не претендовал на главенство. Вождем стал его сын.
самозваный вождь, объявив о необходимости возродить племя, поставил в
обязанность каждому из уцелевших самцов взять на содержание не менее десятка
жен, а их количество в племени всегда считалось верным признаком высоты
социального положения. И честолюбивых самцов устраивало это решение. Второй -
то, что всех остальных самок Лабастьер объявил своими женами и заявил, что к
концу детородного сезона каждая из них понесет от него. Третьим фактором стало
огнестрельное оружие в его руках и в руках его родителей.
самках, я соглашался с тобой, хотя это и слишком много. Но теперь их будет у
тебя трижды по сто. Рано или поздно они покинут тебя, а имя твое покроется
позором.
все же придется их кормить.
ничего от них и не надо.
чересчур щепетилен в исполнении ваших обычаев. Цель, которая стоит передо мной,
слишком велика.
саркастически. - Счастье для всех. Цель такая великая, что ради нее он готов
сделать всех несчастными.
положенный срок. Сумевший избежать гибели и безоговорочно принявший сторону
нового вождя жрец по имени Вальта сумел организовать его почти таким, каким
видела его козда-то Ливьен.
флуоновых струн. Вновь увидела разноцветье искрящегося праздничного костра.
Вновь ощутила дурманящие запахи благовоний.
девственниц, казалась ей теперь не радостным гимном вечнооти жизни, а горестным
причитанием по украденному счастью...
соцветие фейерверка, и над ритуальным костром стал виден возлежащий на
прозрачной паутине вождь Лабастьер Первый.
отказано не было никому. Не случилось традиционных любовных трагедий и
романтических самоубийств. И именно поэтому Ливьен казалось, что вместо
виденного ею когда-то грандиозного зрелища очищения сейчас она наблюдает некий
постыдный фарс.
полетел в чащу - в их с Ливьен теперешнее жилище. Она догнала его на полпути.
ним, спросила, она, хотя и прекрасно понимала причину его раздражения.
тебя, из всех самцов племени, осталась одна-единственная жена? - (Проклятие
бесплодия по отношению к самкам-ураниям не позволило Рамбаю последовать примеру
остальных.)
Ливьен не видела на его лице такого страшного выражения.
возлюбленная моя жена, я убил бы тебя на месте.
летели бок о бок. Ее так и подмывало заговорить вновь, но она сдерживала себя.
Вскоре он начал сам:
дальше. А если нет - мы должны были отдать племени все свои силы... Но наш сын
решил по-другому. Он надругался над умирающим племенем.
обещает! Лабастьер Первый - лжец! Он ведь сам сказал нам, что все его дети будут
маака.
нее откровением.
было.
в этичности поведения сына, были у Ливьен в эти дни и кое-какие радости. И
связаны они были с более глубоким узнаванием ею бабочек племени, взрастившего
Рамбая.
Шалла, и она стала одной из многочисленных жен Лабастьера. А значит, как это ни
смешно, родственницей Ливьен. Можно сказать, "невесткой". Другая, напротив,
имела преклонный возраст. Она была женой жреца Вальты, и звали ее Сананой.
знала всё и про всех. По-видимому, из подсознательного протеста против своего
иерархического неравенства с мужем, в то время как сама она не чувствовала себя
ни глупее, ни социально пассивнее его, Санана заняла в племени неформальную
должность "хранительницы фольклора". Она знала несметное количество сказок и
легенд ураний. В какой-то степени они с Ливьен были коллегами, и общение их
протекало именно на этом фоне.
жизни. Часто теплыми лунными ночами они просиживали с Сананой и Рамбаем у костра
по нескольку часов. Ливьен рассказывала пожилой ураний о Городе маака, Рамбай
переводил, а Санана внимательно слушала, то и дело переспрашивая и уточняя. По
характеру ее вопросов Ливьен догадывалась, что та моментально перерабатывает ее
истории в витиеватые, полные загадок небылицы, пополняя свой устный архив.
чарующей легендой ураний Ливьен показался рассказ о приключениях некоего воина
Кахара, тем более интересный тем, что герой в поисках счастья побывал в городах
маака и махаон. Так звучала эта легенда.
охоте, и защищая соплеменников. Многих жен он имел, но больше всего любил
младшую - нежнейшую Дайну, дочь жреца Дайна. А еще больше любил он высоту. Чем
выше дерево встречалось ему в лесу, тем радостнее было у него на сердце. Таков
был Кахар.
которого жил Кахар, обитал белокрылый птах, мечтатель Лаэль. А под корнями, в
норе, прятался хвостатый серый Мерцифель. И никто, кроме Кахара, не знал о них.
Часто обращался он к ним за советом, и Лаэль всегда говорил ему о хорошем,
Мерцифель же-о плохом. Внимательно прислушивался Кахар к обоим, и многих бед
сумел избежать.
героев разума. Однажды наскучила Кахару жизнь в племени, и решил он облететь
весь мир, чтобы узнать, где на свете деревья самые высокие.
в родном лесу, - причитала она, - но коль ты решил искать, возьми и меня с
собой". Но был непоколебим гордый Кахар в своем решении, а Дайну взять не
пожелал, оберегая ее от неминуемых опасностей дальнего странствия.
Мерцифелю. - Деревья перестали расти. А я хочу выше". И проскрипел Мерцифель в
ответ ему:
великая слава".
нелегкий путь.
"Отец мой, жрец Дайна, сказал, что это семя волшебное, но в чем сила его - не
открыл, иначе сила эта исчезла бы. Он сказал, что семя это может даже остановить
тебя, но я тому не верю. Однако не теряй его, ведь в этом семени - часть твоего
родного гнезда. А посади его лишь тогда, когда почувствуешь, что нет больше
выхода. Так сказал отец, и кто знает, быть может, мудрость жрецов действительно
поможет тебе".
окружали его. Они переполняли его и изнутри. Ветер, деревья и звезды.
маака, убивающих ураний. Не успел он моргнуть и глазом, как двое воинов с
огнедышащими луками в руках пленили его и бросили в сырую каменную темницу с
решетками на круглых окнах под потолком.
дородная самка. - Ты же, дикарь, недостоин жизни, и сегодня будешь казнен".
Друзья-советчики проследили за ним и пришли спасти его.
бы протиснуться меж ними. Сам же Лаэль для этого был слишком велик. Но крылья
Кахара отсырели, и не мог он подняться к окну.
разверзся. И оттуда выполз хвостатый Мерцифель, что-то сердито бормоча.
Взобрался герой другу на мохнатую шею, поднялся тот на задние лапы, и оказался
Кахар прямо перед окном. И вскоре уже летел он прочь от этого глупого и опасного