окончании цикла, как из Зеленого леса в Аору. Открываем защитные поля,
ограждающие ступени.
разойдетесь и снова встретитесь в кратере. Защитные поля пропустят вас,
реагируя на теплоту ваших тел.
приобрела однотонность. Шар умолк.
выбросил на галерейку какой-нибудь скрытый "винт".
Фью. - Я мог бы остаться незамеченным, по в этом не было необходимости.
Пошли, - закончил он совсем по-земному.
чтобы у него болели глаза от ставшей уже привычной яркости здешних красок,
нет, привычной не стала вся эта ярмарка чудес, ошеломляющих с каждым новым
явлением. Стремительное взвинчивание дорожки, говорящий без слов золотой
шар, плавающий в прозрачной голубой дымке, предчувствие еще более
удивительных впечатлений - все это туманило взор и щемило сердце. Почему
Фью молчит не отвечая на реплики Капитана, почему он скромно отходит в
тень, указывая на лиловую дорожку в очередном переплетении путей? Почему
все становятся гуськом, положив руки на плечи переднего? Значит, новый
взлет в небо? А может, не в небо? Дорожка действительно взвинчивается в
цветное месиво, но трудно определить характер движения. Подъем или спуск?
А вдруг горизонталь - как нож, врезающийся в брусок вынутого из
холодильника масла? Пластиковый пол раскачивается и подпрыгивает,
завихряясь на поворотах. Голова кружится, как на карусели. Малыш что-то
кричит... не слышно. Что это? Винт замедляет движение, мягко отбрасывая
стоящих на такой же лиловый пол. Бледно-сиреневая прозрачность сменяет
густую фиолетовую муть.
Они действительно находились на дне кратера с гладкими стенами
неопределенной массы. Стены расходились пятью гранями усеченной пирамиды
различных оттенков лилового цвета с размытыми границами. Над однотонно
лиловым цирком неподвижно висело в небе такого же цвета солнце. Трудно
было представить себе что-нибудь более тоскливое и унылое. Даже картина
черной пустыни с ее пыльным блеском казалась менее удручающей.
вспомнились Капитану слова из древнего псалма или молитвы. Дух праздности
и уныния. Даже религиозный аскетизм средневековья не возрадовался бы
такому ландшафту.
Разделимся, Кэп. Мы с вами начинаем с воспоминаний и предложений - сны, я
думаю, нам ни к чему, - а Малыш с Аликом испытают воображение. У Алика его
хватает. Встретимся здесь в пределах часа. Золотая тыква - меткое
определение Алика - предложила сверить время по нашим земным приборам. -
Он посмотрел на часы: - У меня десять утра. Сверили?
к подоблачным высям, было не более тридцати метров. Но при всей ясности ее
фиолетовой густоты они опять же не могли определить ее массы: стена
распахнулась перед ними, как занавеска, а протянутые руки нащупали только
воздух. Впрочем, не это привлекло их внимание. В появившемся в стене
пролете открылось необычайное и оригинальное зрелище.
конусом в дневном свете, чуть сумеречном от неяркого, темноватого солнца,
громоздились прозрачные стекловидные уровни, почти неразличимые на большой
высоте. Даже вблизи трудно было разглядеть что это такое. Но если
присмотреться, можно было обнаружить квазистеклянные замкнутые
параллелепипеды размером около четырех кубических метров, не содержащие
внутри ничего, кроме неподвижно простертого в воздухе человеческого тела.
По медному, почти коричневому оттенку кожи можно было сразу опознать
гедонийцев, после маленьких голубокурточников, казавшихся почти великанами
вроде Малыша с его фигурой центрового баскетболиста. При одинаковом
сложении только бородатые, заросшие лица позволяли издали отличить мужчин
от женщин, а сосчитать их было почти невозможно.
Нирваны? Пятая или шестая часть, не больше. Считай, полмиллиона. А сколько
ступеней? Пять. Значит, здесь тысяч сто с лишним. Большой ошибки не будет.
взмахивали руками и ногами, причудливо скручивались, складывались пополам
и снова вытягивались. Десятки тысяч тел в однообразной, изощренной и
синхронной гимнастике. Капитан вспомнил рассказ Алика о гимнастических
упражнениях в фотонном газе и пояснил:
поддерживают мускульный статус-кво. Вероятно, то же самое происходит и на
последней ступени, когда сознание совсем выключается. Иначе младенцы
Зеленого леса оказались бы полутрупами.
"Божественной комедии". Однажды им уже показали такой Дантов ад в
реальности на планете ДЗ в созвездии Цефея, воспользовавшись книжкой,
захваченной в экспедицию Библом. Но там это делалось с целью напугать
пришельцев, здесь же, в картине, копирующей Доре, не было ничего
страшного.
есть свободные кабины, должно быть предназначенные для очередников из
первой ступени блаженства.
и счастливые дни в нашей жизни. Только стоит ли оживлять то, что умерло
давно и бесповоротно. Вредная затейка.
тела снова распростерлись - или в невесомости, или на воздушной подушке.
Библ. - Ни шлангов, ни проводов не видно.
вроде бесшланговых струй или электронных уколов. Стоит ли гадать?
Лиловая стена распахнулась, как при входе, и опять руки нащупали только
воздух. А зрелище, открывшееся им, в точности повторило только что
виденное. То же множество бронзовых тел в стекловидных кабинах, убегающих
ввысь опрокинутой половиной конуса, лиловое солнце над головой и тающая
сумеречность исчезающих перегородок.
Избитый "хлыстом" слабак избивает силача. Маг становится ксором, а ксор
превращается в сирга. А может, я перепутал: мечты паразитов не для нас,
Кэп. Мне хочется рискнуть самому. У меня в молодости была одна идейка,
которая не поддавалась проверке. - Он сбросил куртку и нырнул в ближайший
стекловидный ящик. Стекло или что-то другое пропустило его, как открытая
дверь в комнату. - Не пугайтесь! - крикнул он, вытягиваясь в пространстве.
- В крайнем случае вытащите меня за ноги минут через десять.
Опустившись на внезапно возникшее, обычное для Гедоны кресло, Капитан с
тревогой поглядывал на распростертого в воздухе Библа. Тот был спокоен,
неподвижен и нем.
жизни распростертый в своем прозрачном ящике. Капитан нервничал. Подошел
ближе. Десять минут. Просунул руку сквозь стекло - оно оказалось совсем не
стеклом, а может быть, уплотненным воздухом или защитным полем неизвестной
природы и мощности, где тут было раздумывать, обладает ли оно массой, - и
схватил Библа за ноги. Тело товарища выскользнуло на пол легко, словно
утратившее обычный вес, и Библ очнулся уже на коленях на своей брошенной
тут же куртке.
когда вернемся. А до какой степени все реально! Ничего общего со сном.
Знаете что, надо ребят отыскать. Хорошо, что вы меня вовремя вытянули. Как
бы их тоже не пришлось откуда-нибудь тащить. Игра с огнем - такие
эксперименты!
Непрозрачная стена неопределенной массы, туман или занавеска, такой же
пролет. Но зрелище, возникшее перед ними, было уже другим.
тысячи таких же голых тел. Но они не висели неподвижно простертыми на
загадочной пустоте. Они жестикулировали, сидели, лежали, передвигались с
места на место, как в толпе на большом вокзале или набережной в часы
прибытия океанского лайнера. Однако была одна деталь, разрушавшая это
сходство. Не обилие таких суетившихся в воздухе толп, не их возраставшее с
каждым уровнем множество и даже не отсутствие костюмов - такие скопления
можно наблюдать и на пляжах, - нет, поражала некоммуникабельность, полное
Суворов Виктор
Посняков Андрей
Буркатовский Сергей
Посняков Андрей
Корнев Павел
Муркок Майкл