такие мысли, реализовать их не удалось.
по виду, возведенные в одно время с заводом, в те времена, когда Берия уже
потерял доверие и Маленков надавал ему пинков, по царица полей кукуруза еще
не начала свое шизофреническое шествие по одной шестой части земного шара. В
Шантарске таких тоже хватало на правом берегу, так что Данил почувство--вал
себя почти что дома.
внимания не привлечь, торча на одном месте, и не выглядеть чужаком, не
знающим местности, пошел в конец улочки, где городская окраина представала
взору в виде обширного пустыря, с легкой руки какого-то любителя
апокалиптического дизайна украшенного брошенными в незапамятные времена
великанскими бетонными кольцами, ржавым кузовом самосвала и прочим мусором
явно заводского происхождения. Видно было, как по этой свалке бродят
согбенные фигуры - здешние кло-шары со всем своим африканским усердием
искали все, что хоть в малейшей степени годилось в дело или на продажу. А
меж свалкой и облупленными двухэтажками стояло девятиэтажное здание из того
самого желтого кирпича, каким, по слухам, была вымощена дорога в Изумрудный
город. "Мы в город Изумрудный идем дорогой трудной...",- мысленно пропел
Данил, профессионально определяя точку, где мог таиться наблюдатель.
из квартир, чьи окна выходят на желтый дом, и, представившись оперативниками
на задании, занимать там позиции. Им тоже не след лишний раз светиться...
приглушая шагов, поднялся на второй этаж, зажав в зубах пластиковую сумочку,
влез по вертикальной ржавой лесенке, шумно отвалил столь же ржавую
квадратную крышку люка. Опять-таки не маскируясь, повернул налево - краем
глаза отметив пригнувшуюся у чердачного окна фигуру. Шумно плюхнулся на
сломанный ящик вполоборота к неизвестному, упорно того не замечая, угнездил
сумку меж расставленных ног и принялся в ней копаться.
голову. Хрипло отозвался:
плавленый сырок. Дернул жестяной язычок.- Я тутошний, через дом живу, вот и
решил похмелиться, пока моя не просекла...
агрессией злого на весь мир нераспохмеленного алкаша. Достал стакан и,
позвякивая горлышком о край, принялся заботливо его наполнять.- Выпить, что
ли, хочешь? Ладно, набулькаю пол-аршина... Иди сюда.
не за тем, чтобы пригубить даровых сивушных масел. Приближаясь, с решимостью
уверенного в себе, трезвого и сильного мужика процедил сквозь зубы:
Захлопнись, пидер...
больно кому-нибудь неподготовленному...
лицо нападавшему. Данил без труда ушел от удара, взмыв с ящика, поймал за
щиколотку вмиг ослепшего субъекта, крутанул, взял на излом и припечатал гада
к полу, еще на полпути врезав ребром ладони по соответствующей точке черепа.
рулончика широкого скотча, сноровисто задрал лежавшему без сознания обе
штанины и принялся пеленать по голым ногам. Запас карман не тянет, скотч -
штука легкая, а по эффективности превосходит традиционные веревки и даже
наручники. Задрав рукава пиджака, проделал то же самое с запястьями.
Осталось аж полтора рулончика. Недолго думая, Данил быстренько их пустил в
дело, превратив пленника в некое подобие голливудского героя, опутанного
засохшей слизью инопланетного чудовища. Освободиться из этакого кокона
трудновато.
внутреннем кармане почти такого же простецкого, как у Данила, клифта
обнаружилась небольшая импортная рация - отличная игрушка, с большим
радиусом действия. А у окна на очищенной от пыли приступочке лежал хороший
десятикратный бинокль. Данил приложил его к глазам - желтокирпичная
девятиэтажна оказалась под самым носом.
секунд разглядывал неприметную рожу мужичка средних лет, усмехнулся:
расскажешь, голубь, на кого работаешь?
как ни искушала ситуация. Принеся бутылку, Данил осторожненько поднес
горлышко к губам лежащего, предупредил:
оставшиеся полбутылки, протер опустевшую скляницу, хмыкнул:
может ли пленник дышать носом, раскланялся с ним и спустился с чердака,
хозяйственно прихватив рацию.
судя по архитектуре: и вход один, и балконов нема... Точно, бывшая общага.
Даже перегородка, за которой сидел вахтер, наполовину сохранилась. Выглядел
вестибюль так, словно по нему пронеслась Мамаева орда, мимоходом заглянув
сюда по пути из варяг в греки. Запашок стоял неописуемый, густой, как
кисель, в два счета отшибший всякое обоняние.
сомнительные пятна. Было довольно тихо, хотя временами слышались шумные
возгласы на незнакомом языке - то ли перебранка, то ли просто светская
беседа.
путь необъятный негр в тренировочных штанах и футболке, по-домашнему босой.
Заслышав сзади шорох, Данил без спешки оглянулся - обратный путь отрезали
еще два негра, поджарые, должно быть, верткие в драке. Что ж, здешний
Гарлем, где в подвешенном состоянии обитали незадачливые мигранты, должен
был, конечно, быстренько установить строгий внутренний порядок, как оно
всегда бывает в достаточно большой стае млекопитающих,- независимо от того,
хомо сапиенс они или нет, белая у них шкура или черная...
толстому пахану.- Что глазеешь? Ну нету у меня бананов, не припас...
осин:
Ты меня понимаешь, толстый черный человек?
чего здесь надо, белый?
мгновенно испарились.
коридор: запахи, белье на веревках, иные двери приоткрыты, из них
настороженно поглядывают черные люди, по одежке почти неотличимые от
российских бомжей, комнаты разгорожены на клетушки натянутыми простынями,
картонными ящиками, что-то шипит и чадит на электроплитке, что-то киснет в
тазу...
дверь, негромко что-то сказал и, получив ответ, кивнул Данилу, выжидательно
помявшись.
немного почище, лежали три матраца, застланных относительно белыми
простынями, а пластиковый столик, явно притащенный из ближайшей столовки,
был украшен цветком в стакане и большой фотографией какого-то африканского
генерала в звездах и эполетах.
располагайся.
одного конкретного негра, нужно пригнать полсотни автоматчиков и устроить
шмон вселенский. А вот тем, кто и сам работает в городе потаенно, такие
подвиги не по зубам...
рядом, за перегородкой, старательно сляпанной из картонных подставок от яиц,
шла энергичная возня - оханье, стоны, возгласы на непонятном наречии.
обращай внимания, это у него надолго...
матрац.-Хорошую работенку ты мне подсунул... Еле ноги унес. В общем, так...
В рос я в этот сумасшедший дом легко, без малейшего напряга, все прошло, как
и предвидели. Старался как мог, трех истеричек даже пришлось огулять со всем
африканским темпераментом, одна еще ничего, но две другие - тихий ужас.