створки и буквально втолкнули оторопевшего Вредлинского в небольшой, слабо
освещенный зал с высоким сводчатым потолком. Через дыры в капюшоне, не
очень точно совпадавшие с глазами, Эмиль Владиславович увидел, что справа и
слева от него находится что-то вроде небольших трибун, то есть по три ряда
кресел с высокими спинками, на которые можно было усадить человек
шестьдесят. А прямо напротив него, на возвышении, напоминавшем сцену, стоял
огромный стол, покрытый светло-голубым сукном. Над столом возвышались
спинки пяти резных кресел, выполненных в готическом стиле из лакированного
черного дерева, с замысловато изогнутыми подлокотниками. Подлокотники
украшали изображения позолоченных орлиных голов, а спинки были увенчаны
двумя позолоченными башенками с остриями, напоминающими по форме шпиль
Петропавловской крепости. Между башенками находились большие медальоны, где
сверкали позолотой барельефные изображения двуглавых орлов с поднятыми
вверх крыльями. Непосредственно прилегающие к телам части спинок были обиты
все тем же голубым сукном. Перед центральным креслом стоял маленький медный
гонг, украшенный с одной стороны чеканным изображением двух переплетенных
равносторонних треугольников, а с другой - всевидящего ока господня, то
есть попросту глаза, вписанного в равнобедренный треугольник, испускающего
во все стороны молниеобразные лучики.
На заднике сцены - Вредлинский чисто инстинктивно оценивал окружающую
обстановку с точки зрения драматурга- буквально сияло, подсвеченное
небольшими софитами, скульптурное изображение огромного двуглавого орла,
распластавшего золотые крылья по небесного цвета шелковой драпировке, с
нашитыми на нее многочисленными пяти-шестиконечными звездами из золотой
парчи. "Несуразица какая-то! - подумалось Вредлинскому. - Имперский орел -
и масонские звезды! Примерно то же, если б кто-то вставил в советский герб
знак "$" вместо серпа и молота". Вокруг орла в овальных позолоченных рамах,
немного напоминавших погребальные венки, увитые черно-желто-белыми лентами,
висели портреты царей и императоров дома Романовых. Большая часть их
располагалась полукругом, по часовой стрелке: Михаил Федорович, Алексей
Михайлович, Федор II Алексеевич, Иоанн V Алексеевич, Петр I, Екатерина I,
Петр II, Анна Иоанновна, Анна Леопольдовна, держащая на руках годовалого
Иоанна VI Антоновича, Елизавета Петровна, Петр III, Екатерина II, Павел I,
Александр I, Николай I, Александр II. Все эти портреты были одного размера.
Вне этого ряда находились три более крупноформатных портрета последних
представителей царской династии - Александра III и Николая II. Портреты
Александра-Миротворца и Николая Кровавого висели по бокам, рядом с крыльями
орла, и были выполнены в том же парадно-придворном стиле, что и прочие,
отличаясь только размерами. А вот ниже их, примерно между лапами орла,
держащими скипетр и державу, располагался портрет-икона, изображавший все
того же расстрелянного Николая Александровича, но уже вместе с сыном,
наследником-цесаревичем Алексеем Николаевичем, изображенным в матросской
форме. Даже надпись "Штандартъ" читалась на ленте бескозырки. Оба, и царь,
и наследник, были изображены с ореолами и нимбами, как святые
великомученики.
Все кресла - и на "трибунах", и в "президиуме" - были пусты. Дверь, через
которую Вредлинского втолкнули в зал, наглухо закрылась за его спиной. Ни
единого человека в зале не было, и даже более того - непонятно было, откуда
они могут появиться, ибо ни одной двери, кроме той, что находилась позади
него, Эмиль Владиславович разглядеть не сумел. Возможно, конечно, что они
скрывались за черными панелями из мореного дуба, которыми были отделаны
стены позади "трибун".
Вредлинский был достаточно подробно проинструктирован Мануловым и в общих
чертах знал, что должно произойти, так сказать, "по сценарию". Однако он
непроизвольно вздрогнул, когда буквально из ниоткуда послышался громовой
голос какого-то потустороннего тембра:
- На колени, новопосвящаемый!!!
СВЯЩЕННАЯ ЦИТАТА
Конечно, Вредлинский не был дикарем из племени мумбо-юмбо, который впервые
услышал человеческую речь, усиленную мощными динамиками, скрыто
расположенными в разных углах зала, имевшего к тому же прекрасную акустику.
Разумом он все это понял и оценил верно. Но эмоциональное восприятие этого
звукового удара оказалось гораздо сильнее. Голос, даже не голос, а глас,
мощно надавил на подсознание, и Эмиль Владиславович буквально рухнул на
колени, скорее инстинктивно, чем обдуманно выполнив этот грозный приказ.
- Смири гордыню! Иди вперед коленопреклоненно! - повелел глас. Это
означало, что Вредлинский должен был смиренно нагнуть голову, глядеть в пол
и ползти на коленях вперед, пока его не остановят. Если учесть, что пол был
выложен не слишком хорошо отшлифованным мрамором, а также возраст Эмиля
Владиславовича, это было не самое легкое испытание. К тому же, глядя в пол,
Вредлинский не очень хорошо ориентировался в пространстве и сильно
беспокоился, что вскорости стукнется головой о возвышение. Да уж! Придумал
друг Паша, как поиздеваться...
Впрочем, драматург знал, что, по идее, он не должен доползти до самой
"сцены". Согласно обряду где-то на середине зала должен появиться стол с
разложенными на нем открытками, каждая из которых содержала текст записи от
определенного числа, взятой из дневника последнего государя. Вредлинский
вспомнил, что ему по этому поводу объяснял Манулов:
- Посвящение в члены клуба предваряется гаданием на цитатах из дневников
императора Николая II. Цитаты разложены на столе наподобие экзаменационных
билетов. Новопосвящаемый должен взять наугад одну цитату и прочесть ее
перед магистрами высшего совета братства. Им принадлежит право толковать
скрытый, мистический смысл цитаты и определить, будешь ли ты принят в
братство сразу как действительный член, как кандидат в действительные члены
и будешь ли ты принят вообще. От того, какую цитату вложит в твои руки
Провидение, будет зависеть очень многое...
- Даже жизнь, может быть? - спросил Вредлинский с иронией.
- Возможно, и жизнь, - ухмыльнулся Пашка. Тогда Вредлинскому показалось,
будто Манулов шутит и нагоняет страху с единственной целью: заставить
бывшего однокашника посерьезнее отнестись к ритуалу посвящения. Сейчас,
когда он, скрипя всеми суставами и согбенным позвоночником, передвигал
спутанные балахоном колени по шероховатому полу, ему было не до шуток.
Более того, он все больше ощущал страх от того, что ему предстоит. Какой
аллах ведает, по каким принципам магистры перетолкуют текст? Вредлинский
читал дневники Николая и кое-что помнил почти дословно. Дневники эти, с
точки зрения историка, были малоинформативным источником. И записи в нем
содержались в основном бытовые, скучные, ничего, по сути дела, не
содержащие. Что там вообще можно толковать?! Но это с обывательской точки
зрения. А вдруг магистры-мистики, если Вредлинский вытянет запись о том,
как государь от скуки стрелял в Кремле ворон, найдут в этом указание на то,
чтоб уничтожить "новопосвящаемого"?!
- Остановись! - Вредлинский ждал этой команды, но она последовала внезапно.
- Поднимись с колен, но не поднимай глаз!
Эмиль Владиславович, кряхтя, поднялся на ноги и с удивлением обнаружил, что
находится в двух шагах от просторного стола, на котором были разложены не
менее сотни прямоугольных открыток голубого цвета, с овальными цветными
портретами императора. Открытки лежали ровными рядами, наложенными друг на
друга, и с расстояния казалось, будто стол накрыт неким лоскутным ковром.
Вот чудеса! Вредлинский был готов поклясться, что .несколько минут назад,
когда он только-только очутился в зале, этого стола тут не было. Конечно,
его могли незаметно принести, пока Эмиль Владиславович полз на коленях,
глядя в пол и не решаясь приподнять голову. Но откуда? Если из той двери,
через которую вошел сам Вредлинский, то стол неизбежно должны были пронести
мимо него - а он даже шагов не слышал! И впрямь, чертовщина какая-то,
мистика!
Вредлинский выдернул из бумажного ковра, покрывшего обширный стол, голубой
прямоугольничек. Внешне он ничем не отличался от десятков других.
Портрет последнего российского царя, восседавшего на троне с ореолом
святого великомученика вокруг головы и атрибутами императорской власти в
руках, означал, что данный масонский клуб придерживается монархического
направления, а его небесным и астральным покровителем является Николай II,
он же - Российский Гамлет. Так же, как и двуглавый орел - имперский герб на
стене. Так объяснял Манулов на "инструктаже".
Пожалуй, Вредлинский мог бы еще тогда задать Пашке множество вопросов.
Например, о том, что бывают масоны-монархисты, он в первый раз слышал.
Неужели можно всерьђз надеяться на восстановление самодержавия или
конституционно-монархического строя? Неужели огромная, пусть и
"демократическая", российская правящая элита мирно-добровольно поклонится в
ножки правнуку великого князя Кирилла Владимировича? Того самого, который в
дни Февральской революции привел к Думе гвардейский флотский экипаж под
развернутым красным знаменем. Тем более что этот правнук Георгий - потомок
еще и грузинских царей Багратионов, и немецких императоров Гогенцоллернов!
Сертаков Виталий
Круз Андрей
Марко Джон
Круз Андрей
Корнев Павел
Глуховский Дмитрий