Чтение 43–й страницы книги ~Херувим~

"Нет, дело не в докторше. Она красивая, но дело не в ней. Просто я забыл,
что существуют такие, как она. Это даже не другая порода. Это другая
галактика.

Таинственная и недоступная, окутанная сияющим облаком всевозможных
достоинств.

Если совсем уж честно, я никогда не смел к таким приблизиться. А тут она
совсем рядом. Возится со мной, этак нежно, заботливо. Сначала изрезала мне
физиономию, отняла мою родную внешность, а теперь ее, наверное, совесть
мучает. Они совестливые, эти дамочки, им хочется выглядеть красиво не только
снаружи, но и внутри".

Юлия Николаевна закончила лазерную процедуру и стала закреплять свежую
повязку.

- Так удобно? Не давит?

- Нормально, - мрачно промычал он.

"Заботливая. В белых халатах все кажутся заботливыми. Я для нее
подопытный кролик. Все скоро закончится, она вернется к своей обычной жизни.
Какая у нее жизнь? Чистенькая, сверкающая клиника, оборудованная по
последнему слову медицинской техники, большая уютная квартира. Муж...
Кстати, интересно, есть у нее муж или нет? А дети? Спросить, что ли?"

- У вас муж есть? - выдавил он как можно невнятней, трусливо надеясь, что
не поймет вопроса. Но она поняла и быстро ответила:

- Был. Мы развелись. У меня есть дочь Шура четырнадцати лет.

- Трудный возраст. Переходный. А бывший муж тоже врач?

- Да. Знаете, вам пока не стоит так много разговаривать.

"Ну вот. Я ей уже надоел. Конечно, кому же интересно беседовать с
подопытным кроликом?"

- Последний вопрос, - произнес он тихо и мрачно, - вы меня делали по
какому-то определенному образцу или это была импровизация?

Она молча, еле заметно покачала головой и посмотрела на него так
выразительно, что он вспомнил то, о чем не должен был забывать. Палата была
оборудована не только подслушивающими устройствами, но и видеокамерой.

Собственно, этого никто не скрывал. Черный блестящий глазок вполне
открыто торчал из стены, аккурат напротив койки.

- Поздравляю, келлоидов у вас не будет, сказала она громко и радостно.

- Что такое келлоиды?

- Выпуклые рубцы. Одна из главных бед пластической хирургии. От врача
здесь ничего не зависит. Просто особенности организма...

Она стала объяснять ему нечто научно-медицинское. Он не слушал. От ее
близости защекотало в груди. Сердце вспухло и тяжело, часто застучало.

- Вам пора выходить на воздух, - донесся до него ее низкий спокойный
голос, - надо гулять, дышать. Сейчас уже тепло. Весна. Я поговорю с
полковником.

- Полковник... полковник, - тягуче пробормотал Сергей, - знаете, как я
устал от него? Наверное, больше, чем от всего прочего.

- Честно говоря, я тоже, - Юлия Николаевна вдруг стянула маску и широко,
весело улыбнулась прямо в глазок видеокамеры.

Она оказалась еще красивее, чем он представлял себе. Тонкое правильное
лицо, как на каком-нибудь старинном портрете.

"А может, это постарались ее коллеги? - ехидно подумал Сергей. - Если
человек работает в пластической хирургии, конечно, ему сделают такое вот
идеальное личико. Впрочем, я дурак. Просто она мне жутко нравится, и я этого
боюсь".

Юлия Николаевна между тем вытащила из кармана маленький мобильный телефон
и набрала номер.

- Михаил Евгеньевич? Добрый день. Спасибо, все нормально. Будьте добры,
распорядитесь, чтобы моего больного выводили на прогулки. Ему нужен свежий
воздух. Да, именно пока он в повязке. Потом ему придется некоторое время
прятаться от солнца. Спасибо. И вам того же. - Она убрала телефон и
повернулась к Сергею:

- Все в порядке. Если хотите, можете отправляться на прогулку прямо
сейчас.

- А вы не составите мне компанию? - выпалил он.

- С удовольствием.

На улице у него закружилась голова. Словно почувствовав это, Юлия
Николаевна взяла его под руку. Она была без шапочки и без халата, в легком
светлом плаще. Ее короткие каштановые волосы блестели и трепетали на ветру.

День был теплый и пасмурный. Пахло мокрой землей. Они медленно шли по
тропинке вдоль голых кустов сирени. Под ногами скрипел мокрый гравий.

- У вас есть семья? - спросила она внезапно, после долгого напряженного
молчания.

- Нет.

- Что, ни жены, ни детей?

- Была мама. Теперь никого.

- Как же так получилось? Вам тридцать шесть лет...

- Я лопоухий.

- Это уже в прошлом, - она остановилась, достала из кармана плаща
сигареты. Огонь никак не вспыхивал на ветру. Он взял у нее зажигалку, сложил
шалашик из ладоней и дал ей прикурить.

- Ну да, конечно. В прошлом. Теперь я стал красавцем, впору сниматься в
кино! Премного вам благодарен. Можно мне сигарету?

- Нельзя. Вы вышли дышать воздухом. И вообще вам сейчас не следует
курить.

При каждой затяжке происходит маленький спазм сосудов, кровь хуже
циркулирует и, следовательно, все медленнее заживает.

- Да ладно вам, Юлия Николаевна. Во-первых, мне дела нет, как скоро я
выйду отсюда. Не мои проблемы. А во-вторых, на мне все заживает как на
собаке.

- Ну ладно. Если очень хочется, одну можно, - она протянула ему пачку, -
скажите, вы до сих пор меня не простили?

- Я? Вас? - Он бы засмеялся, но опять вместо смеха получилась икота. Она,
в отличие от доктора Аванесова, не приняла эти утробные звуки за сдавленные
рыдания и улыбнулась.

- Ничего, очень скоро вы сможете смеяться, как все нормальные люди.

Правда, я не знаю, что смешного в моем вопросе.

- Неужели вам, Юлия Николаевна, есть дело до того, простил я вас или
нет?

Какая вам разница? Я ведь никто. Меня усыпили, как лабораторную крысу,
ничего не объясняя, а потом, когда я проснулся с забинтованным лицом, стали
плести невесть что. Они даже не потрудились придумать более или менее
достоверную ложь.

Он говорил невнятно, но достаточно громко. Они не заметили, как
приблизились к футбольной площадке. Там гоняли мяч несколько офицеров. Двое
сидели, отдыхали и обернулись на его странный голос. Увидев мужчину с
забинтованной головой и высокую женщину в светилом распахнутом плаще,
поздоровались громко, вежливо и опять принялись следить за матчем.

- А что, полковник Райский вам до сих пор ничего не объяснил? - тихо
спросила Юля.

- Я не видел его после операции ни разу. Ко мне приходили только
Аванесов, Катя и вы. Он ломает меня. Я знаю. Это старый, проверенный прием.

- Да, наверное, - кивнула она, - ничто так не мучает, как неизвестность.

Вам хотят внушить, что вы самому себе не принадлежите. Впрочем, вы
человек военный и привыкли подчиняться приказу. Честно говоря, я не понимаю,
зачем он это с вами делает. Можно было предупредить, объяснить. Никогда не
чувствовала себя так гнусно...

- Ну и что же вам помешало отказаться от этой гнусности, доктор? Ведь вы
- человек штатский. Или я ошибаюсь?

- Вы не ошибаетесь, Сергей... Простите, как ваше отчество? - Она провела
ладонью по влажным кустам, потом по лицу и посмотрела на него исподлобья.

- Можно без отчества, тем более у меня оно вряд ли теперь есть, - он
отвел взгляд и пнул ногой гравий, - вы можете не отвечать на мой вопрос. Вам
заплатили. Вы одна растите ребенка, и нужны деньги.

- Спасибо на добром слове, - усмехнулась она, - могу вам сказать, что
заплатили мне не больше, чем я получила бы за операцию такого объема у себя
в клинике. А вообще я зарабатываю достаточно, чтобы прокормить себя и своего
ребенка.

- Ну ладно. Я же сказал, можете не отвечать. Извините.

Позади громко зашуршал гравий. Они оглянулись. К ним почти бегом
приближалась медсестра Катя. Она разрумянилась, тяжело дышала.

- Юлия Николаевна! Полковник приехал, просил вас зайти к нему, сказал,
срочно. Вы идите, я провожу больного.

Глава 17

К ночи небо над Саянами расчистилось. В городке отключили электричество.

Розовая полная луна глядела в окно и не давала ни капли света. В
кромешной тьме Наташа на ощупь сгребла мокрые незабудки. Они льнули к
ладоням, как живые. Жаль было их выбрасывать и ужасно хотелось плакать.

Она отыскала керосинку, долго пыталась разжечь. Спички оказались сырыми,
фитиль тлел и вонял, огонь все не вспыхивал. Наташа отшвырнула коробок,
легла, отвернулась к стене, заплакала и незаметно уснула. Она не слышала,
как вернулся Володя, разжег керосинку, и проснулась оттого, что он присел на
тахту, погладил ее по голове и поцеловал в шею.

- А что, может, все-таки отвезти тебя в Абакан пораньше? - спросил он
уютным шепотом. - Мало ли, вдруг правда двойня. Живот у тебя огромный,
вполне могут уместиться двое.

Наташа села и уткнулась лицом в его плечо.

- Мне иногда кажется, там у меня так много ручек, ножек. Сороконожка, а
не ребенок. Давай, Володенька, не будем рисковать, поедем пораньше.

- Сегодня у нас что? Четверг? Вроде в воскресенье будет транспорт.

- Вертолет? - обрадовалась Наташа.