Чтение 43–й страницы книги ~Линия аллигатора~

Арестован Чихарев. Разгромлена их группировка. Выяснили, как убили
американскую журналистку, бывшего заместителя председателя таможенного
комитета и эксперта-патологоанатома. Заодно арестовали и многих
бандитов, совершавших эти преступления. По-моему, все не так плохо.

- Да, - кивнул Виктор, - но мы не арестовали главного организатора
этих преступлений, который был фактическим владельцем компании
"Монотекс".

- Опять ты за свое, - поморщился Самойлов, - я тебе сказал, забудь
эту фамилию.

- Нет, - встал со стула Юдин, - не могу. Столько людей погибло, а вы
говорите "забудь". А ваши ребята, у которых остались дети? А другие
люди?

Убитая американка Элизабет Роудс, застреленный в своем кабинете
Леонтьев, сброшенный в котлован Коротков? Нет. Не могу. Я все равно
пойду на прием к прокурору.

- Но это ничего не даст, - возразил полковник.

- Я все равно пойду, - упрямо сказал Виктор, - иначе я просто
перестану себя уважать. Я так не могу, простите меня, товарищ полковник.

Уставший от бесполезного спора, полковник откинул голову на подушку.

Помолчал. Потом задумчиво сказал:

- Может, ты и прав, Виктор. Я уже стал достаточно осторожен.
Некоторые называют это опытом, а это может быть и трусость. Ты моложе,
тебе виднее. Я бы в твоем возрасте и на твоем месте поступил бы так же.
Ты прав.

Виктор чуть наклонился, пожал ему руку и стремительно вышел из
палаты.

Самойлов посмотрел ему вслед.

- Удачи тебе, - прошептал он на прощание.

А в это время в другой больнице и совсем в другой палате, где лежал
Дронго, прибежавшая санитарка испуганно заявила, что к нему приехали
гости-иностранцы.

А еще через несколько минут в палату вошли сенатор Роудс и Сигрид. И
хотя Дронго ждал их, они появились внезапно, словно материализовавшись
из тревожных снов больного. Стоявшая рядом с сенатором Сигрид казалась
чуточку похудевшей, что не могло произойти за один день, и немного
грустной, но такой же красивой и стройной, как раньше. Словно
действительно сумела выбросить из головы ту самую ночь.

- Я уже все знаю, - заявил сенатор. - Мне обо всем рассказали. Вы
просто настоящий герой.

- Тем лучше. Врачи считают, что мне нельзя много говорить.

- Я приехал сюда, чтобы поблагодарить вас, - несколько смущенно
сказал сенатор. - Наверное, отчасти и я виноват в том, что вы здесь. Я
готов оплатить все расходы на ваше лечение.

- При чем тут вы? - поморщился Дронго. - Просто все так получилось.
Там были дети, а ваш секретарь, - кивнул он на Сигрид, - считала, что у
меня комплекс неполноценности и я всю свою потенцию растрачиваю
исключительно на свою работу. Мне захотелось доказать обратное, поэтому
я бросился спасать детей.

- Это было очень благородно. Простите за мое поведение в отеле
"Балчуг".

Вы, наверное, тогда удивились, что я отказался от дальнейшего
расследования.

Просто американский посол под большим секретом рассказал мне, что моя
Элизабет на самом деле была сотрудником ФБР и выполняла здесь
специальное задание. А потом Магда, ее соседка, побывавшая у меня в
отеле, рассказала мне, как часто Элизабет внезапно исчезала на несколько
дней. Мне стало стыдно, что я втравил вас в эту историю, и я захотел
прекратить расследование. В конце концов, каждый сам выбирает свой путь.

- Да, сенатор, - согласился Дронго, - только ваша дочь была настоящим
героем. Рискуя жизнью, она пыталась разоблачить международную банду,
переправлявшую наркотики через Москву. Она выполняла свой долг, спасала
тысячи детей от этого пагубного пристрастия. Я понимаю, что говорю
обычные в таких случаях слова, но должен признаться, что горжусь
знакомством с вами. У вас была прекрасная дочь, сенатор Роудс. Вы можете
ею гордиться.

Сенатор отвернулся, словно в глаза ему попала какая-то соринка. Потом
вдруг сказал:

- Правительство Соединенных Штатов наградило ее медалью, посмертно.
Они обещали, что вручат мне эту медаль, когда я вернусь в Вашингтон.
Простите меня, мне лучше на минуту выйти. Вы можете пока попрощаться с
Сигрид.

Он быстро вышел, оставив их одних.

- Ты уже улетаешь? - спросил Дронго.

- А ты хочешь, чтобы я осталась? - в свою очередь спросила Сигрид,
наклоняясь к нему.

- Нет, - честно признался Дронго, - здесь слишком опасно.

- Спасибо тебе за все, - прошептала она, наклоняясь еще ниже, - за
то, что ты есть. Мне будет легче там, в Америке, когда я буду о тебе
думать.

- И мне тоже, - прошептал Дронго.

Она наклонилась еще. Это был второй поцелуй в их жизни. Потом она
поднялась.

- Я буду тебе звонить, - сказала Сигрид, - и если когда-нибудь буду
тебе нужна, ты только позови меня, я сразу прилечу.

- У нас слишком разные миры, Сигрид, - Дронго вздохнул. - Они редко
соприкасаются.

Она отвернулась, чтобы скрыть слезы, и в этот момент вошел сенатор.

- Послушайте меня, - заговорил он решительно, - пока я там стоял, я
много передумал. Вас считают лучшим в мире аналитиком, специалистом
мирового класса.

Вы могли бы открыть собственное агентство, создать свою школу
расследования.

Может, вы переедете к нам в Америку? Я могу сделать все, что для
этого нужно.

Получить разрешение на въезд и на работу. У вас будет все
необходимое.

- В данный момент мне нужна еще одна капельница, - пошутил Дронго. -
Спасибо, сенатор, я ценю ваше отношение. Но это не для меня. Я слишком
люблю независимый образ жизни и не собираюсь его менять.

Роудс молча смотрел на него. Потом достал из кармана конверт.

- Здесь чек на сто тысяч долларов. Я благодарю вас за все, что вы
сделали для нашей семьи.

Дронго смотрел на конверт.

- Линия аллигатора, - вдруг сказал он, - мы с вашей дочерью
переступили эту черту.

- Что? - не понял его Роудс.

- Ничего. Спасибо вам, сенатор. И за ваше предложение тоже спасибо.

Поверьте, если бы я мог его принять, я бы его обязательно принял.

Роудс встал. Протянул руку.

- Вы удивительный человек, Дронго, - сказал он, - вы знаете, я
никогда не встречал подобных вам людей. Вы вселяете веру в то, что в
наше время Честь и Правда еще могут дорого стоить, а Бог все еще
способен побеждать Дьявола.

Дронго кивнул, словно соглашаясь с тем, что ему сказали. Роудс крепко
пожал руку Дронго.

Они направились к двери. Сигрид, обернувшись, помахала ему рукой.

И только когда Дронго остался один, он с удивлением почувствовал, что
у него болит сердце, впервые в жизни. Он даже не подозревал до этого,
что оно может так сильно болеть.

Чингиз АБДУЛЛАЕВ

ОТВЕТНЫЙ УДАР

ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru

ПРЕСТУПЛЕНИЯ В МОНПЕЛЬЕ

Воображение так преувеличивает любой пустяк и придает ему такую
невероятную цену, что он заполняет нам душу; с другой стороны, по своей
бесстыжей дерзости оно преуменьшает до собственных пределов все истинно
великое, например, образ бога.

Блез Паскаль

Он сидел на террасе, наслаждаясь ярким полуденным летним солнцем. Это
был один из немногих дней, когда можно себе позволить отдохнуть,
расслабиться, наслаждаясь покоем и тишиной. Полученные за последнее
расследование деньги позволили ему приобрести билет в эти чудесные края.
Юг Франции в начале осени - это почти рай на земле. А он, хорошо знавший
и любивший Францию, никогда не упускал случая побывать на ее древней и
такой живописной земле.

Ему нравилось во Франции все - величественные города и могучие
крепости, словно вырастающие из дрожащего воздуха замки, ровные ряды
виноградников в долинах Луары, мерное течение Сены и буйство разъяренной
стихии у берегов Нормандии.

Он любил эту страну какой-то особенной, только ему ведомой любовью,
словно Франция являла собой мечту, которую он воочию мог наблюдать. Ему
было одинаково хорошо у виноделов Шампани и рыбаков Бретани, у фермеров
Прованса и моряков Марселя. Он любил величественный Лион, пышный