Чтение 43–й страницы книги ~Крысолов~

катастроф? Хочешь с моста в реку - пожалуйста! Хочешь в ванне или в окно -
никаких проблем! Хочешь пилой - будет тебе пила. А хочешь, чтобы твоя
подружка под поезд в метро угодила - тоже сделает. Сделает, не сомневайся!

Вот это был уже перебор. Это было уже слишком! Подумаешь, ванны, пилы,
топоры, окна, крыши и мосты!.. Чего не случается меж джентльменами? Как
сказал бы Мартьяныч, все уйдем помалу-понемногу в ту страну, где тишь и
благодать? Но при чем тут, простите, леди? Тем более - моя?!

Почувствовав, как в висках ударила кровь, как что-то холодное, скользкое
зашевелилось в желудке, я скрипнул зубами, оттянул рукав свитера и медленно,
напирая на каждое слово, произнес:

- А пятаки к пяткам твой Джек умеет ставить? Каленые пятаки? Вот такие?

***

Знаете, каков первый принцип рекламы? Уверить клиента в особом к нему
отношении, в том, что он - божественный избранник, которому свалилась в рот
большая и сочная груша. Этот ночной горшок с крышкой в цветочках и бабочками
на донышке - пятьсот, но для вас - только для вас, сэр! - двести. Всего
двести, потому что вы - это вы, а не ваш сосед, который цветочков от бабочек
не отличит. А этот взнос в общество падших женщин - сотня, но ваше имя -
только ваше, мэм! - будет пропечатано во всех газетах, на самом верху и
самыми крупными буквами. Желаете, чтобы на иностранных языках?.. Хоть на
китайском и иврите! На китайском ваша фамилия выглядит очень изящно? два
иероглифа - ?мяу? и ?мрр?? А вот - взгляните и удивитесь! - вот информация
только для вас! Даром, бесплатно, для вас одного, единственный наш,
неповторимый! Правда, она разглашению не подлежит, и от нее случаются
запоры, но вы уж решайте сами: кушать - не кушать, слушать - не слушать,
играть - не играть.

Я сыграл.

Не потому, что насмотрелся рекламных роликов и был убежден в своем праве
знать такое, что и не снилось нашим мудрецам; не потому, что был напуган и
полагал, что, зная больше, сумею лучше защититься; и, разумеется, не потому,
что льстился на даровой кусок - он застревает костью в горле, а если
все-таки сглотнешь, так обеспечена изжога. Нет, не эти резоны двигали мной,
когда я сидел на мягких подушках в серебристом ?БМВ? и задавал вопрос за
вопросом, а после, морщась, как от зубной боли, выслушивал ответы. Нет! Не
вера в свою исключительность, не страх и не жадность к халяве? Любопытство,
дамы и господа, одно лишь любопытство. Не буду скрывать, с оттенком злобного
торжества: я помнил, чем и как мне угрожали.

Впрочем, все мы, крутившиеся вокруг да около гипноглифов, были
обреченными людьми. Кроме Косталевского: он являлся слишком ценным призом,
той незаменимой единицей, которую никак нельзя списать в расход. Но все
остальные числились по разряду нулей. Всех, включая остроносого с его
командой, сотрудников лаборатории псионики и даже корешей Танцора - всех их
полагалось отловить и ликвидировать на всякий случай, в целях сохранения
секретности. Ну а Гудмена, жучилу алчного, и ловить не стоило - сам пришел,
товар принес. Раз принес, два принес, три принес, а затем, когда нести будет
нечего, мистера Гудмена пустят в распил, вместе с любимой подругой и
попугаем. Или наладят в окошко, или с моста, или, опять же, в метро под
поезд? Как и рядовых участников операции, вроде мормоныша Джека, дабы
лишнего не болтали? Но Джек о своей судьбе не знал; мирно похрапывал на
переднем сиденье, так как речи ответственного агента были не для его ушей.
Агент вещал тихим спокойным голосом, уставившись в пространство над моим
плечом. Его лицо казалось неподвижным, мертвым, будто отлитым из темного
чугуна; не трепетали ноздри, не шевелились брови, не морщился лоб, и только
щель меж толстыми губами ритмично распахивалась и закрывалась, выталкивая
слово за словом, фразу за фразой, нанизывая их в монотонный, усыпляющий
речитатив. Но спать мне не хотелось. Совсем наоборот, я был напряжен и
внимателен. Увы! Мои познания в сферах высокой политики, в конгломерате
намерений и идей, доктрин и фактов, о коих рассказывал Бартон, были слишком
ничтожными. Он называл фамилии и имена - большей частью мне незнакомые;
перечислял магнатов и политиков, кардиналов в сером, которых не избирали, не
назначали, но тем не менее у них имелась власть - значительная доля власти,
при всех конгрессах, сенатах и президентах от Рузвельта до Клинтона; он
говорил о тайных альянсах и секретных фондах, о частных и государственных
структурах, поддерживающих мир словно три слона с китом, плескавшимся в
океане финансов; об их интригах, интересах, инициативах, которые, по его
словам, являлись той самой дудочкой, под чью мелодию плясали все. Все! На
каждом из континентов, включая Антарктиду. Разница состояла только в том,
что для одних, огромной массы подданных, обывателей и избирателей, или, если
угодно, быдла эти пляски являлись вполне естественными, тогда как другие,
немногочисленные, но кучковавшиеся на вершинах социальных пирамид, знали,
кто им наигрывает танго, вальс или фокстрот и с какой скоростью требуется
шевелить ногами. Однако не каждый из этих избранных был согласен с заданным
темпом, и время от времени их приходилось подгонять или, наоборот,
осаживать. Черный гипноглиф мог бы стать для этого идеальным средством.

Кем же были эти люди, на коих трудился Бартон? Я понял лишь, что они не
имеют непосредственного отношения ни к вашингтонской администрашии, ни к
Пентагону, ни к ЦРУ, ни к ФБР. Равным образом как и к другим явным и тайным
структурам, к НАТО, ООН, сицилийской мафии, исламским террористам, масонам,
гаитянским колдунам, папе римскому и ку-клукс-клану. Они находились как бы в
стороне. В стороне, но, несомненно, выше. Выше всех. Я резко взмахнул рукой,
и Бартон смолк.

- Ты утверждаешь, что существует заговор? Всемирный заговор с целью
захвата власти?

Его массивная голова отрицательно качнулась.

- Не заговор, Гудмен, нет, ты не правильно понимаешь. Какие заговоры в
наше время, да еще всемирные? Мир - это не Куба, не Чили, и на дворе у нас
не XIX век? Есть средства понадежней заговоров - крепкие связи между
влиятельными людьми, объединенными деловым интересом. Связи, Гудмен,
контакты! Что и как поделить, кого убрать, кого поставить, с кем торговать и
чем, где воевать, где пригрозить экономической блокадой? Связи, контакты! И
никаких всемирных заговоров.

- Кто они? Кто эти люди?

- Большей частью американцы, но это скорее вопрос подданства, чем
национальной принадлежности. Есть из Западной Европы? Есть из Бразилии,
Японии, Объединенных Эмиратов? Есть из Сингапура и ЮАР? Всех я, конечно, не
знаю. Они платят, мы работаем.

- Кто это - мы?

- Оперативный центр при их сообществе. Международная вне
правительственная структура. Если угодно - бюро, где собраны лучшие
специалисты, работающие в то же время и в иных организациях, вполне
официальных. В том же ЦРУ, например? - Зачем твоим хозяевам гипноглифы? Нет,
подожди, не отвечай, - я стиснул его закаменевший локоть. - Вопрос будет
сформулирован иначе и точнее. Каковы их движущие мотивы и намерения? Видят
ли они в гипноглифах угрозу своей реальной власти? Боятся ли, что кто-то,
владеющий этой технологией, будет оказывать на них влияние? Хотят ли закрыть
проблему, уничтожив гипноглифы и всех причастных и непричастных, или желают
использовать их?

Несколько секунд Бартон молчал, словно соображая, как с максимальной
точностью и ясностью ответить на мои вопросы. Затем губы его зашевелились.

- Первое. Одна из наших глобальных задач - поиск и наблюдение за всеми
разработками, способными изменить сложившийся баланс сил и технологий.
Главным образом в сфере транспорта, энергоносителей и новых боевых систем,
включая психотронное оружие, лазеры, роботехнику и средства защиты и атаки
через компьютерную сеть. Второе. Если обнаружена перспективная разработка,
ее стремятся монополизировать, а затем изъять из обращения - либо с целью
консервации, как это сделано с аккумулятором АСП, либо с целью дальнейшего,
но тайного использования. Третье?

Я поднял руку, и он послушно смолк.

- Что такое аккумулятор АСП?

- Хранилище электроэнергии, очень емкое, но небольших размеров. Не знаю,
какой головастый тип его придумал. Работает по принципу аномальной
сверхпроводимости при комнатных температурах. Эта штука, Гудмен, могла
прикончить половину нефтяных компаний? Я могу продолжать? -Да.

- Третье и последнее. В данном случае - я имею в виду гипноглифы -
разработку завершат, и ее результаты будут активно использоваться. - Для
чего? Разве у твоих нанимателей не хватает власти? На застывшем чугунном
лице Бартона промелькнула улыбка или, точнее, ее слабая тень.

- Власти у них хватает, Гудмен, но им известно, что цель достигается
разнообразными средствами. Есть долгие, сложные и дорогие пути: не автобан,
а тропа, ведущая в обход, где надо хитрить и комбинировать, обманывать и
угрожать, вводить в игру человеческий фактор, не очень надежный и
поддающийся глупым эмоциям. А мои шефы не любят бросаться деньгами. Вот,
скажем, американский президент, ключевая фигура мировой политики, важная
персона? свой, собственно, парень, но временами слишком резвый? шустро
прыгает, и не туда? Сейчас, чтоб подобраться к нему, чтоб надавить и
напугать, нужна орава потаскух и клоунов. Подумай сам: бесноватый прокурор,
бабы, помешанные на сексе, продажные друзья-приятели, не считая целой банды
сенаторов и адвокатов. Головоломная комбинация, Гудмен! Путь тайный, но
прямой, гораздо предпочтительней. Можно влиять на президента и на его семью,
на госсекретаря, на все их окружение, на всех сторонников, помощников,
советников? Ты понимаешь? Бесценная возможность! Уникальная!

- Но неосуществимая, - выдохнул я хриплым клокочущим голосом. - Слушай
меня, Дик: сейчас ты заснешь на десять минут и проснешься с твердым
намерением ознакомиться с материалами, которые лежат в твоем кейсе. Затем ты
доставишь их в ваш оперативный центр. Ты будешь помнить, что мистер Гудмен
оказал вам чрезвычайные услуги, что жизнь его - и всех, кто связан с ним -
священна. Будешь помнить до тех пор, пока не исчезнут любые воспоминания о
Гудмене. Ты проследишь, чтоб материалы прочитали все, кто хоть намеком