Чтение 43–й страницы книги ~Контрольный поцелуй~

обтрепанная мягкая мебель, допотопный телевизор "Рубин". На предмет роскоши
тянет только аляповатая напольная гжельская ваза с надписью синими буквами
на белом фоне: "В день юбилея от коллег по работе".

- Что у вас за проблема? - с готовностью спросила Савостина.

Прежде чем ответить, я внимательно изучила внешний вид хозяйки. Возраст
стремительно катится к пятидесяти. Слегка полновата, волос не красит, и
шевелюра напоминает шкуру зебры - белые и темные полосы вперемежку. Крупный
мясистый нос, полные губы, густые, не тронутые пинцетом брови. Зато глаза
удивительно хороши - темные, бездонные, в таких можно утонуть. Причем
огромные, занимают почти пол-лица. И вся Жанна Яковлевна производит
удивительно располагающее впечатление.

Хочется положить голову ей на плечо и рассказывать обо всех проблемах. Из
таких женщин получаются отличные педагоги, врачи, кстати, жены и матери
тоже. Но Савостина, судя по всему, живет одна. Да и деньгами в нищей
квартирке не пахнет. Хотя, кто знает, может, хранит в банке стеклянной на
огороде... Делает же она какие-то гешефты с Мирной, следовательно, не так
проста и бедна, как кажется. Я вытащила из сумочки удостоверение МВД:

- Майор Васильева из прокуратуры. Москвичи удивительно юридически
безграмотны. Разницы между участковым инспектором, оперуполномоченным и
следователем простой человек не видит. А уж чем отличаются органы милиции от
прокуратуры, вообще не понятно никому. Но майор из прокуратуры звучит,
по-моему, солидно и страшновато.

Очевидно, так же показалось и Савостиной, потому что она села на диван и
растерянно спросила:

- Что случилось?

"Надо же, как напугалась", - подивилась я, глядя, как серая бледность
наползает на встревоженное лицо хозяйки.

- Что произошло? - повторила Жанна Яковлевна, безотчетно дергая пальцами
бахрому накидки.

- Нас интересует полуторагодовалая Оля, найденная возле центра
"Милосердие".

- Ах это! - почти радостно воскликнула директриса. - Очень просто, ее
подкинули.

Я отметила, что к Жанне Яковлевне вернулся нормальный цвет лица.

- Поподробней, пожалуйста.

Савостина приветливо предложила кофе, и сдобренная растворимым напитком
беседа плавно потекла от факта к факту.

ГЛАВА 23

Идея создания центра пришла Савостиной в голову как раз в майские
праздники 1994 года. Тогда она подрабатывала врачом на "Скорой помощи".
Второго мая вызов поступил из отделения милиции на Дубнинской улице. На
столе лежал младенец, заботливо завернутый в потную гимнастерку. Рядом
толкались взволнованные молодые парни. Оказывается, дворничиха нашла на
помойке крошечного мальчика и прибежала с находкой в дежурную часть.

Жанна Яковлевна сразу определила, что несчастному младенцу всего
несколько часов от роду. Пока обрабатывала пуповину да посылала милиционера
за детским питанием, привели и преступную мать.

Найти ее не составило труда. Служебная собака сразу. взяла след.

Перед Жанной Яковлевной предстала испуганная зареванная
четырнадцатилетняя девочка. Настолько неопытная и глупая, что решилась
выбросить ненужного ребенка прямо под окнами своей квартиры.

- И как у тебя рука повернулась на такое, - укорил девочку один из
милиционеров, - отказалась бы уж лучше в родильном доме, раз аборт не
сделала.

Размазывая по детскому личику слезы, девочка сообщила, что рожала дома,
потому что в больнице спросят документы и вызовут родителей, а те ее просто
убьют.

- Да если б можно было просто так ребенка отдать, - всхлипывала дурочка,
- чтобы никто ни о чем не спрашивал...

Слова девочки застряли в голове Жанны Яковлевны. Будучи женщиной
одинокой, не обремененной ни мужем, ни детьми, она могла себя посвятить
неожиданно появившейся идее. Через год были преодолены все административные
препоны, и "Милосердие" заработало в полную силу.

- Не хвастаясь, скажу, что спасли от смерти многих детей, - отметила
Савостина, - причем не просто сохранили им жизнь, а еще и устроили в хорошие
семьи...

- Значит, знаете, чем занимается Анна Степановна Мирная, - в лоб врезала
я, - связаны, так сказать, с ее бизнесом...

Жанна Яковлевна попыталась увильнуть от ответа:

- Мирная? Директор детского дома? Встречаемся иногда на совещаниях.
Деловая и профессиональная женщина.

- Ну, конечно, - ухмыльнулась я, глядя, как лицо Савостиной опять
начинает медленно приобретать серый оттенок.

По-моему, с такими сосудами не следует врать, моментально все выходит
наружу - то краснеет, то бледнеет.

- А цена на грудничка та же, что и на, так сказать, подросшего ребенка? -
выкинула я из рукава последний козырь.

Жанна Яковлевна затравленно замолчала. Я пожалела, что поспешила
назваться работником прокуратуры. Савостина напугана до безумия и ничего не
скажет. Надо попытаться успокоить ее...

- Жанна Яковлевна, - завела я, стараясь, чтобы голос звучал убедительно и
одновременно ласково, - видите ли, жизнь сейчас трудная, на одну зарплату не
прожить, вот и пришлось мне подрабатывать частным детективом. Сразу
предупреждаю, ваши дела с Анной Степановной меня совершенно не занимают.
Только ответьте, откуда, каким образом попала в центр полуторагодовалая
Оля?

Время сейчас и правда смутное. Если уж высокие чины Генеральной
прокуратуры не брезгуют по проституткам шляться и при этом продолжают как ни
в чем не бывало исполнять служебные обязанности, то рядовой сотрудник,
промышляющий частным сыском, совсем не удивляет.

Савостина слегка расслабилась и горячо заговорила:

- Ни копейки из этих денег на себя не потратила. Центр - бюджетная
организация. Из государственного кармана нам перепадают крохи.

А планы у Жанны Яковлевны гигантские. Сейчас собирается открыть анонимное
родильное отделение. Еще мечтает о создании специальной гостиницы, куда
могли бы обращаться женщины, терпящие насилие от родственников, - жены
алкоголиков, беременные школьницы...

Во многих европейских странах есть такие дома, где несчастные могут
пожить бесплатно недельку-другую, подлечить нервы... В России пока подобные
заведения из области мечты.

Конечно, Савостина знала о "бизнесе" Мирной. Анна Степановна присылала к
ней иностранцев. Сколько имела от каждой сделки Мирная - Жанне Яковлевне
безразлично. Важно только, что ей перепадала ровно тысяча долларов, и все
денежки шли в приют.

- На эти деньги мы смогли взять гинеколога, адвоката и еще одну няню.
Купили памперсы и новое постельное белье, опять же обзавелись хорошей
мебелью, - перечисляла Жанна Яковлевна. - Дело, конечно, подсудное, но,
скажите, кому мы сделали плохо? Дети, несчастные, если бы не "Милосердие",
погибли бы в помойках. А мы всех спасли и устроили: кого в наши семьи к
положительным достойным родителям, ну а некоторых отправили в Америку,
Германию и Францию, просто в великолепные условия. Груднички вырастут и
знать не узнают про то, что сопутствовало их рождению. Да за деньги,
вырученные за одного такого младенца, я еще десяти смогу помочь, а там,
глядишь, и для женщин приют открою... Ну что тут плохого? То, что
государство налогов недополучит? Так оно нас и так ограбило. Знаете, сколько
денег на ребенка в детском доме отпущено? Двести пятьдесят рублей!

- В день? - спросила я.

- Ха, - фыркнула врач, - в месяц! Вот и крутись как хочешь. Думай, то ли
ботинки воспитанникам покупать, то ли чулочки, то ли пальтишки... Про еду
вообще молчу, В супе лапша за лапшинкой гоняется с дубинкой. А Анна
Степановна старается изо всех сил...

Запыхавшись от страстной речи, женщина перевела дух.

- Неужели никто никогда не интересовался, откуда у центра столько денег?

- Оформляем как пожертвования анонимных спонсоров, - сообщила Савостина,
- все просто.

- А девочка Оля откуда взялась?

Жанна Яковлевна снова приобрела пепельный цвет лица и почему-то нервно
взглянула на телефон.

- Ей-богу подбросили, иду на работу - смотрю, у дверей спит на старой
куртке от тренировочного

Костюма.

Никакие мои просьбы и увещевания не пробили брешь в глухой защите.
Савостина на все лады повторяла, что Оля просто лежала у ворот. Ни угрозы,
ни предложение денег не поколебали врача. Она только упорно твердила:

- Клянусь всеми святыми, подбросили. Устав от бесплодных разговоров, я
пошла на выход и на пороге сообщила:

- Я вам абсолютно не верю, приду еще раз завтра и, если не скажете
правду, доложу начальству о вашей "торговле".

Но Савостина неожиданно проявила твердость.

- Наговаривайте на меня сколько угодно, у нас все документы в порядке и
доказать что-либо очень и очень трудно. А станете пакостить, сообщу, что вы
вымогали у меня взятку, и свидетелей приведу. Так что уходите
подобру-поздорову, вам незачем больше появляться, ничего я не боюсь.

"Да, - подумала я, закуривая на лестнице, - ничего не боишься, кроме
одного - честно сказать, кто велел отдать Полину".

За дверью послышался голос Савостиной:

- Котэ?

Ага, звонит по телефону. Я приложила ухо к филенке. Ну, спасибо вам,