Чтение 43–й страницы книги ~Пришельцы~

Выстрел в упор прозвучал негромко среди шумной, ревущей Каляевской улицы. «Гаишник» свалился на сиденье, так и не вырвав смятой пластиковой бутылки изо рта. Заремба отцепил у него с пояса наручники, замкнул их на руках «газетчика» и отъехал от тротуара, вливаясь в автомобильный поток. Под светофором на всякий случай сдернул со спинки заднего сиденья чехол и прикрыл им труп в милицейской рубашке.

— Отдыхайте пока, мужики, — пробурчал он и наконец раскупорил свою бутылку с напитком.

Оглушенный «газетчик» пришел в себя, когда Заремба остановился на пустыре возле железной дороги, чтобы выбросить «гаишника». Поднял руки и обнаружил, что скован.

— Сиди тихо, дядя, — посоветовал Заремба. — И смотри вперед.

Он отъехал недалеко от железной дороги, свернул к строящимся гаражам и загнал машину в тень.

— У тебя ровно минута сроку, чтобы спасти жизнь, — сказал он, обшаривая карманы «газетчика». — Говори, кто приказал меня убрать.

Тот пучил глаза, тяжело дышал и на глазах наливался бурым цветом. В карманах, как и следовало, никаких документов не оказалось.

— Ошибка вышла… — промямлил он. — Не ту машину…

— Полминуты уже нет. — Заремба открыл его дверцу. — Выходи, не хочу пачкать салон.

Парень сидел неподвижно, однако стал менять цвет — белеть, особенно когда получил стволом автомата в бок. Схватился сцепленными руками за рычаг переключения скоростей.

— Не надо… Я не знал! Не знаю!

— Твои проблемы. Десять секунд.

— Нет! Я киллер! Просто киллер!

— Чей? Кто нанимал? Кто сделал заказ?

— Адам!

— Мне это ничего не говорит. Все, время вышло. — Заремба приставил автомат к животу. — Пуля в брюхе — смерть долгая…

— Скажу! Частное сыскное бюро «Адам и Ева»! На Гоголевском бульваре!..

— Кого заказали, знаешь?

— Нет, по рации дали номер машины и маршрут движения. Труп приказали обезглавить. Голову доставить Адаму…

— Зачем ему моя голова?

— Этого не знаю! И он… — киллер глянул на заднее сиденье, — тоже не знал.

Заремба убрал автомат, сказал устало:

— Ладно, уходи. Живей!

— Ты меня… отпускаешь?

— Что же с тобой делать? Не возить же с собой, сбежишь еще.

— Не понял… Отпускаешь или нет?

— Иди! Иди! Душу твою отпускаю. На волю. Из поганого тела твоего.

Так и не врубившись, наемный убийца задом выбрался из машины, на всякий случай попятился задом к недостроенным гаражам, не спуская глаз с Зарембы.

И запнулся о кирпичи, не удержал равновесия, стал падать и на мгновение отвлекся. Короткая очередь настигла его у земли, пришила намертво, будто осиновым колом, Полковник захлопнул пассажирскую дверцу и поехал искать дорогу из гаражного лабиринта. Крутился минут десять, прежде чем не вырулил на уличный асфальт возле корпусов какого-то завода.

Только тут наконец сориентировался, прикинул кратчайшую дорогу к центру и погнал на Гоголевский бульвар с единственным сейчас желанием спросить Адама, зачем ему понадобилась его голова.

Единоличное решение Азария работать на спецслужбу вызвало среди десантуры сначала тихий ропот, затем взрыв, в результате которого шесть человек, учитывая и раненого Пашку, разделилось на четыре группировки. Молодняк Шура с Игорем сразу же резко откололись, заявив, что с ментами никогда в жизни не станут связываться, в стукачи не пойдут и вообще уйдут партизанить вдвоем. Тимоха и вовсе объявил, что пора закапывать автоматы и расходиться по домам, потому что сено не кошено, не убрано, сруб в колодце обвалился баба воды достать не может, и грибок, зараза, почти сожрал нижние венцы, отчего изба начала крениться. И теперь надо набрать ведра два мочи, проквасить ее и хорошенько промазать бревна, иначе эту гадость ничем больше не вывести. Немного оправившийся Пашка, получивший в один миг авторитет и права «деда» как проливший кровь, говорил хоть и тихо — из сквозной раны шел воздух от резкого дыхания, — но вполне убедительно высказал свою точку зрения: оставить все как есть, всей компанией выслеживать пришельцев и мочить, мочить и мочить что есть силы. И не надо разбредаться по парам, как предлагает молодняк, и к ментам не ходить, куда тащит Азарий. Лобан же мгновенно сориентировался и встал на сторону Азария.

— Вы что?! — заорал он. — Дебилы? Полудурки? Да нас перещелкают через месяц. А если не перещелкают, то менты обидятся и сами повяжут. Да еще по сроку намотают за незаконное владение оружием. Верно, Азарий?

— Во-первых, этот мужик не из ментов, а из службы безопасности. Заметил Азарий. — И как не крути, без государства мы ничего не сделаем.

— Да хрен забило твое государство на этих ублюдков! — чуть ли не в голос закричал молодняк. — Пока мы в космосе летали, всю страну разворовали! Где была твоя безопасность? Россию давно сдали с потрохами! И нас сдали! Надо самим вставать! Может, этот мужик — того?

— Может, сам-то ничего, а его начальство заодно с пришельцами! Вот и вломимся!

Нынче нельзя никому подчиняться!

— Бараны! — ревел Лобан. — Нам же настоящее оружие дадут! Ну что вы сделаете со «шмайсерами»? И патроны через один стреляют!

— Лобан! У тебя ребятишки дома голодные сидят! — резал Тимоха. — Кто их накормит? Государство твое? Да нынешнее государство елду с прибором на наших ребятишек положило! Нас три года нет — хоть копейку пенсии дали за потерю кормильца? Или пособие?

— А ты не потерялся! Ты в космосе прохлаждался! За что платить?

— Но ребятишки-то — голодные!

— Ничего, бабы прокормят, помереть не дадут, — заступился за своего соратника Азарий.

— Как хотите, мужики, я пошел домой! — заявил вдруг Тимоха и закинул пулемет «МГ» за спину. — У меня три года печь разобранная стоит! Никто не удосужился помочь. Три года! Скоро девки замуж пойдут, а отца все нету. Раз еще есть у нас безопасность, вот пусть она и мочит пришельцев. Деньги за это получает, и поди, каждый месяц.

Но только он приблизился к выходу, как Пашка на нарах закричал, запорхал, как дырявый кузнечный мех.

— Вернись, Тимоха! Мы же клятву давали! Пока всех не замочим — домой не пойдем!

— Сделаю дома дела, а на всю зиму приду! — от порога сказал тот. Зима длинная, еще напартизанимся. Все равно делать нечего!

Шурка с Игорем подскочили, вцепились — один в рюкзак, другой в пулемет.

— Если уходишь — пулемет нам отдай!

— И патроны!

— Ну уж во вам! — вывернувшись, показал Тимоха. — Я пулемет нашел! Это мой пулемет! Идите вон и ищите!

— Предатель! — закричал Пашка и на чистых бинтах выступила кровь. Не выпускать его, суку! К стенке!

Шурка с Игорем снова бросились на него, стали выворачивать из рук «МГ», сдирать рюкзак — Тимоха отбивался руками и ногами, пугал, вращая вытаращенными глазами:

— Отойди! Отойди, на хрен! Я псих! Я сейчас вас уложу тут! Менты вам дадут пулеметы! Отвали, фанера! Убью же!!

Пашка швырял в него ботинками, матерился и совестил:

— Паскуда! Я молодую жену потерял! Меня ранили, но я не сдаюсь! А ты, падла, печку пошел класть, когда пришельцы страну оккупируют?! Вот ты какой у нас, трезвенник!

— Трезвенникам особенно верить нельзя! — заключил Азарий. — Они народ себе на уме.

— А настоящие герои, между прочим, квасили — дай бог! — поддержал Лобан. — Отбирайте пулемет!

На Тимоху навалились всерьез, но заломать его было не так-то просто в ход пошел и пулеметный приклад. Шурке досталось в лоб, и когда он откатился, чуть не своротив железную печку в доте, в драку вступил Лобан. Через минуту бились насмерть и уже все, даже Пашка слез с нар, урча своей раной. Только Азарий сидел в углу и курил.

И тут в пылу междоусобицы кто-то случайно надавил на спуск, автоматная очередь ударила в низкий бетонный свод, взвизгнул и вспылил по стенам рикошет.

Битва вмиг прекратилась, озирались, пучили глаза — к счастью, никого не зацепило, только исчеркало стены.

— Все, шабаш, — сказал Азарий в наступившей тишине. — Завтра пойдем выполнять первое задание, на аэродром.

Десантура расселась по углам, утирали кровь, промокали рукавами ссадины, прилаживали вырванные из одежды лоскутья, с удивлением рассматривали росчерки пуль на бетоне, нюхали стволы автоматов — кто стрелял?..

— Это тебе мент приказал? — поинтересовал Игорь.

— Разговорчики! — прикрикнул Лобан. — Ну и распустились же вы…

— Погоди, скоро строевая подготовка начнется, — пробурчал Шурка.

— Всем все ясно? — спросил Азарий. — Вопросы есть?

— Чего тут неясного? — повесив голову, вздохнул Тимоха. — Опять на зиму без печки. Да и грибок, зараза…

— Выполним задание, я тебя отпущу на три дня, — пообещал Азарий.

— За три дня я никак два ведра не написаю! — развел тот руками. — А еще промазать надо.

— Тогда, брат, только после победы. Поможем всей командой. Еще вопросы?

— У меня вопрос, — подал голос Пашка. — Можешь ты популярно объяснить, на кой ляд нам идти на аэродром? Ты не думаешь, что нас этот мент… отвлекает от настоящего дела?

— Сказано — на аэродром, — встрял Лобан. — Я популярно объяснил? Нет, мужики, что вы в самом деле вечно недовольные? Да если мы выполним задание и накроем всех этих хитромудрых ублюдков, нам же по ордену положено! Ты бы, Азарий, договорился еще, чтоб нам вместе с оружием и форму выдали. Сейчас в десантуре камуфляж классный дают, а? Представляете, являемся мы в село в форме и при орденах, а? Не хило?

— Это когда ты молодой был, побрякушки котировались, — заметил Игорь.

— А сейчас приди на дискотеку с орденом, скажут, вальты поехали, добавил Шурка.

— А бабы — все суки, — мечтательно проговорил Пашка. — Живым останусь никогда не женюсь. Но вертеть женщинами буду, с ума их сводить, обманывать каждый день. С этим ментом с фермы видали какая фельдшерица приезжала? Так вот, я уже с ней договорился. На раз снял. Она мне рану чистит, а я ей ручки целую, ножки… Эх!

Аж вся трепещет!