -
заменил один живой бог - одновременно царь, воинский начальник, верховный
жрец, судья, надзиратель над тюрьмами и палач. Все последующие попытки
облагородить облик кремлевской власти так и не сделали его демократичным,
поскольку возможности демократии по природе не могут быть сжаты стенами,
даже если это стены Кремля.
тирании, до тех пор, пока не утихнут споры вокруг гробниц в его стенах, пока
каждый новый человек, впервые оказавшись у власти, в первое же утро голосом,
полным нескрываемого торжества будет приказывать своему шоферу: "В Кремль!",
Россия так и останется страной не народа, а страной Кремля.
необходимость. Правительственные номера ставили водителя выше правил,
которые обязаны соблюдать законопослушные граждане, и он, утверждая себя в
особом статусе личности неприкасаемой, быстрой ездой тешил душу.
проспекты казались широченными магистралями, которые без задержек способны
пропустить любой поток машин. Улицы в те времена были действительно
удобными, тротуары просторными, а люди по ним двигались свободно, не мешая
друг другу.
машин, гремучим и чадящим, забиты настолько плотно, что езда больше походила
на стояние в очереди за правом сдвинуться вперед на десяток метров в минуту.
Едва кто-то из участников движения не успевал своевременно тронуться с места
за отъехавшей вперед машиной, обозленные водители нажимали на клаксоны, и
поднимался вой, отражавший не столько их возмущение чужой нерасторопностью,
сколько всеобщую натянутость нервов.
них людьми служила общепринятым показателем общественного благосостояния и
счастья. Автомобилист, глядя, как мимо проходят трамваи и зная, что где-то
под землей бегут поезда метро, искренне гордился своим правом стоять в
дорожных заторах во имя демонстрации своего материального и социального
превосходства.
Ленинградский проспект, спортивно-рыночный комплекс ЦСКА. Слева, за редкой
чередой чахлых лип, виднелся дом с явными признаками запустения. В нем не
светились окна, не чувствовалось жизни и тепла.
не секу.
демократии.
направо у метро "Октябрьское поле". Проехали по улице Маршала Бирюзова.
Выскочили на просторную площадь. Андрей сразу заметил огромную странную
глыбу. Что это такое, он сразу понять не мог. И только когда машина
приблизилась, лучи подсветки позволили ему понять, что глыба - это огромная
голова человека, опиравшаяся о низкий постамент такой же огромной бородой.
Мережковский Дмитрий
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Свержин Владимир
Лукин Евгений
Никитин Юрий