Чтение 43–й страницы книги ~Букет прекрасных дам~

Обнищала совсем, обносилась, а тут подружка предложила на рынок пойти, вот и
стою. Да здесь полно людей с образованием, даже кандидаты наук есть, а возле
ворот мужик шарфами торгует, так тот вообще профессор.

- У ваших согруппников как дела шли? Инна опять развернула листок.

- Лара Федотова замуж вышла, дочку родила, на сцене не работала. Да ей
незачем, у нее муж крупный бизнесмен, деньги рекой текут. Неля Малышева
спилась совсем. Мы в прошлом году собирались вместе, училище юбилей
праздновало, ну и пригласили всех. Неля явилась в лохмотьях, прямо бомжиха,
лучше бы совсем не приходила. Анастас Рогозин процветает, газета у него
очень популярная, тираж большой. Феоктистова Майя и Сергеева Женя давно за
границей, уехали в Израиль. Где они сейчас, не знаю. Катя Ярцева в школе
преподает...

- А Оля Родионова? - спросил я.

- Олечка давно погибла, - вздохнула Инна, - мы на последнем курсе были,
когда она в автомобильную аварию попала. Это была первая смерть среди наших.
Все так горевали!

- Говорят, она ждала ребенка?

- Это-то самое ужасное, - отозвалась Селезнева. - Девочка осталась жива,
а Олька скончалась.

- Почему?

- Никаких подробностей я не знаю. Мы хоть и учились вместе, но не
дружили. Нет, поймите правильно, в коридорах общались, в столовую ходили, на
вечера отдыха, но в гостях друг у друга не бывали. Родионова с Женей
Сергеевой дружила, с Малышевой и с Ларой Федотовой. Вечно они шушукались,
что-то придумывали, занятия прогуливали. А меня не любили.

- Почему?

- Старостой меня назначили за хорошую учебу и дисциплинированное
поведение. Приходилось в журнале отмечать отсутствующих. Ларка пару раз
подкатывалась и просила так сладенько: ?Инночка, не пиши ничего про нас?. А
как же не писать? Мне потом нагоняй. Вот они и перестали со мной дружить.

- Вы недавно собирались все вместе?

- Да, на юбилей училища.

- Все были?

- Нет, нет. Сергеева и Феоктистова отсутствовали.

- А Малышева с Федотовой?

- Притопали. Одна в рванье, другая в бриллиантах.

- Телефонами, случайно, не обменивались?

- А как же.

- Дайте мне их координаты.

- Что случилось-то? - наконец догадалась поинтересоваться Инна.

- Служебная необходимость, - загадочно ответил я. - Впрочем, если не
хотите помочь, уточню по своим каналам.

- Какой же тут секрет, - вздохнула Инна, - книжка у меня в автомобиле
лежит.

Мы вернулись к грузовику, и я получил необходимые сведения.

- Ларке можно прямо сейчас звонить, - напутствовала меня Инна, - она
ничегочешьки не делает, дома телик глядит, а Неля, наверное, пьяная
валяется.

Я вернулся к своей машине и позвонил Федотовой.

- Алло? - пропел девичий голос.

- Можно Ларису?

- Мама, тебя! - заорала девушка. Через секунду снова послышалось: ?Алло?,
- произнесенное точь-в-точь таким же юным голосом.

- Вы Лариса?

- Да.

- Простите за беспокойство, имя Оли Родионовой вам знакомо? Вы еще
учились...

- Я великолепно помню Олю, - перебила меня женщина, - только она давно
умерла. А в чем дело?

- Мать Родионовой хочет найти отца Риты.

- Ничего не понимаю! - воскликнула Лариса. Я принялся довольно путано
объяснять суть вопроса.

- Ладно, - смилостивилась собеседница, - чего по телефону разговаривать,
лучше приезжайте ко мне, пишите адрес.

Примерно через час я входил в подъезд высокого дома из красного кирпича.
Элитная постройка, как теперь выражаются. Вот только место для здания, на
мой взгляд, выбрано неудачно. Шикарные окна, большие, с зеркальными
стеклами, смотрели прямо на шоссе, а в двух шагах от дома шумел огромный
рынок. Но подъезд впечатлял, даже пугал. Когда-то подобный эффект
использовали зодчие в Испании, во времена инквизиции. Огромные мрачные
соборы должны были подавлять человека, пришедшего на службу, лишний раз
напоминать о его ничтожности перед богом.

Наверное, архитектор, проектировавший подъезд дома, вовсе не желал
достигнуть подобного эффекта, но я почувствовал себя неуютно в почти
сорокаметровом пространстве, застеленном коврами, завешанном картинами и
заставленном горшками то ли с настоящими, то ли с искусственными цветами.

- Вы к кому? - поинтересовался охранник.

- К Федотовым, в сто двадцатую.

- Присядьте на минуту, - вежливо указал секьюрити на кресло.

Увидав, что я покорно выполнил указание, охранник позвонил в квартиру,
выясняя, сказал ли гость правду. Поняв, что Федотова ждет меня, парень без
тени улыбки произнес:

- Пятнадцатый этаж.

Не сказав ему ?спасибо?, я вознесся вверх и увидел, что дверь нужной
квартиры открыта, а на пороге стоит стройная девушка. Ожидая, что она сейчас
крикнет:

"Мам, к тебе пришли?, - я шагнул в ее сторону и услышал вопрос.

- Это вы хотели узнать об Оле Родионовой?

- Вы Лариса Федотова? - глупо удивился я.

- Да, - спокойно пояснила девушка, - входите, раздевайтесь и объясните
что к чему. Честно говоря, я ничего не поняла из ваших слов, сказанных по
телефону.

Я начал стаскивать куртку, затем ботинки. В голове быстро крутились
цифры. Дочери моей хозяйки в этом году должно было исполниться сорок.
Значит, стоящей передо мной даме примерно столько же, ну на год меньше,
предположим. Но как она выглядит!

Правда, когда Лариса проводила меня в гостиную, стало понятно, что ей уже
исполнилось тридцать. Легкие морщинки, ?гусиные лапки?, бежали от уголков
глаз к вискам. Но шея была свежая, грудь упругая, а талию я сумел бы
обхватить двумя пальцами. Ей можно лишь с натяжкой дать тридцать лет, но
сорок - никогда.

- Слушаю, - улыбнулась Лариса и села на стильное кресло.

Я отметил, что она не развалилась на удобном сиденье, а аккуратно
скрестила ноги.

- Мать Ольги Родионовой, Элеонора, обеспеченная дама, - начал я подробный
рассказ.

Суть его сводилась к одной, очень простой вещи. Нора чувствует себя
плохо, находится в больнице, в реанимации. Возраст уже не юный, в голову
закрадываются мысли о смерти. Нора боится, что после ее кончины внучка Рита
не сумеет справиться с завещанным ей огромным богатством. Поэтому очень
хочет отыскать отца девочки. Ему, наверное, около сорока лет, и, если он
человек достойный, пусть даже имеет семью и других детей, Элеонора сделает
его опекуном.

- Ну а я тут при чем? - спокойно спросила Лариса.

- Ольга дружила с вами.

- Почему вы так решили?

- Мне ваш телефон дала Инна Селезнева.

- А, ябеда, - фыркнула Лариса. - Наша Инночка всегда все про всех знала,
только неточно. Отвратительная особа была. Вечно носилась с тетрадкой, всех
отмечала, какие-то замечания записывала, наушничала в деканате. Ее терпеть
не могли. Все она вам наврала, не дружили мы с Ольгой, так просто общались.
Встречались на занятиях. Привет, привет - и разбежались. Если она кому про
свою личную жизнь рассказывала, то не мне.

- И вы не знали про беременность? Лариса рассмеялась:

- Конечно, знала, разве такой живот скроешь! Только никогда не
спрашивала, естественно, об отце ребенка. Да и неинтересно было. Я как раз,
когда она погибла, замуж собиралась. Жалко, естественно, девушку, даже на
похороны сходила.

- А с кем дружила Оля?

- С Женей Сергеевой, - спокойно ответила Лариса.

- Телефончик не подскажете?

- Увы, - покачала головой дама, - Женька очень давно укатила в
Израиловку, никаких координат никому не оставила. Впрочем, поговаривали, что
она перебралась то ли в Америку, то ли в Германию.

- Жа-аль, - протянул я, - просто очень жаль.

- Не расстраивайтесь, - улыбнулась Лариса, - Родионова очень скрытной
была, думаю, что даже лучшей подруге ничего не рассказала. Так что не ищите.
А матери Оли просто посоветуйте найти порядочного приятеля в качестве
опекуна.

- Ладно, - сказал я, - поеду теперь к Неле.

- К кому? - спросила Лариса.

- К Неле Малышевой.

- Зачем?

- Инна сказала, вроде они были подругами.

- Ой, не верьте, только время потратите. Ничего она не знает.

- Может, оно и так, - вздохнул я, - но проверить не мешает, мне хозяйка
деньги за работу платит.

- И где только люди берут таких дисциплинированных служащих? - улыбнулась
Федотова. - Если не жаль себя, отправляйтесь. Только имейте в виду, Неля, к
глубокому сожалению, давно превратилась в алкоголичку. Веры ее словам нет