вспомнил рассуждения Зернова: быть может, он и прав: цветные трубки в
лабиринте - это кровеносная и нервная системы завода. Зеленые, допустим,
протянуты в цех синтеза, а в дегустаторской они, скажем, и не нужны. И все
же я сомневался. Не в назначении, а в направлении трубок. По логике, они
должны вести в какой-то общий коллектор. Но ведь логика-то земная! А здесь
и разум чужой, и логика чужая, и даже мои повороты направо могут привести
нас Бог знает куда. Я невесело усмехнулся запоздалому озарению.
искрилось что-то жидкое и холодное. Материала трубки, стекла или пластика,
я не почувствовал: струя касалась руки - жидкость не жидкость, а какой-то
странно упругий шнур. Рука разрезала шнур надвое. Он вошел в ладонь и
вышел с тыльной ее части, но боли я не почувствовал, и ни капельки крови
не выступило. Шнур был нематериальным, иллюзорным, несуществующим и в то
же время ощущался на ощупь.
"Холодный, черт!", потом сжал "шнур" в кулаке. Упругая струя прошла и
сквозь кулак.
куску таких цветных ниточек.
я.
почему он пронизывает, а не обтекает руку? Странно. Проницаемость
проницаемостью, но рука не малиновое желе. Скорее всего, это какие-нибудь
функциональные группы, свободные радикалы или гамма-кванты, - я не
фантаст, в конце концов.
было достаточно обосновано и могло сойти за рабочую гипотезу. Иногда он
ошибался - в такой дьявольщине любая ошибка простительна, - но умных
догадок было гораздо больше, а его гениальной догадке на парижском
конгрессе аплодировал весь ученый, да и не только ученый мир. Но догадку о
гамма-квантах я отбросил - газ был предпочтительнее, хотя бы просто
потому, что понятнее.
трубка, шнур не шнур. Может быть, тоже магнитная ловушка?
нигде не течет.
по существу, та же. Если бы мы решили проблему проницаемости, то давно бы
пустили в утиль любой трубопровод. Как перегоняют нефть от скважин к
портам? По трубам. А если просто пустить струю нефти из скважин под землей
сквозь глину и камень? Чуешь? А воду в города? Под мостовой сквозь стены
прямо в кран. А водопровод в музей коммунхоза! Ясен принцип? Тогда шагай -
не зевай. Время не терпит.
покоя. Оно просто не шло. Часы наши остановились с первых шагов под
куполом, когда фиолетовая пленка затянула входной тоннель. Я не совсем
понимаю, зачем нашим любезным хозяевам потребовалось отделить пространство
от времени. А может быть, стрелки часов остановило магнитное поле? Мы даже
не могли определить, сколько часов прошло в этих багровых коридорах и
залах с чудесными превращениями. Шесть часов, десять или сутки - не знаю:
мы не видели ни настоящего неба, ни настоящего солнца. А если солнце над
пастбищем было все-таки настоящим? Может быть, оно не двигалось только
потому, что мы сами оказались вне времени? Сто тысяч "может быть" с
вопросительным знаком в конце предложения. А мне нужна была точка или хотя
бы запятая перед очередным нуль-переходом в другое пространство, скупо
освещенное разноцветными шнурами и струями или залитое ярким светом
невидимых юпитеров и софитов.
торопясь пройти этот бесконечный коридор-лабиринт. Поворот налево, поворот
направо, снова налево, опять направо - я шел автоматически, не раздумывая,
куда же все-таки приведет нас ариаднина нить, тянувшаяся рядом. Она не
обрывалась и не пропадала, подмигивая золотистыми светляками огней,
завораживала пульсацией света и тени, усыпляла тревожную мысль о том, что
ожидает нас, когда она погаснет и оборвется.
меня. Как подсознательный сигнал, как удар в спину. Я обернулся и никого
не увидел. "Борис! Дон!" - закричал я. Никто не откликнулся. Только
красная струйка по-прежнему текла рядом. Где-то я потерял их, где-нибудь
позади она разветвлялась, разделив нас в этом гофмановском лабиринте. Не
раздумывая, я побежал назад, следя за струйкой. Нигде она не
раздваивалась, и нигде не отзывались на мой зов ни Зернов, ни Мартин.
Лабиринт молчал, стойко охраняя мое невольное одиночество. Даже эхо не
откликалось в темно-красных проходах: голос тонул в них, как в вате, а я
все звал, звал, звал, чувствуя, как немеют губы и сдает сердце.
"Если вы потеряли друг друга, встречайтесь в центре ГУМа у фонтана".
Смешно. Где здесь этот спасительный фонтан, у которого дожидаются
насмешливые друзья. "Надо думать, куда идешь". - Это Зернов. "Воробьев
считал?" - Это Мартин. А может быть, все это просто ошибка хозяев, как
шпага Бонвиля, сотворенная из того же тумана, в котором бесследно пропал
Зернов. Сколько их уже было, таких ошибок, - и в прошлом, и теперь. Уже
исчезал и возникал размноженный Мартин, смыкались стены, закрывались
проходы, били наотмашь силовые поля. Не много ли для одного путешествия
хоть и в Неведомое, но не гибельное, иначе не было бы смысла пропускать
нас сюда без предупреждения.
смысл и в моем одиночестве. Надо только найти этот смысл - и все станет на
свое место: коридор снова соединит нас и лекторский голос Зернова
объяснит, что именно произошло, почему и зачем. Я снова внимательно и
пытливо огляделся вокруг и в ужасе отшатнулся. В полуметре от меня на
уровне моего лица прямо в воздухе, никем и ничем не поддерживаемая, висела
свеча. Не тоненькая церковная свечечка, а толстая, с золотыми
полосками-кольцами, точь-в-точь такая же, какими московские модники
освещают свои вечеринки и ужины. Острый язычок пламени чуть вздрагивал,
колеблемый ветром, но ветра не было. Еще одно наваждение! Не долго
размышляя, я схватил эту загадочную свечу-призрак, и... она оказалась
совсем не призраком, а вполне реальной свечой, тепловатым на ощупь,
оплывшим столбиком стеарина или воска. Я взял его из воздуха, как со стола
или полки, - тоненький огонек задрожал, и горячая капля упала мне на руку.
подумал о том, что найти их в багровых сумерках без фонаря или свечки было
совсем не просто, даже если бы они без сознания лежали рядом. Я подумал
именно о свечке, может быть, потому, что в этом мире она заменяла людям
электролампочку, и вдруг увидел ее воочию. Что это? Исполнение желаний?
Материализация мысли? Неожиданная способность творить чудеса? Но свеча
была лишь частью желания - я просто хотел выбраться из этого лабиринта. А
может, хотение не было достаточно ясно мысленно сформулировано?
грозно нахмурил брови и, как в детской сказке, мысленно приказал: "Хочу
немедленно выйти из лабиринта".
произошло больше, даже сказочный джинн не вырос из потухшего пламени. И
стены лабиринта не распались, и цветные струи коммуникаций по-прежнему
убегали в чернильно-красную мглу коридора, а я все так же стоял, тупо
разглядывая погасшую, но не падавшую свечу. "Борис бы, наверно, нашел
объяснение, - подумал я. - Частичная материализация желаний.
Воспроизведение мысленно воображаемых объектов. Самым желаемым из
воображаемых объектов был, конечно, он сам. Плюс Мартин с его кулачищами и
безрассудной смелостью. Все-таки где они? Быть может, где-нибудь рядом, в
таком же немыслимом зале с прыгающими "мешками" и висящими свечками. Я
представил себе, как Зернов что-то внушает Мартину, а тот внимательно
слушает, согласно кивая. Потом Борис командует: "Вперед!" - и оба
устремляются между такими же струями искать меня, для них бесследно
исчезнувшего.
мной в клубящемся тумане стены. Сквозь его сумеречно красную дымку я
действительно увидал Мартина, внимательно слушающего явно горячившегося
Зернова. Голосов я не слышал: что-то глушило их. "Борис! Дон!" - снова
закричал я. Они даже не вздрогнули, даже не обернулись. Мой голос так же