Чтение 43–й страницы книги ~Сокровища Валькирии-2~

вооруженных формирований.

Они брели молча и через километр окончательно оторвались от спутников.
Как назло, не попадалось ни одного гриба, чтобы хоть как-то разрядить
напряженное, испытывающее молчание. Но зато еще через километр они вышли на
луг, где стоял бревенчатый сеновал на сваях.

- Так спать хочется! - вдруг призналась Капитолина.- Все равно грибов
нет...

- Никогда не спал на сеновале,- признался полковник.- А говорят, здорово.

Они забрались под самую крышу доверху набитого сеновала, разгребли яму,
постелили плащ-палатку и улеглись. Было сухо, мягко и тепло, запах сена
напоминал жаркий летний день, но к нему примешивался стойкий солдатский дух,
исходящий от армейской одежды и сапог. Несколько минут они лежали тихо,
касаясь друг друга плечами.

- Жду, когда ты спросишь,- вдруг сказала она,- почему я стала шпионить.

- Я знаю почему,- отозвался полковник.- Все старо как мир...

- Нет, ты не знаешь! - горячо заговорила Капа.- Ты ничего не знаешь!..

- Сначала он сделал тебя своей любовницей,- объяснил он.- Потом заставил
приносить ему информацию. А ты не могла ему отказывать, потому что боялась.

Она долго молчала, затем повернулась к нему и подперла голову рукой.

- Я его и сейчас боюсь... Но откуда тебе все известно?

- О тебе конкретно мне неизвестно ничего. Но так делают все начальники. В
нашей конторе все просто и даже безвкусно.

- Когда я познакомилась с ним, не знала, что он- шеф,- призналась
Капитолина.- Все тривиально: подвез меня на машине...

- Вроде бы случайно...

- Да... Потом еще раз... А потом меня вызвали в кадры, дали какую-то
бумажку, чтобы я подписала ее у шефа...

- Ты входишь, а шеф - твой любовник. Он пригласил тебя в комнату отдыха,
вы пили коньяк, возможно, с лимоном,- монотонно рассказывал полковник.- Ты
сияла от счастья и воображала себе карьеру. Он тебе обещал, что скоро
переведет в свой аппарат.

- Нет, не обещал...

- Ну, тогда посулил загранкомандировку месяца на три!

- На полгода, в наше посольство, в Аргентине,- поправила Капитолина.

- И обманул, подлец!

- Трудно сказать... Второй год откладывает сроки. Говорит, ты
незаменимая.

- Значит, ты единственная шпионка в отделе... Она пошуршала сеном,
угнездилась.

- Нет, не единственная.

- Вот как?! - Полковник сел.- Сколько же вас?

- Я знаю четверых. Они приносят мне информацию, я передаю ее дальше.

- О, все-таки он тебя повысил! - усмехнулся Арчеладзе.- Сделал
резидентом. Или резидентшей!

Он лег и отвернулся. Сено было еще пышным, хрустким и шуршало от дыхания.

- Тебе неинтересно, кто эти люди?- после долгой паузы спросила
Капитолина.

- Интересно,- пробурчал он.- Но сейчас мне так хорошо... И я хочу спать.
Никогда не спал на сеновале... А ты говори, раскаивайся. Будет легче.

- Мне не в чем каяться,- вдруг отрезала она.

- Как же - не в чем?

Она надолго замерла, даже сено перестало шуршать от дыхания. Полковнику
показалось, что она уснула. Он повернулся: Капитолина сидела к нему спиной,
подобрав ноги.

- Я каюсь, что родилась женщиной,- проговорила она.- Каюсь, что слабая,
беспомощная, что боюсь злой воли мужчин. Каюсь, что не могу совладать с
жестокостью, каюсь, что мне растоптали душу, что меня обманули,
использовали. Каюсь, что ненавижу ваше подлое племя! Что должна унижаться
перед вами, просить милости, ждать ваших чувств, которых нет в природе!

Полковник взял ее за плечи, но Капитолина вырвалась, отшатнулась. Он
увидел ненависть, смешанную со слезами беспомощности.

- Каюсь и проклинаю вас! - крикнула она в лицо.- А ты спи! Тебе же
хорошо. Ты никогда не спал на сеновале. Ты такой же, как остальные... или
даже опаснее, потому что презираешь женщин.

В этот миг он поразился своим чувствам. Он ощущал свою вину перед ней,
жалел ее и задыхался от восторга - она сейчас нравилась ему! Хотелось
утешить ее, приласкать, усмирить бушующую в ней ненависть любовью и сделать
так, чтобы Капа почувствовала себя счастливой. Но одновременно с этим,
каким-то задним, параллельным сознанием он анализировал ее поведение и будто
бы ухмылялся каждому слову. Мол-де сыграно совсем неплохо. Можно поверить,
что тебя завербовали обманом, втянули в мужские игры через постель. И
теперь, припертая к стене, ты стараешься внушить к себе доверие через
женские слабости...

Все это уживалось в полковнике, существовало вместе всегда, и впервые
только он осознал, насколько сильна в нем власть противоречия. Не воли, не
ума, не силы и интеллекта, а именно противоречия - раздвоенного сознания и
чувств. И это раздвоение считалось качеством положительным, благородным,
высоким и называлось- мужеством. Под властью противоречия можно было смело
шагать и по головам, и по судьбам, и по трупам, быть судимым и оправданным,
ужасаться и творить жестокую реальность.

"Гогия, ты памидоры любишь? Кушать - да, а так - нэт..."

Слезы делали ее некрасивой, и она, зная об этом, наверное, старалась
никогда не плакать. Теперь же не стеснялась ни красных пятен на скулах, ни
растянутых, бесформенных губ и заложенного носа.

- Не плачь,- попросил полковник, сдерживая дыхание.- Давай вместе делать
дыхательную гимнастику... Вот так, медленно втягиваешь воздух и задерживаешь
дыхание. Чтобы успокоилась диафрагма. Считается, что диафрагма разделяет в
человеке душу и тело. Если душа болит и человек плачет, плевра трепещет и
бьется в конвульсиях... Ну, давай еще раз?..

Капа набрала в грудь воздуха, затаила дыхание. Он осторожно запрокинул ее
голову, уложил возле своей груди и стал вытирать слезы ладонью. Она сделала
несколько упражнений и тихо проговорила:

- Какая смешная у тебя борода... Мягкая, как у подростка.

- Потому что еще ни разу не брил.

- И голову не брил?

- Нет... Я был лысый.

- Теперь седой... волосы серебристые.

Она уткнулась в шершавую армейскую куртку и уснула.

Ему вновь казалось, что на сеновале стоит один лишь солдатский запах...

Полковник проснулся от шума дождя. Старая крыша на сеновале отчего-то
перестала светиться щелями, но кое-где о хрусткое сено билась капель. Он
хотел посмотреть, который час, однако на этой руке спала Капитолина. Это
была отработанная привычка- отмечать время, сейчас совершенно ненужная,
потому что ничего вокруг, кроме сеновала и дождя, не существовало. Полковник
укрыл Капу краем плащ-накидки, прижал к себе плотнее расслабленное сном тело
и бездумно закрыл глаза.

И вдруг где-то неподалеку раздался выстрел, затем еще два, почти слитых в
единый. По звуку он определил, что стреляют из карабина. Капитолина
вздрогнула, но не проснулась. Через несколько минут выстрел грохнул где-то
на краю луга, и сквозь шум дождя послышались неясные крики.

- Что это? - спросила она испуганно.

- Не знаю... Наверное, охотники,- предположил он.

- Почему так темно? Который час?

- Кажется, вечер,- легкомысленно сказал полковник.

- Это нас ищут! - уверенно заявила Капитолина.- Слышишь голоса?..

Кто-то шел к сеновалу - хлюпала вода, доносился непонятный говор.

- Давай спрячемся?- тихо засмеялся он.- Пусть ищут!

Полковник ухватил большой пласт сена и навалил на гнездо. Сразу стало
тепло, пыльно, окружающий мир отдалился и на некоторое время заглох даже шум
дождя.

- А корзины?! - зашептала Капа.- Найдут! Корзины остались где-то сверху.

- Темно, не заметят...

Здесь было так хорошо, что не хотелось думать о каких-то корзинах. Они
лежали, прижавшись друг к другу, касаясь щеками, плотно придавленные сеном,
как душным, толстым одеялом. Кто-то распахнул дверь, сказал громко:

- Были бы тут - услышали!

- Залезь посмотри! - приказал Воробьев.- Лежат, поди, трахаются!

- Никого!- откликнулся незнакомый голос.- Сеновал течет...

- Крыша у него течет! - Воробьев выматерился.- Я эту прошмандовку удавлю
на березе!

Полковник дернулся, поднимая головой сено, но Капа схватила за шею.
обвисла, удержала:

- Не надо... прошу тебя...

Дверь захлопнулась, шаги прочавкали вдоль стены и, когда смолкли,
растворились в шуме дождя. Полковник выбрался из ямы, помог встать
Капитолине. На опушке луговины грохнул выстрел, и белая ракета, взвившись в
небо, высветила все щели над головой.

- Крыша течет,- повторил Арчеладзе.- Ладно, пусть течет. Идем!

Они выбрались из сеновала, оставив там корзины,- за шиворотом кололась
сенная труха, встречный ветер сек дождем по лицу. Мир был темным и неуютным,
за спиной время от времени гремели выстрелы. Они почти бежали, спотыкаясь и
уворачиваясь от деревьев, уходили, словно партизаны от облавы. Похоже,
Воробьев с Нигреем подняли на поиски всю обслугу охотничьего домика.
Крадучись, они обогнули терем - в окнах горел яркий свет - и тихо сели в
машину. Полковник запустил двигатель, не включая света, вырулил на дорогу.

- Пусть поищут!

Выехав на трассу, полковник стал откровенно лихачить. Это забавляло
Капитолину и возбуждало в нем жажду риска, испытания судьбы. Он опасно шел
на обгон, стиснув зубы, ждал встречной машины из-за поворота - везде
проносило. Взрывались под колесами лужи на асфальте, "дворники" на лобовом