Чтение 43–й страницы книги ~Разборка (Пропавшие без вести)~

- Я покупаю документы.

- Ничего ты не покупаешь! - заорал Тюрин и повернулся ко мне. - Ты что
делаешь? Ты знаешь, на что идешь? Ты идешь под статью! Это документы
строгого учета, они должны храниться в архиве Военной коллегии Верховного
суда СССР! Похищение официальных документов, совершенное из корыстной или
иной личной заинтересованности, - это статья! Статья триста двадцать пятая
Уголовного кодекса! Ясно? Раньше за это давали до пяти лет!

- А сейчас? - полюбопытствовал Артист.

- Штраф до пятисот минимальных зарплат.

- Ух, как страшно! Это же целых полторы тысячи баксов! Жуть!

- Или до года лишения свободы! - зловеще добавил Тюрин.

- Пастух, мужайся! - подбодрил меня Артист. - Мы тебя не оставим. Будем
носить передачи. А если станет невмоготу, пришлем напильник в палке
сервелата Черкизовского мясокомбината. Напильником перепилишь решетку, а
сервелатом будешь глушить охрану.

- Могу я попросить всех помолчать? - вежливо поинтересовался Мамаев.

- Да! - поддержал его Тюрин. - Цирк, понимаешь, устроили!

- Я покупаю документы, - повторил Мамаев. - Деньги будут переведены
немедленно. Куда?

Он извлек мобильник и приготовился набрать номер.

- Не спешите, - остановил его я. - С помощью этих документов вы
намерены объявить Калмыкова во всероссийский розыск. Я правильно понимаю?

- Вас это не касается! Вы продавец. Я покупатель. У меня деньги, у вас
товар. Что я с ним сделаю, это решать мне!

- Вы намерены засадить Калмыкова в тюрьму на всю оставшуюся жизнь и
таким образом снять проблему. Я хочу убедить вас, что это не лучший выход.

- Вот именно! - одобрил Тюрин. - Совсем не лучший, Петрович! Говно это,
а не выход!

- Заткнись! - рявнул Мамаев. - Почему же, господин Пастухов, не лучший?

- Он негуманный.

- Негуманный. Понятно. И все?

- Вам этого мало?

- Ну почему? Это очень сильный аргумент. Но не в деловом разговоре.

- Эти документы не принесут вам никакой пользы. Это вообще не выход.
Это тупик.

- В чем же выход?

- Разрулите ситуацию миром. Договоритесь.

- С кем?

- Вы знаете, с кем.

- А я тебе о чем говорил? - энергично вмешался в наш диалог Тюрин. - О
чем я тебе твердил? Договорись, Петрович! Пастухов дал тебе хороший совет!

Мамаев внимательно посмотрел на меня.

- Мне кажется, вы действительно этого хотите.

- Совершенно верно, - подтвердил я. - Я действительно этого хочу.

- Почему?

- Это наши дела.

- Вы не представляете себе, какая цена вопроса.

- Почему же не представляю? Очень хорошо представляю. Ваша жизнь.

- Моя жизнь? - презрительно, с прорвавшейся злобой переспросил Мамаев.
- Моя жизнь! Подумайте лучше о своей жизни! А о себе я позабочусь сам!
Хватит болтать! Вы продаете бумаги или не продаете?

Похоже, моя миротворческая миссия провалилась. Мамаев пер, как танк. И
никакой возможности остановить его я не видел.

- Вы все-таки хотите купить?

- Да, черт возьми, хочу!

- Не делай этого, Петрович, пожалеешь! - хмуро предупредил Тюрин. -
Крупно пожалеешь!

- Ты! Угрожаешь?! - вскинулся Мамаев. - Ты мне угрожаешь?!

- А что мне остается? Слова до тебя не доходят. Да, твою мать, угрожаю!

- Как приятно видеть такую преданность сотрудника своему шефу, -
прокомментировал Артист. - Господин Тюрин, позвольте пожать вашу честную
руку!

Он поднялся с диванчика, торжественно пожал руку недоумевающему
начальнику службы безопасности, что-то сказал ему на ухо и широко улыбнулся
Мамаеву. - Поздравляю, вы умеете подбирать кадры!

- Могу я продолжить? - спросил Мамаев.

- Да делай что хочешь! - махнул рукой Тюрин.

- Спасибо. Я спросил вас, господин Пастухов, куда перевести деньги.

- Вы приняли решение?

- Принял! Вы получите свои двадцать тысяч баксов! Тюрин

был прав, слова до него не доходили. Он был уст- ремлен к цели, видел
ее в том, чтобы получить бумаги и с их помощью решить свою проблему самым
простым, как казалось ему, способом. Он лез в расставленную Буровым ловушку
с тупым упорством ночной совки, летящей на гибельный для нее свет.

Доводы на него не действовали. Может, подействует наглость?

- Двадцать тысяч было три дня назад, - заявил я.

- Сколько сегодня?

- Шестьдесят.

- Шестьдесят тысяч долларов?

- Да, господин Мамаев, шестьдесят тысяч долларов.

Тюрин захохотал.

- Плати, Петрович, быстро плати! А то сейчас будет сто!

- Вы быстро учитесь, господин Пастухов, - заметил Мама- ев, метнув на
Тюрина ледяной взгляд.

- У меня хорошие учителя.

- Думаете, взяли меня за горло? Загнали в угол?

- Мы? Вас? Господин Мамаев, мы вас знать не знали и не хотели бы знать
никогда. Вы сами загоняете себя в угол. И делаете это с упорством, достойным
лучшего применения. Я не навязываю вам эти бумаги. Я сказал и готов
повторить: они вам не помогут.

- Об этом позвольте судить мне!

Я сдался.

- Ну, как знаете. Тогда десять тысяч переведите на счет агентства "МХ
плюс". Это наш гонорар. А пятьдесят тысяч - на счет реабилитационного центра
доктора Перегудова. За это вам что-нибудь простится. Но я вас предупредил:
вы делаете ошибку.

- Спасибо за предупреждение, - буркнул Мамаев.

Он связался по мобильнику с офисом и приказал немедленно перечислить
бабки.

Деньги на счет "МХ плюс" поступили через шесть минут. Я вызвонил Дока,
попросил его проверить счет центра и сразу перезвонить. Он перезвонил. В его
голосе было счастливое изумление:

- Что происходит, Серега? Свалились пятьдесят тысяч от компании
"Интертраст"! Пятьдесят тысяч! Я не верю своим глазам! Наши богатые Буратины
вспомнили о спасении души?

- Пока не души, - охладил я его восторг. - Пока только о спасении
жизни.

- Теперь я могу взять документы? - спросил Мамаев.

- Они ваши. А вот это считайте нашим подарком, - проговорил я и
протянул ему заклеенный конверт. - Не вскрывайте. Потом прочитаете, в
спокойной обстановке. И не торопитесь в милицию, чтобы объявить Калмыкова во
всероссийский розыск.

- Вы получили бабки? Отдыхайте! - отрезал Мамаев. - Я купил эти бумаги.
И могу делать с ними что захочу!

На этой реплике два главных действующих лица спектакля покинули сцену,
оставив зрителей размышлять о том, что же, собственно, они видели.

Мамаев исполнил свою роль, как по писаному. В ней не было никаких
неожиданных поворотов. А вот роль Тюрина я не понял. Он знал, что содержится
в старой папке. Он знал, как этими документами намерен распорядиться Мамаев.
И он всеми силами пытался помешать ему это сделать. Вплоть до угроз. И пошел
бы дальше, если бы Артист каким-то образом не вывел его из игры.

- Что за конверт ты ему дал? - спросил Артист.

- Покажу, - пообещал я. - Сначала объясни, чем ты нейтрализовал Тюрина.
Что ты шепнул ему на ушко?

- Я задал ему короткий и очень простой вопрос. Но прежде вопрос тебе.
Ты по-прежнему уверен, что семьдесят штук баксов за квартиру жены Калмыкова
были ходом Бурова?

- Абсолютно. Раньше были сомнения, сейчас нет.

- Вот что я спросил у Тюрина: "С какого времени вы работаете на
Бурова?"

Артист насладился произведенным эффектом и объяснил:

- Нинон Забелина была на почте в Перово с Тюриным. Ты понял? Это он
отправил деньги за квартиру жены Калмыкова!

В кабинет ввалились Муха и Боцман, снедаемые любопытством.

- Чем кончились переговоры? - с порога спросил Боцман.

- Куда ты гонишь кино? - запротестовал Муха. - Я представляю, как ты
читаешь книги. С конца! Пастух, не потворствуй его низменным вкусам. Начинай
с начала и не спеши.

- Бабки - это дело хорошее, - заключил Боцман, выслушав мой отчет. - Но
я чего-то не врубаюсь. А если Мамаев пойдет с приговором трибунала в
ментуру? Бумаги-то настоящие. На них не написано, что это прикрытие.

И тогда я выложил то, что Буров назвал козырем в моем рукаве. Этот
документ три дня назад передал мне вместе со старой папкой генерал-лейтенант
Лазарев. Ксерокопия его лежала в конверте, который я вручил Мамаеву. Я уже
не сомневался, что под амнистию Калмыков попал благодаря этому документы, а
не из-за медали "За отвагу" и орденов Боевого Красного Знамени и Красной